Джулия Хилпатрик - Ретт Батлер Страница 27

А в ответ слышалось: «Я люблю тебя, Скарлетт… люблю тебя… люблю…» Скарлетт хотелось закричать, так отчетливо встало перед глазами незабываемое лицо ее погибшего мужа и так ясно слышала она зовущий, обращенный к ней, голос. Скарлетт закрыла глаза, чтобы избавиться от этих видений, настолько явственных в темноте. Она знала, что всегда будет помнить своего любимого и завидовала Элле Лорине с Ричардом, которых не разлучила даже смерть. Иногда Скарлетт жалела, что ей не удалось остаться на пароходе вместе с Реттом, но при этих мыслях она сразу же заставляла себя вспомнить о детях.

Пересекая Штаты, Скарлетт была занята чтением газет, переполненных статьями о «Гермесе». Слушания в подкомиссии Сената все еще продолжались.

Скарлетт предстала перед заседавшими почти сразу же по возвращении в Нью-Йорк. Это было болезненно и чувствительно для нее, но она понимала, что это необходимо. Комиссия уже пришла к заключению, что судно затонуло от пробоины, образовавшейся в результате взрыва. И хотя ничего нельзя было вернуть, люди хотели докопаться до истины, до причины, как будто от этого им становилось спокойней. Сама Скарлетт точно знала, что ей это покоя не принесет. Более важно было то, что люди погибли по чьей-то халатности, ведь спасательных лодок хватило только для половины находившихся на борту. Скарлетт спрашивали на слушаниях, как вела себя команда, каковы остались ее впечатления от поведения людей на спасательных лодках. Уже было выявлено, что учений по спусканию спасательных шлюпок на воду не проводилось, команда оказалась в замешательстве и не знала, в каком состоянии находятся эти суда. Но самым вопиющим фактом был тот, что спасательные лодки уходили полупустыми, а позже отказывались забирать находящихся в ледяной воде людей уже после того, как пароход затонул, из боязни, что лодки могут перевернуться. Катастрофа с «Гермесом» входила в историю, как разрывающая душу трагедия. Тогда Скарлетт казалось, что свидетельствование на слушаниях уменьшит душевные страдания и скорбь. Но этого не произошло. Любимые ушли, и ничто не могло их вернуть. А разговоры о трагедии только причиняли острую боль. Еще тяжелей было читать в газетах о том, что обнаружено и возвращено близким 167 трупов. Но до отъезда из Нью-Йорка Скарлетт уже знала, что среди них не было Ретта и детей…

Проснувшись на следующее утро, Скарлетт увидела четко очерченные на горизонте линии Роки-Маунт, освещенные первыми лучами солнца. Это был последний день их долгого, почти бесконечного путешествия и впервые за последние две недели Скарлетт почувствовала себя действительно намного лучше. Раньше у нее и времени-то особенно не было задумываться о своем самочувствии, но в это утро она заметила явное улучшение.

Она разбудила детей, сказала, чтобы они выглянули в окно и полюбовались прекрасным видом гор.

– Мы уже дома? – округлив глаза, спросила Салли. Она не могла дождаться встречи со своим новым домом и уже не раз говорила Скарлетт, что никогда больше не уедет из дома и не будет путешествовать.

Иногда Скарлетт казалось странным, что ни Салли, ни Фрэдди не вспоминают своих родителей. И когда она пыталась осторожно навести их на этот разговор, дети замолкали и с тревожным напряжением вслушивались, не скажет ли она еще что-нибудь.

К своему ужасу Скарлетт поняла однажды, что дети намеренно отгоняют от себя воспоминания. Эти крохотные существа, пережив страшную трагедию, осознали взрослую истину: нельзя пустыми словами лишний раз бередить рану. А то, что они что-то помнили и по-своему переживали свое горе, Скарлетт тоже поняла, когда иной раз во время игры замечала то у Салли, то у Фрэдди отсутствующий, ушедший в себя взгляд.

Их никто не искал и никто не приходил за ними, они поняли это тоже и сейчас боялись потерять свою новую семью, боялись остаться без дома.

И Скарлетт решила больше не тревожить их души. Она сама будет время от времени наводить справки об их родных, но дети должны оставаться в покое.

И сейчас Салли сама заговорила о маме.

– Ведь моей мамы больше нет, а вы сказали, что будете заботиться о нас, – Салли была готова заплакать.

– Я непременно позабочусь о вас, Салли. – Скарлетт посадила девочку себе на колени и взглянула на Фрэдди, который забился в уголок, опустив глаза к полу и делая вид, что он не прислушивается к разговору.

– Вы с Фрэдди можете называть меня мамой. Но и свою маму ты не должна забывать. Когда захочешь, можешь рассказать мне, какая она у тебя бы… – Скарлетт едва не сорвалось с губ «была», но она вовремя спохватилась: не надо лишний раз напоминать детям о трагедии. – Какая она у тебя, красивая. – И Фрэдди тоже.

– Да. – Салли согласно кивнула, удовлетворенная таким предложением и задала последний вопрос: – А не можешь ли ты спать со мной каждую ночь?

Скарлетт улыбнулась:

– Я обещаю тебе, что иногда буду укладывать тебя спать. Ты согласна? – Скарлетт заметила, что Кэт напряженно смотрит на нее и поспешила добавить, не дожидаясь, пока дочь заговорит о погибшем отце, который всегда укладывал ее спать: – И тебя, Кэт.

Закончив с завтраком, все разошлись по своим купе. Скарлетт умыла малышей, поправила им одежду, а поезд тем временем медленно подъезжал к станции. Скарлетт еще раз оглядела детей, все ли в порядке в их одежде. Волосы ребят были чистыми, блестящими, хорошо уложенными, банты Салли и Кэт красиво завязаны. Она не знала, кто придет встречать их на вокзал, но одни они не останутся, их могут окружить репортеры, по крайней мере, корреспонденты из газеты Ретта. Скарлетт хотела, чтобы дети не ударили лицом в грязь перед этими людьми, чтобы Ретт, будь он жив, мог бы гордиться своей женой.

Когда колеса поезда окончательно остановились, у Скарлетт замерло дыхание, она взглянула на остальных. Ни слова не было произнесено, но Скарлетт догадывалась, что все переживают то же, что и она сама: острую, горькую боль от возвращения домой. Они вернулись в родные места совсем другими людьми, так отличающимися от тех, какими они покидали домашний очаг, полностью переменившимися, одинокими, но более близкими друг другу.

ГЛАВА 15

Добрыми словами и слезами встретили на вокзале Скарлетт с детьми, когда они солнечным морозным днем вышли из поезда. Скарлетт хотелось, по крайней мере, выглядеть по-прежнему, такой, какой она покидала родной дом. Но это ей не удалось. Все переменилось, как и ее собственная жизнь. Она уезжала из дома счастливой, веселой женщиной с любимым и любящим мужем, дочерью-невестой. И все рухнуло, все изменилось, и больше всех сама Скарлетт. Она вернулась назад скорбящей вдовой, на которой было траурное платье, делавшее ее более высокой, худой и старой.