Елена Езерская - Бедная Настя. Книга 8. Воскресение Страница 28

С одной стороны, Анна не узнала ничего нового — Гаврила, так звали мужика, лишь подтвердил то, о чем они уже догадывались. Заимку эту много лет назад построил управляющий Перминовых — Маркелов — и определил сюда сторожем Гаврилу, который давно служил при его доме в Каменногорске, но взять ему семью с собою не разрешил. Так что родных Гаврила видел теперь редко, но за работу он получал довольно, и потому жена не роптала — надо было на что-то жить и кормить детей. Гаврила поначалу думал, что управляющий построил заимку для забав — с заезжими купцами в баньке попариться, на охоту по глухомани походить, с бабами поиграться, но никогда он не видел здесь ни женщин, ни каких других гостей кроме пятерых казаков, которых самолично Маркелов набрал из охранников рудников со всего Урала. И мужики эти были, хотя из разных семей, но как на одно лицо — одинаково крепкие, злые и молчаливые. Приезжали они на заимку раз в неделю, а то и две, и ели-пили здесь в свое удовольствие из подвалов в доме, где и медовухи было вдоволь, и самогон бутылями стоял, и разные мясные заготовки с соленьями всегда в запасе имелись. Что-то из еды привозил с собою Маркелов, что-то с охоты запасал Гаврила; он же ходил по грибы и заготавливал дрова на зиму. Обычно мужики дожидались приезда Маркелова, который наведывался на заимку за день до их приезда; коляску тогда ставили под навес, а сам он садился в седло одной и той же лошадки, беречь которую Гавриле было велено пуще своего глаза. Маркелов переодевался, как для охоты, и уезжал, но возвращался без обычных охотничьих трофеев, а с кожаной сумкою, набитой кошелями, которые раздавал казакам. После чего они и сами садились по коням и опять пропадали — дней на семь, а то и на десять. А прежде, пока ждали управляющего, казаки хорошо гостевали с самогонкою, и Гаврила всегда с ними за компанию, да еще втихаря к рюмочке с ними прикладывался услужливый и тихий мужичок — возчик Маркелова. В отличие от других, он при барине был постоянно, потому и страху в его глазах всегда было больше. Однако то, куда ездит господин управляющий в свои тайные отлучки в тайгу, Гаврила не знал, но принужден был Ван Виртом покаяться, что любопытство, одолевшее его, заставило как-то подсмотреть, что же такое увозят с собою казаки. И не сразу, но он понял, что в кошелях находятся какие-то камни — на вес они были не слишком тяжелые, но россыпью и какие-то гладкие, отчего он подумал, что драгоценные, но какие именно разглядеть не успел: управляющий едва не застал его за этим занятием (те самые перминовские алмазы — переглянулись между собою Ван Вирт и Анна). А вот возчик, видать, тоже озабоченный разведать это, был Маркеловым пойман с поличным, прямо на кошеле, и с тех пор Гаврила того мужика больше не видел: управляющий велел тогда ему самому садиться на козлы, и Гаврила получил неожиданный отпуск домой — уж было радости у жены и детишек…

— Мы как будто в начале пути, — разочарованно промолвила Анна, когда они с магом вышли из горницы, оставив Гаврилу досыпать свой разорванный сон. — Этот человек не сказал нам ничего такого, о чем бы мы уже и сами не догадались. Но мы по-прежнему не знаем, зачем в ту часовню ездил управляющий.

— Он сказал главное — наши догадки верны, — поспешил успокоить ее Ван Вирти добавил: — И между делом объяснил, как мы сможем довести наше расследование до конца.

— Я что-то пропустила? — удивилась Анна, непонимающе взглянув на своего спутника.

— Помните, — кивнул Ван Вирт, спускаясь с крыльца и указывая рукою в сторону стойла, где под навесом отдыхала уже знакомая им лошадь. — Этот Гаврила поведал, что на свои якобы охотничьи прогулки господин управляющий отправлялся всегда на одной и той же лошади. А мы с вами вряд ли смогли бы приблизиться к часовне и оттуда добраться до заимки, если бы вздумали ехать сами и напрямую…

— И что? — нетерпеливо спросила Анна, и вдруг догадка осенила ее. — Ловушки!

— Вот именно, — улыбнулся Ван Вирт. — Быть может, мы не нашли ответа на все свои вопросы, но нашли нечто не менее важное — проводника. Так что не будем терять времени!

Прикормив лошадь кусочками сахара от расколотой сахарной головки, прихваченными со стола, Ван Вирт вывел ее из стойла и подсадил Анну в седло, а сам, взяв лошадь под уздцы, пошел рядом. Животное, по-видимому, действительно годами натренированное на одно и то же действие, покорно позволило вывести себя за ворота и после того, как Ван Вирт слегка подтолкнул лошадь, слегка похлопав по спине, равнодушно затрусила по привычному маршруту, вскоре выведя их из леса к знакомой опушке и дальше — к самой часовне. Всю дорогу Анна сосредоточенно молчала, боясь спугнуть лошадь, зато Ван Вирт шел рядом с нею спокойно и уверенно, как будто не делал ничего необычного.

— Я иногда думаю, — промолвила Анна, когда Ван Вирт помог ей спуститься с лошади и привязал последнюю к перекладине у входа в часовню, — зачем вы устроили весь этот поход, ведь вы, кажется, все и так знаете?

— Иногда я не чувствую разницы между тем, что чувствую и что действительно знаю, — вздохнул маг. — И оттого меня часто полагают обманщиком — видят в моей прозорливости домашние заготовки и подозревают в нечестной игре. Но это всего лишь одна из форм прозрения, возможно, более сильная, потому как не связана с участием в нем других людей. Это прямой канал связи с Небом, невидимый и оттого пугающий тех, кто оказывается невольным свидетелем его открытия.

— Вам никогда не бывает страшно? — участливо спросила Анна, поднимаясь по ступенькам в часовню.

— Вы говорите о страхе перед прикосновением к истине или перед людьми? — Ван Вирт, шедший впереди, оглянулся и на крыльце посмотрел ей прямо в глаза, что повергло Анну в смущение, какого она еще прежде не знала. — Суеверие — худший из страхов, дорогая баронесса, но он — спасение от знания истин, которые и не должны быть раскрываемы всем. Нельзя лишать секретов тех, кто их создавал.

— То, что вы сказали, ужасно, — вздрогнула Анна. — Ведь именно это мы и пытаемся сделать сейчас!

— И именно поэтому я убеждал вас остаться и не вмешиваться, — пожал плечами Ван Вирт и снова испытующе взглянул на нее. — Еще не поздно сделать это — для вас…

— Оставить вас одного и остаться одной, чтобы умереть от страха ожидания в неизвестности? — покачала головою Анна. — Думаю, мы зашли слишком далеко, чтобы возвращаться с полдороги.

— Вы сделали выбор, — промолвил Ван Вирт и вошел в часовню. Анна, перекрестившись перед входом, последовала за ним.

Внутри часовня тоже оказалась ничем не примечательной, икон в ней было немного, и все они писаны были недавно, Исключение, кажется, составляла лишь та, что была помещена в глубокую раму и покрыта тонким стеклом, — икона лежала в углублении на алтаре, установленном в центре часовни. По четырем краям оклада иконы дымились свечи — по-видимому, их зажег еще управляющий Маркелов, и, следовательно, сделаны они были из особого материала: Анна не помнила, чтобы обычные церковные свечи горели так долго. Повинуясь естественному порыву, она оглянулась в поисках спичек — Ван Вирт проследил ее взгляд и понял, чего она хочет.