Рексана Бекнел - Цветок страсти Страница 26

– Подождите, ребята. Расскажите-ка мне, наградила ли Уинн Дрюса, как предполагал Баррис. – Он повернулся к ней, усмехаясь, и ей показалось, что он мог бы проглотить ее одними глазами.

– Конечно же, нет, – ответил Мэдок с рассудительностью шестилетки. – Он ведь не прогнал тебя. Ты пришел со своим отрядом, поэтому Дрюс не может получить никакой награды.

– Так вот почему награда от Уинн досталась тебе, – вступил в разговор Рис. – Из-за того, что Дрюс не прогнал тебя.

Клив тихо хмыкнул.

– Часто трудно сказать, почему женщины награждают мужчин поцелуем. Возможно, Уинн удастся объяснить это.

Убийственный взгляд, который она послала англичанину, ничуть не смутил его, и Уинн с трудом подавила раздражение. Но Рис и Мэдок продолжали смотреть на нее, повернув к ней наивные любопытные мордашки.

– Я полагаю… шесть лет слишком юный возраст, чтобы обсуждать… подобные вещи, – запинаясь, проговорила Уинн. – Лучше вернемся к этому разговору, когда вы немного подрастете.

– Но, Уинн…

– …мы уже большие.

Клив подошел к мальчикам и остановился позади них, положив каждому на плечо руку.

– Ребенку лучше всего всегда говорить правду, – сказал он, хотя хитрое выражение на его худом лице сводило на нет это высокопарное наставление.

– А что вы-то знаете о воспитании? – возразила Уинн. – У вас разве есть дети?

– Нет, но я не забыл уроков детства. Так или иначе, ребенок всегда сумеет справиться с правдой. А вот постоянная ложь причиняет боль.

Казалось, в эту секунду между ними зародились новые отношения. Злорадство и издевка уступили место мрачной и тягостной прямоте. Ее раздражение и гнев по поводу той неловкой ситуации, в которую он ее поставил, – а также неподобающих чувств, которые он в ней вызвал, – были вытеснены воспоминанием о гораздо более глубоком конфликте между ними. Клив хотел, чтобы, по крайней мере, один из ее детей узнал своего отца, – несомненно, это и была та правда, о которой он говорил. Но она хотела для всех своих детей только истинного добра, а английского папочку никак нельзя было отнести к этой категории. Это был как раз тот случай, когда правда только ранит ребенка, и больше ничего. А Уинн не могла позволить, чтобы кто-то причинил боль ее малышу.

Она встрепенулась и бросила на англичанина холодный взгляд.

– Рис, Мэдок. Нам пора возвращаться в замок. Мы позже закончим этот разговор, – добавила она, предупреждая протесты, которые неминуемо должны были последовать. Затем, не дав им возможности на малейшее возражение, она схватила их за руки и потащила с собой.

– Уинн, что с тобой случилось? – жалобно спросил Рис, как только они оказались дома.

– Почему ты сердишься…

– …на нас?

Уинн вдруг охватила огромная усталость, когда она обратилась к непослушным братьям.

– Я вовсе не сержусь на вас, – ответила она, потом порывисто наклонилась и крепко прижала к себе ребятишек. – Совершенно не сержусь. Я слишком люблю вас обоих, чтобы сердиться.

Рис чуть отстранился, чтобы взглянуть на нее.

– Но ты сердилась на нас, когда мы попытались раскачаться на той лозе, – напомнил он.

– То совсем другое дело, милый. Я испугалась за вас, поэтому сильно рассердилась. Но это произошло только потому, что я вас очень люблю.

Лицо Мэдока в замешательстве сморщилось.

– А на Клива ты тоже сердишься, потому что любишь его?

Услышав такую нелепость, Уинн от удивления открыла рот.

– Это я-то люблю его? Как… как глупо так думать. Мэдок, я вовсе не имела в виду, что я люблю каждого, на кого сержусь. Ты и остальные дети – другое дело, я о вас беспокоюсь, поэтому иногда кажется, что я сердита. Но я всегда – всегда! – люблю вас. Даже когда наказываю. А что касается Клива Фицуэрина…

Она замолчала, не зная как объяснить свой гнев к англичанину и при этом не проговориться о цели его приезда в Уэльс.

– Клив Фицуэрин из Англии, а Англия враг Уэльса. Вы это уже знаете.

Когда оба брата кивнули, ей стало как-то спокойнее. По крайней мере, она убедилась, что находится на правильном пути.

– Мне очень трудно доверять англичанам. Даже когда они ведут себя как друзья, я боюсь, как бы они не обратились в наших врагов.

Последовало короткое молчание, пока братья переваривали услышанное.

– А вот Дрюс на них…

– …больше не сердится.

– Да, но я уверена, что Дрюс все время настороже, на всякий случай.

– Но… но зачем ты тогда подарила Кливу награду?

– Да, Уинн, зачем ты тогда подарила ему горячий поцелуй, который должен был получить Дрюс?

Уинн опять потеряла опору под ногами. Она потянулась к амулету и начала его нервно гладить.

– Это была вовсе не награда. Да и вообще Дрюс не хотел…

– А Дрюс рассердится, что ты отдала его награду Кливу? – перебил ее Мэдок.

– Нет! – воскликнула Уинн и прикусила в нерешительности нижнюю губу. – Но я не хочу, чтобы кто-нибудь из вас рассказал ему об этом.

– А почему?

– Ну, видите ли, Дрюс иногда бывает чересчур заботлив, и он может рассердиться на англичан.

– Но почему?

– Потому что… потому что он не хочет, чтобы англичане слишком долго задерживались в Уэльсе.

– Но почему? – продолжали хором допытываться темноголовые мальчишки.

– Потому что… – Она вздохнула от безысходности. – Потому что потому. – Она присела перед близнецами и попыталась, как могла, изобразить оживление. – Это будет наш маленький секрет. Наша особая тайна. Договорились?

Мальчишки обменялись взглядами. Потом дружно кивнули.

– Дрюс никогда не догадается, что его награда досталась Кливу.

– Мы ни за что ему не расскажем.

– Вы не должны никому рассказывать, – настойчиво произнесла Уинн. Хотя ей очень хотелось изменить мнение детей, будто поцелуй служит наградой, она знала, что это невозможно. Стоило близнецам вбить себе что-нибудь в головы, ничто не могло переубедить их. У нее оставалась только одна надежда: взять с них клятву сохранить все в тайне. – Ни одной живой душе, – повторила ока. – Обещаете?

– Обещаем, – ответили братья. Уинн снова вздохнула и выпрямилась.

– Ладно. А теперь бегите. Кажется, Дрюс собирается помочь вам смастерить лук и стрелы. Но помните, вы обещали, – прокричала она вслед заторопившимся малышам.

Уинн стояла и смотрела, как мальчишки мчались наперегонки по пыльному двору. Один раз они остановились, чтобы подкрасться к бестолковой наседке, потерявшей свой выводок, но когда та вовсю раскудахталась, они бросили это дело и опять побежали своей дорогой. Рис остановился, собираясь поднять что-то с земли, и именно эту секунду Мэдок выбрал, чтобы припустить во все лопатки. Рис тут же принял вызов и, пока догонял брата, все время кричал, что тот обманщик.