Сьюзен Кэррол - Любовное заклятие Страница 26

Вэл услышал, как хлопнула наружная дверь, и библиотека погрузилась в гнетущую тишину, прерываемую лишь потрескиванием огня в камине да похожим на стон скрипом ставней под резкими порывами ветра.

Вэл чуть поерзал в кресле, стараясь устроиться поудобнее. У него был сегодня тяжелый день - пришлось проехать много миль, чтобы посетить всех пациентов. Он так мечтал именно об этой минуте, когда сможет остаться совсем один, удобно устроившись у домашнего очага с книгой и стаканом бренди! Но теперь, когда он наконец достиг своей вожделенной цели, им овладело странное беспокойство.

Вэл нацепил на нос очки, собираясь почитать, но вскоре снова закрыл книгу. Может быть, это все оттого, что в доме слишком пусто и тихо? Хотя его и называли по привычке коттеджем, на самом деле это был довольно большой дом с бестолковой планировкой. В таком доме должны были бы сновать вверх и вниз по лестнице по крайней мере полдюжины сорванцов обоего пола, а веселая и довольная жена распоряжаться по поводу вечернего чая. «Семья, которой у меня никогда не будет», - подумал Вэл, скривив рот в горькой усмешке.

К счастью, он не был хозяином этого дома. Он просто снимал его у отцовского кузена доктора Мариуса, который был его учителем, наставником, фактически вторым отцом. Но в это последнее лето Мариус решил принять предложение Эдинбургского университета и уехал туда читать лекции по медицине, к огромному огорчению лорда Анатоля. Отец Вэла всегда считал Мариуса своим самым близким другом и крайне болезненно воспринял это решение.

– Корнуолл - твой дом! - бушевал он. - Так какого дьявола несет тебя в эту далекую Шотландию?

Мариус улыбнулся и отделался неопределенным ответом, но Вэл хорошо понимал истинную причину его отъезда. «Причина» все еще находилась в этой самой комнате, на каминной полке - несколько предметов, оставшихся от единственной любви Мариуса. Пара перчаток, выцветшая лента и веер были благоговейно разложены перед миниатюрным портретом хорошенькой молодой леди. Энн Сайлер, Найденная невеста Мариуса. Но он нарушил фамильную традицию Сентледжей, слишком долго откладывал свадьбу. В конце концов Мариус сделал ей предложение - и через два года она умерла у него на руках от чахотки.

Вэлу совсем не трудно было понять, почему Мариус почувствовал необходимость уехать отсюда. Слишком неотвязно преследовала его в этом доме память об Энн. Слишком долго ему приходилось оставаться молчаливым свидетелем семейных радостей других Сентледжей, того же Анатоля или Ланса, зная При этом, что подобное счастье уже никогда не случится в его одинокой жизни.

Вэл вдруг подумал, что, возможно, однажды тоже уедет из Корнуолла, когда станет уже совсем старым и не сможет больше смотреть, как Кейт…

Что?! Вэл со скорбным удивлением посмотрел на свалившиеся с носа очки, на коричневый плед, которым были закутаны его колени. Презирая сам себя, он отложил очки, резко сдернул плед и поднялся на ноги… но снова упал в кресло, пытаясь превозмочь нестерпимую боль. Отдышавшись, он наклонился и принялся массировать больное колено, вздрагивая от каждого прикосновения. Он почувствовал, как свело мышцы под коленом, и его сердце упало. Это был грозный признак: его ждала еще одна кошмарная ночь. Ему придется дожидаться рассвета, сжав зубы от боли и борясь с искушением выпить лауданума, от которого боль стихнет, но зато появится страшная слабость, которую он ненавидел всей душой.

Заставив себя подняться на ноги. Вэл, прихрамывая, заковылял по библиотеке, пытаясь размять затвердевшие мышцы. Он слышал далекие раскаты грома, но и без них мог точно сказать, что приближается буря. Просто великолепно! Собственная нога предсказывает погоду не хуже какого-нибудь чертова барометра!

Доковыляв до окна, Вэл уставился в ночную мглу. Бледный серп луны то и дело заслоняли бегущие по небу темные облака каких-то зловещих причудливых форм. Но ничего, если каким-нибудь ведьмам случится пролетать мимо Торрекомба, их, без сомнения, прогонят добрые деревенские жители, которые сейчас лихо отплясывают возле костров, размахивая вилами.

Вэл от души надеялся, что Кейт тоже участвует в деревенском празднике, что она сейчас танцует вместе со всеми, вместо того чтобы хандрить в одиночестве в своей комнате. Ведь она всегда так любила праздник Хэллоуин, с таким самозабвением танцевала около костра! Глаза сверкают, черные волосы шелковым вихрем взлетают вокруг головы… Вэл с удовольствием наблюдал за ней, любуясь безудержной радостью и дикой грацией ее движений, но Кейт всегда было этого недостаточно. Она тянула его в круг, игнорируя его протесты, и настаивала на том, чтобы он танцевал вместе с ней.

Чистая глупость, но он никогда не мог устоять против ее умоляющей улыбки и зовущих сверкающих глаз. Каким-то образом ей удавалось заставить его забыть обо всем - о своем достоинстве и положении, о своей боли и хромоте, наконец, - и он резвился и дурачился вместе с ней у костра, пока они оба не падали без сил, задыхаясь от смеха.

«В течение всех этих лет мы с Кейт прогнали своими плясками множество демонов, но больше этого не будет. Никогда», - думал Вэл, с тоской вглядываясь в темноту.

Он мог смириться со своей хромотой, с тем, что по злой иронии судьбы у него никогда не будет невесты, а следовательно, и своей семьи. Но его всегда утешала мысль, что у него есть дружба Кейт.

Если же он будет лишен и этого утешения, то тогда и жить-то не стоит…

Это была дикая, горькая мысль, и Вэл быстро отогнал ее. Он задернул шторы, чтобы отгородиться от безликой мрачной ночи за окном, и повернулся, собираясь направиться в спальню. Но когда он пересекал общий холл, громко зазвонил колокольчик над входной дверью.

Кейт!

Вэл крепче сжал трость, чувствуя, как бешено забилось сердце. Она часто заходила к нему в самые неподходящие для визитов часы - и это несмотря на все его лекции о неподобающем для леди поведении или об опасности, которой она подвергалась, разгуливая одна по пустынному берегу.

Однако вдруг вспыхнувшая надежда исчезла так же быстро, как и появилась. Кейт никогда не тратила время на то, чтобы позвонить у двери. Она просто сразу же подходила к окну библиотеки, где он почти всегда сидел вечерами, и стучала в стекло.

А колокольчиком у двери пользовались в основном его пациенты или же их расстроенные родственники. «О, доктор Сентледж. Вы должны сейчас же пойти со мной! Вы один можете помочь!»

«Господи, только не сегодня!» - взмолился Вэл. Ему было как-то особенно плохо в этот вечер. Нога болела сильнее обычного, и не было сил никуда двигаться.

Когда колокольчик прозвенел снова, Вэл закрыл глаза, всерьез задумавшись, что будет, если он проигнорирует вызов. Почему, в конце концов, он не может сделать это хотя бы один раз в жизни?!