Елена Езерская - Возвращение Страница 27

– Постойте, – остановила ее Лиза. – Подождите, мне не нужна вода. Мне нужны вы.

– Да разве мы знакомы? – женщина снова сделала попытку уйти.

– Вот взгляните, – Лиза достала из кошеля портрет возлюбленной ее отца.

– А при чем здесь я?

– Этот портрет хранил в потайном месте мой отец.

– Но я не знаю вашего отца. Я никогда не видела эту женщину.

– Не видели эту женщину? Неужели в доме не осталось зеркал? Не уходите – всмотритесь, вы с нею – одно лицо!

– Ничего подобного! – женщина рукою отвела протянутый Лизой портрет. – Никакого сходства! Вам лучше уехать! Сейчас же!

Женщина вдруг прислушалась к какому-то неясному шуму, доносившемуся из дома, и крикнула, приоткрыв дверь: «Не беспокойтесь, это нищие приходили, денег просили. Я их уже выпроводила!»

Лиза поняла, что больше ничего от нее не добьется, и сделала вид, что уходит.

– Узнали что-нибудь? – спросил Никита, дожидавшийся ее за углом дома. – Это та женщина, которую вы искали?

– Да, она. Это ее портрет, хотя она и не захотела признаться в этом.

– Мне кажется знакома ее личность. Она жила какое-то время в нашем поместье, а потом уехали с барыней в Петербург.

– Значит, она солгала мне, сказав, что не знает хозяина дома. Придумала что-то на ходу – эпидемия оспы у них!

– Типун вам на язык! – перекрестился Никита. – В наших краях оспы отродясь не было. Но может, и впрямь лучше приехать сюда в следующий раз?

– Чтобы она успела придумать новую отговорку? Нет, я сейчас вспомнила, что когда-то в детстве мы играли в этом доме в прятки, и Андрей случайно обнаружил тайную кладовую, дверь в которую никто никогда не запирал. Может, она по-прежнему открыта?

– Вы собираетесь пробраться в дом?

– Это дом моего отца, а значит и мой собственный. Я намерена поговорить с этой женщиной с глазу на глаз. И пусть только попробует мне перечить!

Никита сокрушенно покачал головой, но спорить с Лизой не стал, – барыня чудит, дело барское, что под ногами мешаться. Он только тенью потопал за нею следом – вдруг на помощь кликнет. Мало ли что, характер у Лизаветы Петровны, судя по всему, горячий. Упрется – не своротишь, а напролом пойдет – поберегись!

Лиза слышала, что Никита ей в спину дышит, но прогонять его не стала – вот и хорошо, пусть посмотрит здесь по сторонам, подстрахует. Не то, чтобы Лиза чего-то боялась, но какая-то необъяснимая, внутренняя дрожь пробежала по всему ее телу, едва она проникла в дом. На нее сразу же нахлынули воспоминания – где она, безмятежная пора детства? Когда все было ясно и просто, когда самым большим обманом было желание отвести от себя подозрение в краже конфет из буфета или соблазнительно ароматной баночки с вареньем со стола.

– Марфа? Где вы? – громко спросила Лиза, войдя в гостиную через потайную кладовую в коридоре. – Марфа, не скрывайтесь, я не желаю вам зла. Я только хотела поговорить с вами о папеньке. О князе, Петре Михайловиче.

– Здравствуй, Лиза, – вдруг услышала она родной и желанный голос.

– Отец? Отец! – вскрикнула Лиза и покачнулась.

– Лизонька, девочка моя, – отец живой и здоровый смотрел на нее и улыбался сквозь слезы. – А я уже и не чаял увидеть тебя.

– Папенька, миленький! – Лиза бросилась на шею отцу, сидевшему на диване в гостиной. – Ты жив! Господи, ты жив! Какое счастье! Так это не сон? Это правда?

– Я жив, жив, и по-прежнему, по-прежнему люблю тебя.

– А я, глупая, думала, что ты давно умер. Мы все думали, что тебя с нами уже нет. Цветы на могилу носили!

– На могилу? Чертовщина какая – то, моя могила… Лиза видела, что отец не шутит – он искренне рад ее видеть. Рад так, словно это не он, а она считалась без вести пропавшей или похороненной на семейном кладбище.

– Но эта женщина внизу, кто она? И почему она лгала, что ничего не знает о тебе? Что здесь происходит, папенька?

– Присядь, Лиза, – Долгорукий тяжко вздохнул и протянул ей руку предлагая присесть рядом с ним на диван. – Ты многого не знаешь, Лиза. Я любил твою мать, я обожал Машу, но с каждым годом становилось все более очевидным одно ее качество, со временем заслонившее для нее всех и вся. Я видел, что ее интересуют только деньги. Только деньги и – больше ничего. Мне стало холодно с ней, неуютно. И вот тогда я встретил Марфу!

– Значит, я не ошиблась, это все-таки она, Марфа…

– Марфа – чудесная женщина. Она отдала мне все тепло, всю любовь, на какую была способна. Я знаю, что виноват перед вами, перед Машей, и все же ты должна понять меня – я хотел немножко счастья для себя. Но разрушать семью – нет, никогда! Я не думал, что Маша узнает о моей… О моей любви.

– Бедная мама, – прошептала Лиза.

– О, она пришла в такую ярость! – воскликнул Долгорукий. – Я почувствовал, что она затевает что-то против Марфы – что-то очень жестокое, и решил помочь Марфе бежать. Я умолял ее уехать, и, наконец, она согласилась. Но твоя маменька словно рядом стояла – до сих пор не знаю, откуда она все узнала? Она хотела застрелить Марфу, а попала в меня…

– Боже мой! – Лиза не смогла сдержать слез. – Я подозревала это!

– Не вини мать – она была ослеплена страстью. Я уверен, она никому не хотела зла. Именно поэтому она и убежала, посчитав, что убила собственного мужа.

– Но почему ты не объявился тотчас же, не успокоил ее?

– А вот это уже моя часть рассказа, – негромко сказала Марфа, входя в гостиную. Без дохи и платка она оказалась стройной красавицей с добрыми лучистыми глазами. Она всем своим видом располагала к себе, и голос ее завораживал своей неторопливостью и мелодичностью.

– Вы?! – Лиза от неожиданности встала. – Это вы?

– Простите, что не открылась вам сразу, Елизавета Петровна. Я всего лишь пыталась защитить Петра Михайловича.

– Защитить от законной жены и любимых детей? Марфа, что вы такое говорите?!

– Видите ли, ваша матушка бросила Петра Михайловича в лесу одного, раненого. Когда я прибежала на выстрел, он лежал неподвижный, мне казалось, он уже остывал. Я пыталась поднять его – неподалеку была избушка Сычихи, а она – известная травница. Но силы вскоре оставили меня, батюшка ваш из себя мужчина видный. Я не знала, что мне делать, но вдруг появился отец Георгий. Оказалось, княгиня была у него на исповеди и призналась, что убила мужа. Но ни в чем не раскаялась, а лишь попросила его помочь ей похоронить его тайно – мол, вышел на охоте несчастный случай. Вот тогда я и решила – если жив останется, будет со мной, а я уж уберегу его от всех.

– Так, значит, Сычиха все знала? – нахмурилась Лиза.

– Как не знать – она же его и выходила.

– Да, – кивнул Долгорукий. – Она помогла Марфе, научила, что надо делать, чтобы рану заживить.