Синтия Хэррод-Иглз - Флёр Страница 29

— Судя по вашим словам, Россия — весьма опасное место, — нерешительно сказала Флер.

— Но не для вас. Вот когда приедете…

— Когда я приеду?

— Разумеется приедете! И вы, и ваш отец, и тетушка с дядей, вы все должны приехать. Вы были так добры ко мне, а русские — весьма гостеприимный народ. Вы должны приехать и остановиться у меня, в моем петербургском доме. Особенно вы, мадемуазель Флер. Мне так хочется познакомить вас с Софи.

— Не думаю, что это зависит от меня, — возразила Флер.

— Но вы-то сами хотите?

— Конечно, очень.

Полоцкий кивнул так, словно все уже было решено. — В таком случае вы приедете. Вам понравится Россия. Это — прекрасная и романтическая страна. — Он не спускал глаз с Флер, пытаясь прочитать ее мысли. — И вы понравитесь России. Мы обожаем англичан, но они иногда грубы и высокомерны, а нам это не нравится. Нам нравится смеяться, танцевать, играть в глупые игры. А когда мы влюбляемся — ах! — Положив руку на сердце, он закатил глаза. Флер засмеялась. — Да, думаю, нужно найти вам русского мужа. Больше никто не подойдет. Страстного русского мужчину, который будет вас обожать, покупать дорогие сапфиры и петь для вас песни.

— Откуда вы знаете, что он будет петь мне песни? — спросила Флер, получая громадное удовольствие от его чепухи.

— Все русские, если они влюблены, поют. Так я завоевал Софи. Я спел ей песенку о девушке, которая отказала своему возлюбленному. Огорченный, он поехал на войну, и его там убили. Девушка эта так страдала, что вся высохла и потом умерла. Прекрасная песня, Софи, прослушав ее, прослезилась, и влюбилась в меня. Хотите, я вам ее спою?

— Прошу вас!

Полоцкий запел. У него был превосходный для такого невысокого крепыша, как он, бас. Поглядывая на нее искоса, он выводил трагические музыкальные фразы еще более трагически, а Флер при этом от души смеялась. Полоцкий ничего не замечал вокруг — ни стоявших торчком от удивления и неодобрения ушей кучера, ни осуждающих взглядов пассажиров встречных экипажей. А Флер получала от всего этого огромное удовольствие.

Последняя душераздирающая нота стихла. Повернувшись к Флер, Полоцкий сурово сказал:

— Это очень печальная песня. Почему же она вызывает у вас смех, мадемуазель?

Вдруг они почувствовали за спиной шумное движение, и с их коляской поравнялся, сидя верхом на лошади, Тедди Скотт. По его виду можно было легко догадаться, что он рассержен и чем-то недоволен.

— Что, черт подери, здесь происходит, Флер? — крикнул он, резко осадив лошадь, которая от неожиданности завертела головой. — Все на вас смотрят, как не стыдно!

— Привет, Тедди! — поздоровалась Флер. Бросив на него взгляд, она почувствовала легкое раздражение. Для чего ему вмешиваться именно в тот момент, когда она развлекается? К тому же еще и разглагольствовать о приличном поведении и женской сдержанности. Однако он был друг детства, и она решила выбрать нейтральный тон.

— Не ожидала встретить тебя здесь. Вот уж удивил меня.

— Удивил? Да это вы удивили весь Гайд-парк! — Он резко повернулся к Полоцкому. — Неужели, сэр, вы не понимаете, что делаете мисс Гамильтон виновницей этого возмутительного шума?

— Нет, не понимаю, — вежливо ответил Полоцкий. — Просто я пел. Разве англичане не поют?

— Поют, но не в общественном месте. Черт подери, разве вы не замечаете, что все уставились на вас? Неужели вы хотите выставить Флер на посмешище?

— Мистер Скотт, — резко начала Флер, — вы переходите границы!

— Разве вам безразлично, что скажут о вас люди? — набросился он на нее.

— Абсолютно. Я развлекалась.

— Устраивая этот спектакль?

— Теперь вы сами поднимаете отвратительный шум. Немедленно понизьте голос и прекратите меня отчитывать!

— Нет, черт подери, Флер…

— Я не стану ссориться с вами на глазах у публики, словно у вас есть на меня права!

— Любой человек, которому ты дорога…

— К тому же вы были ужасно грубы с моим гостем! Немедленно извинитесь перед мистером Полоцким.

— Нет, ни за что, будь я проклят!

— Как вы смеете!

— Мир, мир, дети мои. Я слишком стар, чтобы стать причиной перепалки. Мне кажется у мистера Скотта есть другая причина для гнева, кроме моего пения. Я не прав? — Он бросил на Тедди проницательный взгляд. — Ему хотелось быть рядом с вами в этой карете, мадемуазель. Но в седле я представляю собой уморительную фигуру, поэтому, сэр, не могу предложить вам обмен!

Лицо Скотта скривилось в такой гримасе, что у Флер не оставалось сомнений в правоте Полоцкого. Охвативший ее гнев тут же пропал. Стараясь не рассмеяться, чтобы еще больше не затронуть растревоженных чувств Тедди, она с серьезным видом сказала:

— Что вы здесь делаете, мистер Скотт? Разве вы не должны быть в Вулвиче?

— Мне удалось получить увольнительную на несколько часов, поэтому я приехал, чтобы покататься с тобой верхом. Ты сама обещала, что составишь мне компанию после обеда, — упрекнул он ее. — А на Ганновер-сквер мне сообщили, что ты отправилась кататься в карете. Я помчался вдогонку, но не предполагал, что застану тебя с этим… этим человеком, который устроил здесь такой… такой… черт подери!

Видя на лице Полоцкого лишь забавное удивление и нежелание раскаиваться, Тедди никак не мог дать волю своему гневу. Уши у него покраснели, и он, повернув голову, уставился куда-то впереди себя, прямо между ушами своей лошади, которая бесцельно переминалась с ноги на ногу перед коляской. Он пытался дышать поглубже, чтобы справиться со своими чувствами и яростной ревностью. Флер просто не принимает условностей, — пытался переубедить себя он, — в этом вся загвоздка. Конечно, приятно быть в хорошем, приподнятом настроении, но она не отдает себе отчета в том, как посмотрят на ее поведение со стороны. Ну, а что касается предпочтения, отдаваемого ею какой-то залетной птице, типа этого русского купца, то…

Полоцкий отлично понимал, как трудно быть молодым, да еще влюбленным, поэтому покорно сказал:

— Возможно, я на самом деле пел слишком громко, мадемуазель. Я забыл, что мы в Англии, а не в России и что это недопустимо. Прошу у вас прощения. И у вас, сэр. Вы правильно сделали мне замечание.

— Все в порядке, — пробормотал Тедди, чувствуя себя неловко. — Дело в том… я просто подумал… черт подери! — Что-то попало в поле его зрения, и он с облегчением прекратил этот неприятный разговор. Повернувшись к Флер, он произнес: — Если не ошибаюсь, появился наконец ваш высокий иностранец. Ваш избавитель.

— Не может быть, где же он? — взволнованно воскликнула Флер.