Элизабет Роллз - Служанка в высшем свете Страница 28

— Вам следует подрезать их немного. Просто чтобы они могли виться вокруг лица. Чтоб стали немножко мягче.

— Подрезать? — Верити уставилась на нее. — Кто бы мог это сделать?

И тут же получила ответ:

— Я могу это сделать, миледи. Я была горничной матери хозяина, пока она не умерла. И я покажу Саре, как их лучше укладывать. Прекрасные волосы у вас, что уж сказать. Такие густые и вьются… — Она кивнула самым решительным образом. — Так и сделаем. Сегодня же вечером.

Заполучив миссис Хенти в союзники, Верити почувствовала, что у нее прибавилось забот и радости. Похоже было, что любое дело требует личного вмешательства хозяйки. К примеру, сад.

— Это просто позор, миледи! — напрямик заявила миссис Хенти. — Хозяин и мистер Ричард проводят все свое время в поместье, а сад идет прахом.

Верити растерялась. Миссис Хенти думала, что леди Блейкхерст стоит только отдать приказ и вес поменяется, но как воспримет это Макс? Как ее вмешательство? А ведь миссис Хенти с кажущейся небрежностью подбрасывала ей и другие идеи… от которых она уклонялась. С садом будет намного легче. Конечно, если Макс увидит, что она пытается выполнять свои обязанности в качестве хозяйки дома… и если она даст понять, что нуждается в его руководстве…

Она затронула тему сада за завтраком на следующее утро:

— Милорд, миссис Хенти довела до моего сведения, что сады требуют внимания. — Макс поднял глаза, морщась, и посмотрел на нее, сидевшую рядом с полной тарелкой еды. — Ничего серьезного, — торопливо поправилась она, — но мне просто нужно знать, есть ли у вас предпочтения, какие растения вам особенно нравятся или… не нравятся.

Он остановил ее холодным взглядом.

— Сады меня не касаются. Делайте как хотите. — И он спрятался за свою газету.

Верити стиснула зубы.

— Отлично, — сказала она сладким голосом. — Кроме того, и в доме тоже есть некоторые вещи, требующие внимания, — отдельные ковры нужно заменить, портреты почистить, люстры…

— Прошу вас, избавьте меня от перечня ваших домашних забот, сударыня! — отрезал Макс. — Хотя я рассчитывал, что моя жена будет заниматься этими вопросами, я не думал, что она будет утомлять ими меня!

— Прошу прощения, милорд, но я боюсь, что вам придется немного утомиться, так как мне требуется ваш совет по одному или двум вопросам.

Макс, который вновь углубился в London Gazette, опустил газету и уставился на нее. Она встретила его взгляд внешне спокойно, молясь, чтобы он не заметил ее дрожащих рук. Она так давно никому не прекословила. Бог знает, что придало ей мужества сейчас.

— Мой совет? — Его голос вонзился в нее, как ледяной нож. — Мой совет таков: занимайтесь поддержанием порядка в доме, а не испытывайте мое терпение, заменяя вещи, которые, возможно, немного старомодны, но все еще прекрасно служат.

Верити посмотрела на тарелку с ветчиной и яйцами, стоящую перед ней. И обнаружила, что ее аппетит полностью исчез. Вместо этого она налила себе чашку чая. Ее руки едва удержали массивный серебряный чайник.

Макс снова заговорил:

— Я хотел бы напомнить вам, что я женился не потому, что особенно нуждался в жене.

Еще одна глубокая рана, но она вынесла ее со спокойным лицом.

— Спасибо за то, что напомнили мне, — вежливо сказала она и отодвинула свой стул. Ее тарелка осталась нетронутой, чашка чая — полной. Ей казалось, что ее может стошнить.

Его голос догнал ее:

— Вы не закончили завтрак. Ради бога, Верити, вы даже не прикоснулись к еде! Вы проголодаетесь!

Она повернулась, посмотрела на него и сказала, придав своему голосу безразличие.

— Я думаю, милорд, что в возрасте двадцати лег я сама могу судить, когда с меня достаточно.

Дверь тихо закрылась за ней, и в комнате воцарилось ошеломленное молчание. Ричард нарушил его:

— Ты знаешь, Макс, один-два ковра выглядят слегка потрепанными. И я осмелюсь сказать, что если ты желаешь как следует полюбоваться кем-нибудь из наших предков, то почистить портреты было бы весьма разумно.

Он посмотрел на Ричарда, равнодушно поглощающего филе. Его близнец. Полчаса разницы между наследником и никем. Будь он проклят, если оставит это расстояние между собой и братом.

Выйдя из дома, Верити бросилась бежать и бежала до тех пор, пока не достигла буковой рощи, игнорируя боль в боку. Трусиха! Разве ты больше ничего не можешь, кроме как бежать? Дрожа на ветру, она заставила себя подумать еще раз о тех отрывочных сведениях, которыми делилась с ней миссис Хенти. День рождения Макса был на следующей неделе. Ричарда тоже, конечно, так как они были близнецами. Близнецы. Их очевидную дружбу и близость разорвала она. На что это может быть похоже — быть так близко с кем-то, знать, что, как бы вы ни ссорились, между вами всегда сохраняется некая нерушимая связь?

Но связи могут порваться. Даже кровные связи… Отвлекая себя от этой темы, она вспомнила, как сказала Максу, что ей некому дарить подарки. Ну вот, теперь есть кому. Однако… день рождения. Она задумалась.

Верити не хотела ничего покупать. Денег у нее было достаточно, но ее беспокоило то, что они в любом случае принадлежали Максу. Мысль о том, чтобы купить ему подарок за его собственные деньги, шокировала ее. Она хотела придумать что-то особенное, что-то лично от себя, — и придумать получилось только одно.

Высказав свою идею миссис Хенти, она была вознаграждена веселой улыбкой.

— О да! Ему понравится, честное слово! Но как вы устроите, чтобы согласился мистер Ричард? Это ведь дело другое. Пару лет назад попытались… так он отказался!

Верити вполне верила в это. Значит, она должна немного отступить от правил и сделать то, чего поклялась не делать. Посягнуть на уединение Ричарда в библиотеке ради того, чтобы приблизиться к Максу. Она решительно сосредоточилась на эскизе. Сегодняшний сеанс должен быть последним. Ричард игнорировал ее, как обычно, предпочитая заниматься своей резьбой по дереву. Она почти готова была поверить, что стала невидимой. Она нахмурилась, пытаясь схватить изгиб завитка древесной стружки. Господи, зачем только эта идея пришла ей в голову! До сих пор Ричард еще не понял, что ее мнимые эскизы библиотеки в разных ракурсах были отвлекающим маневром. Она рискнула бросить еще один взгляд на истинный объект своего труда, пребывающий в неведении. Попросить его о помощи было бы гораздо проще, но ее мужество отказывало ей при воспоминании о его презрительном, оценивающем взгляде, которым он с возмущением окинул ее, когда она вошла сюда впервые.

Верити призналась себе, что желает только одного: как можно скорее закончить работу и оставить его в покое.