Дженнифер Блейк - Королевская охота Страница 27

— А еще он мечтает заполучить леди Кэтрин.

— Чтобы насолить Данбарам, понятно.

— Не только. Он действительно о ней вздыхает, да и от ее щедрого приданого не откажется, земельки там немало.

— И ты, значит, на пушечный выстрел его к ней не подпустишь.

— Я этого не говорил.

— А что тут говорить — у тебя на лице все написано. Но так нельзя, сам знаешь.

Да, Росс знал, но все равно разозлился, когда услышал это от кого-то другого.

— Ты за этим сюда приехал?

— Лэрд наш чуть на стенку не полез, когда получил письмо от твоего Генриха. Словно с цепи сорвался, грозился высечь тебя кнутом за интрижку с англичанкой. В итоге он поклялся, что отречется от тебя, если ты посмеешь сделать ее членом нашей семьи. Сказал, что в гостях у Генриха ты можешь наделать ей хоть целый выводок ублюдков, но чтобы к дверям церкви подходить с нею не смел.

— Отречется, значит, — фыркнул Росс.

— Женишься на ней — и можешь называть себя саксом. Лэрд заявил, что лучше тебе и вовсе помереть, чем возвращаться с этой дамочкой в поместье Данбаров. Одно из двух: либо старик и впрямь взбеленился, либо грозился впустую, чтобы никто не посмел его ослушаться.

— И ты, стало быть, привез Генриху официальный отказ?

Лиам засмеялся, похлопывая себя по коленке.

— Нет-нет, меня в эти дела никакими коврижками не заманишь! Слова старого лэрда в урочный час передаст какой-нибудь другой посланник. И слова будут следующие: лэрду нужно поразмыслить. Сам понимаешь, Якову эта идея пришлась по душе.

— Значит, король дал нам свое благословение?

— Ага. Он в полном восторге от мирного договора с Генрихом и готов на все, чтобы этот договор укрепить.

— Значит, хитрый старый черт оставил дверь открытой, но не потерпит, чтобы я в нее вошел?

— Вроде того.

— Странно, что Генрих ничего мне не сказал.

— Но он-то еще надеется тебя переубедить! А может, надеется, что тебя переубедит сама леди! Впрочем, что же это за леди, если король спит и видит, как бы сбагрить ее мерзкому шотландцу?

— Мне кажется, она волшебница.

— Да ты что! — опешил Лиам.

— Я шучу. По-моему, Генрих затеял тонкую игру накануне восстания.

— Из-за сплетен о том, будто принц не умер? Даже в наших краях об этом слышали. Этого нам только не хватало — очередной заварушки между алой и белой розой. Самое время насадить еще с тысчонку голов на колья, а то воронам уже нечего клевать.

— Главное, чтобы головы были не шотландские.

— Это верно.

— Значит, наш король Яков не намерен вмешиваться?

— Насколько я знаю, нет. У него свое восстание назревает, ему не до того.

Лиам задержался ненадолго, успев поделиться последними новостями о клане Данбар: кто родился, кто женился, заболел или погиб. Также он пожаловался на то, как скучно ему живется с тех пор, как лэрд дал слово «хорошо себя вести», но при этом со смехом вспомнил, как полдюжины Данбаров «разыграли» Джонстонов, вырядившись одной туманной ночью в овечьи шкуры и наворовав достаточно скотины для славной пирушки.

Когда кузен, утомленный долгим путешествием, отправился на поиски еды и питья, Росс еще долгое время сидел, уставившись невидящим взглядом в стену и обдумывая услышанное.

Он знал наперед, как отреагирует его отец, а потому особо не удивился. То обстоятельство, что лэрд не послал Генриха к черту, указывало лишь на стариковскую предусмотрительность и его желание хорошенько обдумать ситуацию, а не на заботу о сыне. Лэрд клана Данбар понимал, что Росс сам в состоянии о себе позаботиться, и был абсолютно прав. Почему же тогда первым его порывом было воспротивиться воле лэрда? Какая муха его укусила, если он готов был наплевать на отцовскую волю и поступить так, как ему хочется?

Как ему хочется…

Росс, чертыхаясь, встал с кровати и умылся холодной водой, чтобы избавиться от запаха болезненного пота, после чего наложил свежую повязку на рану, все еще кровавую, но так аккуратно заштопанную черной ниткой. Облачившись в льняную рубаху, подпоясав килт и набросив сверху кожаную безрукавку, Шотландец вышел из комнаты и направился к главной зале.

Сразу за дверью его чуть не сшибло с ног свежим ароматом зелени, к которому примешивался запах дыма: в зале, потрескивая, пылал огонь. Удивленно уставившись на громадное бревно, втиснутое в камин, Росс вскоре догадался, что, пока он лежал в лихорадке, настало время Христовой мессы. Хвойный дух сливался в воздухе с запахами жареного мяса, свежеиспеченного хлеба и эля.

Голова Шотландца на секунду закружилась, и недуг словно вернулся в его тело, но Росс быстро понял, что виной тому — лютый голод: он готов был сражаться за обглоданные кости с королевскими собаками. Подойдя к краю ближайшей скамейки, Шотландец уселся и ухватил за грудки проходившего мимо прислужника, который нес несколько теплых, хрустящих хлебов.

Уже потом, когда со столов убрали недоеденную еду, а сами столы отодвинули к стене, к Россу присоединилась леди Маргарет. Он поискал глазами Кейт, но его невеста была слишком занята: она держала миску с душистой водой, в которой королева смачивала пальчики после трапезы. В отсутствие старшей сестры младшая держалась немного дружелюбней — по крайней мере, против его компании она явно не возражала.

Но нет, Росса так просто не обманешь. Он сразу почувствовал, что эта леди что-то замышляет, вот только не знал, хватит ли ему мужества ее выслушать.

— Вы, значит, соизволили наконец-то вернуться в наше скромное общество, — сказала она. — Мы уже терялись в догадках, кого нам звать: священника для соборования умирающего или стражников для поисков беглеца.

— Но, в конечном счете, не позвали никого.

— Гвинн сообщила, что вы не в настроении, и мы решили не спешить. Вы вчера вечером швырнули в нее ботинком.

— Она хотела меня искупать!

— Я ей безгранично доверяю. Если она хотела это сделать, значит, вы в том нуждались.

У сестренки Кейт было умное личико и карие глазенки, в которых наверняка утонула не одна страшная тайна. Волосы ее — шелковистые, светло-русые с золотым отливом, — были на несколько оттенков темнее, чем у Кейт, и ростом она была пониже. С первого же взгляда она производила впечатление девушки с изюминкой, а может, даже с загадкой; странность ее характера лишний раз подчеркивало рождественское платье из бархата цвета морской волны; сверху на ней была лазурная туника, расшитая золотыми солнцами и полумесяцами и мелкими цветными стеклышками. Более того, Маргарет держалась настолько невозмутимо, что Россу не терпелось шокировать ее своими словами.

— Я бы, пожалуй, предпочел, чтобы меня искупала другая женщина, — с нарочитым шотландским акцентом прорычал он. — Но, к сожалению, ее рядом не оказалось.