Жюльетта Бенцони - Рабыни дьявола Страница 27

В ответ Наполеон обратил наконец внимание, чем занимался при его дворе красавец полковник Саша Чернышов, который с помощью женщин сплел там отличную шпионскую сеть, и тайком послал полицию в его парижское жилище. Но слишком поздно, чтобы поймать птичку в гнезде. Предупрежденный вовремя, Чернышов исчез навсегда, а в захваченных бумагах не оказалось ничего важного.

В этих условиях, осложненных жаждой власти двух самодержавий, внимательному наблюдателю война казалась неминуемой. Вместе с тем с 1809 года Россия воюет с Оттоманской империей из-за дунайских крепостей: война и измор… но, учитывая достоинства турецких солдат, доставляющая Александру и его армии много хлопот.

– Надо, чтобы эта война продолжалась, – подчеркнул Арриги с силой, – ибо она удержит часть русских сил на берегах Черного моря, тогда как мы пойдем маршем на Москву. Император не собирается ждать, пока казаки появятся у наших границ. Вот в чем вы выступите посредником!

Марианна отметила мимоходом, но с большим удовольствием обрушившиеся на ее врага, Чернышова, неприятности, однако недостаточно наказавшие его за варварское обращение с нею. Но только из-за этого она не могла беспрекословно подчиниться императорскому приказу.

– Вы хотите сказать, что я должна буду убедить султана продолжать войну! Но вы не отдаете себе отчета в том, что…

– Да! – нетерпеливо оборвал генерал. – Во всем! И прежде всего в том, что султан Махмуд, правоверный мусульманин, вообще считает женщин низшими существами, с которыми ему не подобает разговаривать. Вы, конечно, не знаете, но султанша, императрица-мать, француженка, креолка с Мартиники и кровная кузина императрицы Жозефины, с которой она вместе воспитывалась. Большая любовь связала этих девочек, любовь, которую султанша никогда не забудет. Эмэ Дюбек де Ривери, переименованная турками в Нахшидиль, не только женщина необычайной красоты, но еще и весьма образованная и энергичная. Также и злопамятная: она не признала ни развод своей кузины, ни новый брак Императора, и поскольку она имеет громадное влияние на обожающего ее сына Махмуда, наши отношения с ними подвержены сильному охлаждению. Господин де Латур-Мобер взывает о помощи и не знает больше, какому святому молиться. Его теперь даже не соглашаются принимать в Серале.

– И вы думаете, что двери легче отворятся передо мною?

– Император уверен в этом. Он вспомнил, что вы являетесь кузиной нашей экс-правительницы и в некотором роде и султанши. Следовательно, именно в этом звании вы попросите аудиенцию… и получите ее. С другой стороны, у вас будет письмо от генерала Себастьяни, который защитил Константинополь от нападения английского флота, когда он был нашим послом в Порте, и чья жена, Франсуаза де Франкето де Куаньи, умершая в этом городе в 1807 году, была интимной подругой султанши. Вы будете тепло рекомендованы, и с таким вооружением, я не сомневаюсь, вас незамедлительно примут. Вы сможете по своему усмотрению оплакивать вместе с Нахшидиль судьбу Жозефины и даже проклинать Наполеона, раз вы лицо неофициальное, но не терять из вида бога Франции. Ваше очарование и ловкость довершат дело, но… русские Каминского должны остаться на Дунае. Вы начинаете понимать?

– Кажется, да. Однако простите мне еще некоторые колебания: все это настолько ново для меня, настолько удивительно… вплоть до этой женщины, ставшей султаншей и о которой я никогда не слышала. Вы можете сказать о ней хоть несколько слов? Как она попала туда?

Обращаясь с этой просьбой к Арриги, Марианна хотела просто выиграть время для размышлений. То, что от нее требовалось, было очень серьезным, ибо, если это неожиданное поручение хотя бы в настоящее время избавляло ее от мести князя Коррадо, возможность встречи с Язоном ставилась под угрозу. А с этим она не хотела, не могла примириться ни за что! Она слишком долго ждала, с иногда доходившим до боли нетерпением, того момента, когда сможет наконец броситься в его объятия и уехать с ним в его страну для жизни, от которой она по своей глупости столько раз отказывалась. От всей души она хотела помочь человеку, которого любила и продолжает любить своеобразной любовью, но это означало утрату ее великой любви, разрушение близкого, заслуженного счастья…

Все же она выслушала, почти бессознательно, историю маленькой светловолосой креолки с синими глазами, похищенной при странном стечении обстоятельств берберийскими пиратами и привезенной в Алжир, откуда бей этого города послал ее в подарок великому султану. Ей удалось, после того как она наполнила очарованием последние дни старого султана Абдул Гамида I, от которого у нее родился сын, завоевать любовь Селима, наследника трона. Благодаря этой любви, потребовавшей от нее больших жертв, и сыну Махмуду маленькая креолка стала неограниченной властительницей.

Эта история в красочном изложении Арриги оказалась такой живой и увлекательной, что Марианна внезапно ощутила непреодолимое желание познакомиться с такой женщиной, сблизиться с нею, завоевать, может быть, ее дружбу, ибо эта необыкновенная жизнь показалась ей более впечатляющей, чем романы, питавшие ее фантазию в юности… и возможно, и потому, что она была еще более удивительной, чем ее собственная судьба. Но кто может быть в ее глазах привлекательней Язона?

Несмотря на все, сохраняя осмотрительность, и чтобы иметь полную ясность в том, что Наполеон приготовил для нее, молодая женщина после легкого колебания спросила:

– Есть ли у меня… возможность выбора?

– Нет, – сказал Арриги решительно, – у вас ее нет! Когда дело идет о благе Империи, Его Величество никогда не оставляет возможность выбора. Он приказывает! Так же, кстати, и мне, как и вам. Я «должен» сопровождать вас, присутствовать при… переговорах, которые будут у вас с князем, и содействовать тому, чтобы результат их соответствовал желаниям Императора. Вы должны согласиться с моим присутствием и буквально во всем придерживаться моих директив. Я уже доставил в вашу комнату, чтобы вы могли изучить их сегодня вечером, подробные инструкции Его Величества, касающиеся вашей миссии (вы вполне можете выучить их наизусть и затем уничтожить), и рекомендательное письмо Себастьяни!

– И… покинув виллу Сант’Анна, вы будете сопровождать меня до Константинополя? Мне кажется, я слышала, что у вас… важные дела в этой стране?

Арриги медлил с ответом и внимательно всматривался в лицо Марианны, которая чуть отвернулась от него, ибо она всегда делала так, желая скрыть свои мысли от собеседника. Поэтому она не заметила веселую улыбку, скользнувшую по губам герцога Падуанского.

– Нет, конечно, – сказал он наконец удивительно равнодушным тоном, – я должен проводить вас только до Венеции.