Валери Кинг - Прелестница Страница 27

Взглянув на мистера Норбери, который ей очень нравился, Мег отвечала:

— Я мало понимаю в орнитологии, мистер Норбери, но я заметила, что некая птица, отличающаяся буйным и непредсказуемым нравом, мигрирует на юг в неподходящее время — вечерами.

Мистер Норбери снова пожевал губами. Подавая руку Мег, он предложил ей пройтись по залу.

— Не знаете ли случайно причину такой неожиданной и несвоевременной миграции? Полагаю, что не далее как сегодня вечером ожидается наводнение — из слез! По возможности, нужно быть готовым к любым природным — и домашним — катастрофам.

Мег заколебалась, припомнив все, что говорил ей на днях Чарльз. Что из этого может она открыть мистеру Норбери? Наконец она сказала:

— Трудно говорить за других, но мне кажется, я замечаю большое различие в темпераментах наших — как бы их назвать — голубков.

Мистер Норбери усмехнулся и потом вздохнул.

— Я думаю, вы правы, мисс Мегги. Я тоже отметил существенное несходство между моей дочерью и ее поклонником. Последнее время эти различия, которые, быть может, и привлекли их вначале друг к другу, стали еще более заметны — и, к сожалению, не в пользу Хоуп! Честно говоря, я был бы очень признателен Чарльзу, если бы он способствовал проявлению у Хоуп ее природной живости. А получается как раз наоборот, она становится все более сдержанной и замкнутой. А посмотрите только на Чарльза! Куда делась его степенность, серьезность? Он превращается в посмешище, бегая за Лиззи!

Подняв лорнет, мистер Норбери пригляделся к Чарльзу.

— Бог мой! Да это просто фат какой-то! А я-то считал его, по крайней мере, не лишенным здравого смысла!

Для такого заключения момент был как нельзя более подходящий. Чарльз и Лиззи кружились в вальсе. Крепко обхватив хихикавшую Лиззи за талию, Чарльз смеялся какой-то ее шутке, так громко, что заглушал оркестр. Только сейчас Мег заметила, что на нем были желтые панталоны, полосатый жилет и у талии болталось множество брелоков. Он действительно выглядел щеголем. Его рыжие волосы блестели от избытка помады.

Мег взглянула на Хоуп, так и застывшую на месте. Она обратила внимание, что ее каштановые волосы были тщательно — слишком строго для ее правильных черт — собраны в большой пучок на затылке, а декольте было очень высоким; жемчужное ожерелье терялось на ее белой коже. В таком туалете ее красота не была видна, и Мег очень расстроилась. Она знала, что Хоуп любит Чарльза, но почему же тогда — такая пылкая и страстная за фортепьяно — выглядит она в других ситуациях такой холодной, бесчувственной, уныло-приличной? Мег не могла этого понять. Она вспомнила высказывания Хоуп по поводу Байрона и морских купаний — и ее вдруг поразило, насколько Хоуп стала скучной и прозаичной. Раньше она не была такой, как и сказал ее отец. Но почему она изменилась? Такая умная девушка не может не видеть, что ее поступки, как и манера одеваться, охлаждают пыл ее возлюбленного.

Заметив направление ее взгляда, мистер Норбери прошептал:

— Я говорил ей не надевать это старое белое платье. Ее хорошенькое личико в нем совершенно незаметно. Ей нужны краски, обилие красок.

Он взглянул на проносившуюся мимо них Лиззи. Она громко хохотала в ответ на поддразнивание Чарльза.

— О Господи, вот беда-то! И это моя собственная племянница! Она вся в мать — мою сестру, хороша, но способна на самые невероятные выходки. Чарльз пропал, если он ею увлечется

— Мистер Норбери! — воскликнула Мег. — Как вы можете говорить так о своей родственнице!

— Очень даже могу. Жаль, что зять мой приказал долго жить. Лиззи необходима твердая рука, а меня она не слушает! А сестра моя, Хетти, все больше по гостям, даже и дома не бывает. Я ничего не имею против того, что Лиззи живет у нас, только мне не нравится, как она водит за нос своих кавалеров, а они за ней плетутся, как бычки на бойню!

Он громко фыркнул.

— Хотя иногда, должен признаться, бывает забавно!

Мег засмеялась. Она знала, что мистер Норбери часто ссорился с Лиззи, но, предсказывая ей печальный конец, он щипал ее за подбородок и восхищался ее живостью и манерами, как любой другой из юных джентльменов, заполнявших его гостиные.

— Кто-то должен отвадить от нее этого мальчика! — заявил он. — Я не желаю видеть, как она его оплетает. Она нацелилась на него еще в начале сезона, и будь я проклят, если не считаю, что он заслуживает лучшей участи!

Мег была поражена. Лиззи не скрывала интереса к Чарльзу, но Мег не принимала это всерьез. Лично ей, как и мистеру Норбери, нравилась бойкость Лиззи, но она не думала, что Лиззи может стать подходящей женой Чарльзу.

Мег хотела спросить мистера Норбери, что именно он собирается предпринять в отношении Лиззи, но в этот момент суета у входа разделила их. Мистер Норбери увидел вновь прибывших гостей, которых он счел долгом приветствовать — это были лорд Уортен и его брат, Джеффри Блейк!

Мег осталась там, где мистер Норбери покинул ее, у стеклянных дверей на балкон. Одна из них была слегка приоткрыта, и Мег почувствовала, как ветерок пробежал у нее по спине, когда Уортен здоровался с мистером Норбери.

Виконт раскланялся в своей обычной учтивой манере, с улыбкой представив брата.

Молодая леди, стоявшая рядом с Мег, воскликнула:

— Но как они оба хороши! Да посмотри же, Сьюзи, на этого, с тростью!

Девицы дружно вздохнули.

— Как ты думаешь, он, наверно, бывший военный? Как романтично — ранен в сражении! Может быть, даже при Ватерлоо!

Мег перевела взгляд на опиравшегося на трость мистера Блейка. Он был так же высок, как Уортен, с такими же темными глазами и волосами. Подбородок у него был не такой упрямый и твердый, а более мягких очертаний. Он был, пожалуй, даже красивее старшего брата. Мег не смогла подавить вздох. Блейк выглядел благородно и мужественно. Трость, на которую он тяжело опирался, только подчеркивала мужественность осанки. Мег не знала точно, при каких обстоятельствах он повредил себе ногу, но слышала смутно о каком-то несчастном случае на охоте. Она слегка улыбнулась. Быть раненым в сражении куда более романтично, но уже сама его хромота придала его личности какую-то таинственность, привлекавшую к нему женщин. Мег была уверена, что Байрон завоевывал сердца светских красавиц не столько своей прославленной поэзией, сколько своей хромотой. Даже ее саму не оставила равнодушной его замечательная наружность и манеры. Не отличайся знаменитый поэт такой распущенностью, она бы с удовольствием поощрила его ухаживания.

— О да, наверно, он был военным! — воскликнула Сьюзи. Понизив голос, она мелодраматическим шепотом добавила:

— Если только он не получил эту рану на дуэли!