Барбара Картленд - Огонь любви Страница 28

И вдруг девушку внезапно осенила мысль: что если старуха вообразила, пусть только на мгновение, будто она влюбилась в лорда Линча.

Нет, даже предположить такое было нелепо!

И тем не менее вопрос этот преследовал ее, пока она шла наверх, туда, где ее ожидали тишина и покой детской.

"Вы случайно не влюблены в кого-нибудь?"

Глава седьмая

Лакей принес в детскую тяжелую масляную лампу. Комната сразу же наполнилась золотистым светом, и подавленное настроение покинуло Карину. Она улыбнулась лакею. Это был незнакомый ей совсем молодой парень, и с лампой он управлялся с большим усердием.

– Уже начинает рано темнеть, – сказала Карина.

– Лето кончилось, мисс. Принести еще одну лампу для вашей комнаты?

– Да, пожалуйста.

Лакей поспешил выполнять поручение, и не прошло и секунды, как Карина услышала громкий голос распекавшей его миссис Барнстейпл, а в следующее мгновение и она сама появилась в комнате.

– Этот нахал-лакей опять опоздал, – с видом крайнего неодобрения проговорила она. – Я распорядилась, чтобы он принес лампы еще до того, как сядет солнце. Эти лакеи только и ищут любую возможность ничего не делать.

– Но ведь еще совсем светло, – попыталась возразить Карина.

– Нет. Когда наступают сумерки, нужно зажигать свет, – с несокрушимой логикой ответила экономка. – Вы станете напрягать глаза, а эти бездельники будут, задрав ноги, сидеть в буфетной.

Карина подумала, что в замке, полном людей, подобное вряд ли возможно, но решила, что распекать лакеев за леность было, видимо, любимым занятием миссис Барнстейпл, и сочла за лучшее промолчать.

– Если бы лорд Линч настоял на своем, – продолжала экономка, – у нас бы не было всей этой суматохи с лампами.

– А что он хочет сделать?

– Газовое освещение, конечно. Я слышала, что сейчас газовое освещение почти во всех домах.

– В Лондоне у нас, разумеется, был газ, но в сельской местности большинство людей придерживается старых обычаев и пользуется масляными лампами. Признаться, я была удивлена, увидев в зале и в некоторых комнатах свечи.

– Только в комнате ее светлости, – поправила миссис Барнстейпл, – и еще в гостиной. Ее светлость всегда говорит: то, что было хорошо для ее предков, хорошо и для нее. Она не потерпит никаких новшеств в замке.

– Ее светлость очень гордится им, правда? – спросила Карина.

– Есть гордость и гордыня, – загадочно ответила миссис Барнстейпл. – Ее светлость не допустит никаких изменений. Пусть она все время находится в кровати и никогда не спускается вниз, клянусь, ей тут же будет известно, если я переставлю пепельницу с одного стола на другой.

– Конечно, свечи выглядят очень красиво, но от них может быть пожар.

– Вряд ли свечи так же опасны, как масляные лампы, – возразила миссис Барнстейпл. – Я сотни раз говорила лакею, чтобы он осторожнее обращался с лампами, но как об стенку, горох: у него в одно ухо влетает, в другое вылетает.

Миссис Барнстейпл снова оседлала любимого конька, и Карина поняла, что пора переменить тему.

– Скажите, в доме есть какие-нибудь учебники, которыми мы с принцем могли бы воспользоваться? – спросила она.

– Только те, что на полке, – ответила экономка и с этими словами удалилась.

Полученная информация оказалась не слишком полезной. Утром Карина нашла детскую книгу с картинками. Сейчас она решила показать ее Дипе, пытаясь рассказывать о том, что изображено на рисунках.

Рассматривая книгу, она начала обдумывать свои будущие уроки с Дипой. Ей предстояло решить грандиозную задачу: ребенок не умел ни читать, ни писать. Даже после недолгого знакомства с мальчиком Карина поняла, что он был словно шарик ртути, легко впадал в скуку, перескакивал с предмета на предмет – как бабочка порхает с цветка на цветок, – не в состоянии ни на чем серьезно сосредоточиться.

– Посмотри, Дипа, вот лошадь, – говорила она, указывая на рисунок в книге. – Красивая, правда? Большая лошадь, как у лорда Линча.

Дипа бросил небрежный взгляд на рисунок, но не проявил к нему ни малейшего интереса: рисунок был не цветной. Мальчик перевернул несколько страниц и оттолкнул книгу.

– Солдаты, – решительно заявил он, собирая разбросанных по полу оловянных солдатиков.

– Сейчас не время играть, – сказала Карина, но мальчик не хотел расставаться с игрушками.

Когда же она попыталась отобрать солдатиков, Дипа поднял крик и спрятал их под стульями. Вечером, ложась спать, он устроил еще одну сцену, желая взять солдатиков с собой в постель. В конце концов, Карина сдалась и позволила ему спать с игрушками, хотя и была уверена, что во сне он уляжется на них и ему будет неудобно. Она поцеловала мальчика на ночь, но он не обратил на это внимания, занятый солдатиками. Двух из них он, улучив момент, когда ему казалось, что его не видят, сунул в вырез ночной рубашки.

Карина не стала спорить. Она приоткрыла окно, задернула шторы и вышла из комнаты, в полной уверенности, что уставший за день ребенок сразу же уснет.

"Как же научить Дипу всему тому, что другие дети его возраста уже знают? – преследовала ее неотступная мысль. – Я плохая гувернантка", – сурово заключила девушка.

Посидев несколько минут в тишине, она подумала, что сидеть в праздности неловко, и решила заняться шитьем. Однако, отыскав в своих вещах несколько платьев, которые нуждались в переделке, почувствовала невыразимую усталость. Какое счастье, что не нужно переодеваться в вечернее платье и спускаться к обеду!

"Кто надоумил лорда Линча пригласить ее?" – размышляла Карина. Он совсем не походил на человека, которому есть дело до чувств и переживаний какой-то гувернантки. Скорее всего, это была еще одна выходка сэра Перси.

При мысли о нем Карина содрогнулась: еще свежи были в памяти прикосновения его рук и те ужасные вещи, которые он говорил ей. Она потерла губы носовым платком. От грубых поцелуев сэра Перси они распухли и болели. Неизвестно, как бы повернулись события, не окажись она на грани обморока, когда даже такой бесчувственный человек заметил это.

Растревоженная этими мыслями, Карина решительно встала со стула, подошла к открытому окну и выглянула в парк.

Как много всего случилось!

Но почему все эти странные и непонятные события кажутся ей всего лишь прелюдией к чему-то еще более пугающему, что подстерегает ее прямо за углом?

Она пыталась внушить себе, что это всего лишь плоды ее фантазии, но природное чутье предостерегало и говорило ей: следует быть настороже.

Девушка вгляделась в тени огромных вековых деревьев. Может быть, это голос матери ведет ее и помогает миновать подстерегающие на пути страшные западни и ловушки?