Джун Зингер - Дебютантки Страница 28

Самыми лучшими часами для Крисси были эти частные уроки. Нет, нельзя сказать, что это было самым лучшим временем — это было единственно хорошим временем. Единственным разочарованием было только то, что от мадемуазель Жаклин, как было разрешено ее называть, не пахло гардениями. Ее ароматом была роза, чайная роза, тревожащая, возбуждающая. У Крисси просто голова кружилась от этого запаха. И мадемуазель также чувствовала симпатию к Крисси. Они были родственными душами, чужими в этом холодном мире чуждых им людей.

Другие девочки поэтизировали мадемуазель Пайо. Они представляли себе, что у нее была в прошлом какая-то необыкновенная и трагическая любовь. Ее возлюбленным был моряк, который так и не вернулся из плавания. Это была одна версия. Ее возлюбленный был так хорош собой, что ее младшая сестра влюбилась в него и соблазнила, — это была вторая версия. Ее возлюбленный был женатым человеком и вернулся к жене и детям ради их благополучия — третья. Все они были не так уж далеки от истины. Возлюбленный действительно покинул Жаклин ради другой, но ею была церковь, и Жаклин больше так никого и не полюбила. Единственное, что ей осталось — это музыкальные уроки и девочки, которых она учила и которые не любили никого, кроме себя.

Собственно говоря, было вполне логично, что Крисси и Жаклин потянулись друг к другу, — ребенок, у которого не было ни матери, ни друзей, и молодая женщина, у которой не было ни возлюбленного, ни ребенка.

Когда Крисси приходила в музыкальный салон, Жаклин обнимала ее, радуясь желанию той заниматься. Крисси тоже обнимала Жаклин в ответ: ее давно никто так не ласкал.

— Ну что, малышка, — обычно говорила мадемуазель. — Что будем играть сегодня? Бах? Моцарт? Шопен?

— Давайте Шопена! Я обожаю Шопена, мадемуазель!

— Очень хорошо, тогда Шопен.

Пока Крисси играла, учительница клала руки ей на плечи, трогала ее щеку, отводила челку с глаз. Когда у Крисси что-нибудь получалось особенно удачно, целовала ее в знак одобрения.

Крисси разрешили проводить свободное время в компании мадемуазель Жаклин. Они ходили по улочкам Старого Города, рассматривали бронзовый монумент, воздвигнутый в память основателя города, бывали в различных музеях и известных храмах, катались на лодке по озеру Св. Лаврентия и по реке. Крисси была вне себя от счастья.

В декабре она получила письмо от тети Гвен.

«Дорогая Крисси!

Очень рада была услышать от мадемуазель Перигор о твоих успехах. Наконец-то ты взялась за ум. Я пишу тебе эту коротенькую записочку с тем, чтобы сообщить, что я не поеду этой зимой в Палм-Бич. Так что тебе будет лучше остаться на каникулы в школе. Мои комнаты в «Плазе» не позволят тебе там разместиться. Мне удалось только договориться о Гвенни и Харди (можешь себе представить, как переполнена сейчас гостиница). Руби едет в Виргинию погостить у приятеля. Мадемуазель Перигор заверила меня, что тебе разрешат остаться на каникулы в школе. А может быть, тебе удалось с кем-нибудь подружиться и, возможно, тебя пригласят погостить. Именно для этого и нужны друзья. Не удивляйся, когда получишь небольшую посылочку к Рождеству. Желаю весело провести каникулы.

Целую.

Тетя Гвен».

Крисси не была ни расстроена, ни удивлена. Она побежала рассказать о письме Жаклин, которая немедленно заявила, что попросит разрешения взять Крисси на каникулы к себе домой в Квебек.

Мадемуазель Перигор с радостью согласилась. Всегда грустно видеть этих малышек, оставленных на каникулы в школе, — конечно, им лучше быть в лоне семьи или друзей. Кроме того, ей совершенно не хотелось задерживать здесь штат прислуги и поваров.

Дом Жаклин Пайо, унаследованный ею от матери, умершей несколько лет назад, был довольно причудливым сооружением, расположенным на узенькой кривой улочке. Для Крисси, которая никогда не видела ничего подобного, было очень интересно изучать дом. Днем они где-нибудь бродили или катались на забавной двухколесной коляске. Они осматривали всевозможные исторические места: равнину Абрахама с памятниками Вульфу и Монкалму, городские ворота и башни Мартелло, францисканскую часовню, собор Нотр-Дам де Виктуар и, разумеется, усыпальницу святой Анны де Бопре, возле которой нередко происходят чудеса исцеления. Они обычно обедали в небольших ресторанчиках или в знаменитом «Шато Фронтенак», где Крисси сама заказывала кушания, демонстрируя своей обожаемой Жаклин, как хорошо она научилась говорить по-французски.

По ночам было очень холодно, и Крисси спала в одной кровати с Жаклин в ее комнате под теплым пуховым одеялом и самодельными покрывалами, прижавшись к теплому телу учительницы. На вторую ночь Жаклин расстегнула свою белую фланелевую ночную сорочку и прижала Крисси к груди.

— Пососи, мое дитя, — прошептала она, и Крисси приникла к розовато-коричневому соску, представляя, что она младенец, лежащий у материнской груди, и надеясь получить от этой белой груди поддержку, нектар гардений.

Она отняла рот от груди и посмотрела в лицо «матери». Глаза Жаклин были прикрыты, ресницы отбрасывали длинные тени на бледные щеки: комната освещалась лишь лунным светом. Жаклин протянула к Крисси обе руки и, схватив ее за голову, крепко поцеловала в губы, проталкивая свой тонкий язык между зубами Крисси.

— Моя любимая малышка, — выдохнула ее «мама».

Крисси почувствовала, как ловкие быстрые пальцы Жаклин стали стягивать под одеялом ее ночную рубашку.

— Ты моя малышка, — шептала Жаклин, целуя ее трепещущее тело, покрывая поцелуями и недавно наметившиеся бугорки грудей, и мягкий живот, и бедра.

Вскоре Крисси забыла о холоде, вскоре все ее тело сотрясалось и вздрагивало, она издавала тихие крики и стоны. И поцелуи, поцелуи… всю ночь напролет…

— Я обожаю тебя.

— И я обожаю тебя.

Они очень весело проводили время, изучая разные незнакомые места и осматривая достопримечательности, однако Крисси не могла дождаться, когда наконец наступит ночь и ее «мама» придет к ней и будет любить ее.

Крисси умоляла Жаклин не возвращаться в школу. Почему бы им не остаться навсегда жить в этом доме?..

Жаклин весело засмеялась:

— Мы еще вернемся сюда, радость моя.

Мадам Миньон, делая ночной обход, не обнаружила Крисси в своей комнате. Ей не хотелось будить мадемуазель Перигор, но что она могла поделать? Она не нашла Крисси ни в одной из комнат ее соучениц. Она не хотела нести ответственность одна.

Директриса была недовольна.

— Возможно, ей приснился страшный сон и она побежала в комнату своей любимой учительницы. Я совершила ошибку, позволив ей попасть в такую зависимость от этой женщины.