Аманда Маккейб - Зимняя королева Страница 27

Розамунда вспомнила их поцелуи в Гринвичском лесу, как сплелись их тела… Она едва могла дышать. Кажется, он тоже вспоминал, глядя сверху на ее полуоткрытый рот.

— Сомневаюсь, что кто-нибудь может произвести впечатление на такие жестокие сердца, — притворно горестно ответил лорд Лэнгли.

— Нет, нет, мы не настолько невосприимчивы, — отозвалась Розамунда.

Она смотрела не на Энтона, а на красно-золотое трепетание огня, но их плечи соприкасались, и они ощущала его рядом с собой. Под толстым слоем шерстяной материи и меха ее кожу покалывало.

— На нас производят впечатление бриллианты и жемчуг, — выпалила Катерина.

— И прекрасный французский шелк, — подхватила Анна.

— Меха тоже подошли бы, — добавила Розамунда, — особенно соболь, в такой холодный день. А еще книги. Много книг.

— Смею сказать, на нас произвели бы впечатление и подвиги сильных рыцарей, — вздохнула Катерина. — Какая жалость, что зимой не бывает турниров!

— Придется обходиться тем, что у нас есть, — с поддельным унынием отозвался Энтон. — Раз уж у нас нет жемчугов, шелков и турниров, на которых мы могли посражаться, я вызываю вас на гонки по льду, лорд Лэнгли.

Лорд Лэнгли смеялся, вытаскивая, свои коньки из седельной сумки.

— Очень хорошо, мистер Густавсен, я принимаю ваш вызов! То есть если леди найдут для нас достойный приз.

— Вы удостоитесь нашего вечного восхищения! — ответила Розамунда, прежде чем Анна успела ввернуть что-нибудь остренькое. — И мы поделимся с вами вкусненьким на нашем пикнике.

— Есть за что сражаться, — согласился Энтон. Он наклонился и стал привязывать конек, затягивая крепкие кожаные ремешки вокруг ноги, пока тонкое сверкающее лезвие не стало его неотъемлемой частью.

— А вы подарите мне своею благосклонность, Леди Розамунда? — спросил он, привязывая, другой конек. Он посмотрел на нее и улыбнулся.

Розамунда улыбнулась в ответ. Его веселость была заразительной, она отгоняла сомнения и страхи, которые грызли ее по ночам. Страхи сразу вернутся, как только она останется одна. Но не сейчас. Сейчас она хотела быть юной и счастливой.

— Нет, я не жалую свою благосклонность за соперничество в гонках на коньках, — ответила она, — и вообще ничему не жалую, разве что сельским красотам.

— Разве новые впечатления, новые ощущения не имеют отношения к жизни, миледи?

Розамунда затрепетала, подумав обо всех новых впечатлениях и ощущениях, которые он ей уже дал почувствовать.

— Пожалуй, я склоняюсь к тому, чтобы думать так же. — Она оторвала тесемку от своего рукава, блестящую кремовую полоску шелка, и повязала ему на предплечье. Полоска была хорошо видна на коричневой ткани камзола, и Розамунда почувствовала удовлетворение от этой метки. Он несет ее благосклонность, бьется за нее, пусть даже на спокойном пруду под взглядами друзей.

— И поцелуй на удачу, — поддразнивающе добавил он.

Она засмеялась, качая головой:

— Ну, нет, только когда добьетесь победы, сэр Рыцарь.

— Да, вы правы, лорд Лэнгли, ваши английские дамы очень жестокосердны, — засмеялся Энтон. Но за вас, миледи, я нанесу поражение всем своим противникам, завоюю приз.

Он съехал на замерзший пруд долгим плавным скольжением. Пока лорд Лэнгли привязывал себе коньки, Энтон лениво кружил, катясь спиной вперед, оставляя на льду непрерывные линии и окружности, которые говорили о безошибочности и плавности его движений. Он сцепил руки за спиной и насвистывал мадригал, как ни в чем не бывало. Когда лорд Лэнгли был готов, они встали рядом.

— Мисс Перси, — позвал Иоганн Ульфсен, когда он и три леди подошли к краю пруда, — окажите честь, дайте старт и посчитайте: три раза вокруг пруда.

Анна вытащила из рукава носовой платок и помахала им над головой.

— Джентльмены! — крикнула она. — Внимание: раз, два, три! Вперед!

Она бросила платочек на лед, и они сорвались с места. Лорд Лэнгли был хорош: мощный, быстрый. Но ему недоставало легкости и кошачьей грации Энтона.

Он попытался мощным стартом вырваться вперед, но Энтон присел ниже, удлиняя шаг. Он, в самом деле, казалось, сливался со льдом, скользя с тем же изяществом, с той легкостью и сосредоточенностью на цели, какую показывал и в верховой езде, и в танцах. Остальной мир, казалось, исчез для него, и он был полностью сосредоточен на беге.

Он и целует так же, подумала Розамунда, щеки ее загорелись. И так же он будет заниматься любовью с женщиной, будто она его единственное средоточие, весь его мир?

В конце пруда они развернулись и поехали в обратную сторону. Энтон, казалось, даже не запыхался и, не отвлекаясь, бежал к своей цели. Зрители приветствовали их, когда они промчались мимо, и лорд Лэнгли помахал им в ответ, а Энтон будто и не слышал. Они должны были бежать три круга, и Розамунда, словно прикованная к своему месту, наблюдала, как Энтон повернул на второй круг. Он бежал, низко пригнувшись, руки за спиной, и она думала, что такая скорость человеку вообще не по силам. Лорд Лэнгли, быстрый на старте, выдохся и немного отставал. Когда они в последний раз промчались мимо платочка Анны на льду, он отставал шага на два, потом вылетел со льда и упал на поваленное бревно, хохоча и не в силах отдышаться.

— Я проиграл! — воскликнул он. — Я навсегда уступил победу в беге на коньках варвару-норманну.

Энтон рассмеялся. Он еще стоял на льду, упираясь руками в колени и тяжело дыша.

— Вы только в беге на коньках проигрываете, лорд Лэнгли?

— Да. В следующий раз я вызываю вас на скачки. Мы, англичане, славимся искусством верховой езды.

— Я бы не торопилась бахвалиться, лорд Лэнгли, — заметила Катерина. — Или вы не видели мистера Густавсена вчера на охоте? Кажется, шведы не пренебрегают конной подготовкой.

— Пожалуй. Они даже танцевальной подготовкой не пренебрегают, — сказал лорд Лэнгли. — Что скажете, леди Розамунда? Насколько успешно ваше попечительство?

— Хорошо, — ответила Розамунда. — Думаю, он вас удивит на Двенадцатую ночь, если не станет отлынивать от уроков.

— Думаю, не будет никаких неожиданностей, если принять во внимание жестокость моей учительницы, — ответил Энтон.

— Что правда, то правда… — Розамунда налила бокал вина и отыскала в корзине салфетку. — Я очень строгий учитель!

Все вернулись к костру и принялись за еду, а она подошла к краю пруда и смотрела, как Энтон отвязывает коньки. Когда он закончил, Розамунда протянула ему бокал и салфетку.

— Боюсь, этого мало для героя-победителя, — улыбнулась она уголками рта.

Энтон засмеялся, вытер салфеткой вспотевший лоб. Его черные волосы прилипли к вискам, щеки порозовели. Выглядел он так, будто всего лишь прогулялся по саду.