Вирджиния Нильсен Вирджиния Нильсен - На руинах «Колдовства» Страница 29

— Ваша мать признала, что боится, как бы вы не сломали себе шею. Это неудовлетворенная страсть подливает масла в огонь ваших безрассудных скачек? Позвольте мне удовлетворить ее!

— Месье, не смейте так разговаривать со мной!

Как он смеет! Ее ярость — или страх? — привела ее в бешенство. Она отступила от него и сказала:

— Извините, месье, но я не могу продать вам одну из своих лошадей. Я отдаю своих арабских скакунов только тем, кто знает, как обращаться с чистокровными животными, а я думаю, что вы этого не умеете.

— Испытайте меня, мадемуазель, — весело предложил Арист.

— До свидания, месье Бруно.

Его глаза были такими ласковыми, а его рот таким сладким, что она вот-вот готова была сдаться, но упрямо стояла, прижавшись спиной к перилам, свирепо глядя на него, пока он не поклонился ей, насмешливо подчиняясь.

— До свидания, мадемуазель Арчер.

Он спустился по ступеням к своей лошади, которую держал маленький грум.

— Я вернусь, — крикнул Арист, садясь в седло. — Мой Сабр не хуже любого из ваших арабских скакунов.

Он улыбался.

На следующее утро Арист отправился из Нового Орлеана в Бельфлер на корабле, обслуживающем северное побережье озера Понтчартрейн. Образ Симоны Арчер не покидал его — ее чистые глаза, светящиеся слезами, и ее голос, дрожащий от любви, когда она ласкала и хвалила свою кобылу. Какой мужчина не отдал бы все на свете, чтобы стать тем, кому она подарит все богатство своей любви!

А она изливала ее на своих арабских лошадей.

Дремлющий вулкан, покрытый снегом!

Его кровь кипела, когда он представлял взрыв так долго подавляемой страсти этой прелестной смелой женщины, привлекшей его внимание на охоте. Арист удивлялся, что раньше не заметил ее необыкновенных качеств. Он подчинился удобству отношений с Элен де Ларж — его дружба с Филиппом и его молчаливое поощрение сделали это чем-то вроде союза втроем, — и его внимание не отвлекалось, пока Симона Арчер не унизила его публично своим искусством верховой езды. Но он еще заставит ее заплатить за это.

Однако, вспоминая тот трогательный момент, когда чистокровная кобыла родила жеребенка, он чувствовал глубокую тревогу. Арист не привык к таким серьезным чувствам. Господи, он не мог позволить себе увязнуть так глубоко. Вдали от Симоны, вдали от магнетической силы ее прямого взгляда, ярко вспоминая, как неожиданно ее изящное неподатливое тело стало соблазнительно мягким под его возбуждающим поцелуем, он мог только трясти головой и удивляться, не сошел ли с ума, дразня ее в то утро в Беллемонте.

Она наверняка подумала, что он сошел с ума!

Приехав в Бельфлер, Арист сразу послал за Пикензом. Тот был в поле и только полчаса спустя постучал в дверь внутреннего кабинета и спросил:

— Вы звали меня?

— Да.

Арист сам стоял и Пикенза не пригласил сесть. Надсмотрщик начал работать на плантации за несколько лет до того, как Ариста послали в Париж, и Арист воспринимал его как нечто само собой разумеющееся, зная, что отец всецело полагается на него в разрешении всех проблем, возникающих с рабами.

Сегодня Арист смотрел на него свежим взглядом и видел упрямого, трудолюбивого, но безжалостного человека с отталкивающе изуродованным лицом.

— Вы слышали что-нибудь о Мартине и девчонке, мистер Бруно? — спросил Пикенз.

— Я даже не знал, что девушка пропала, пока Арчер не рассказал мне о твоем вечернем визите на его плантацию. Какого дьявола ты бросил Бельфлер в мое отсутствие? И без моего разрешения!

— Вас здесь не было, чтобы дать его. Работа не пострадала, мистер Бруно. Мои помощники вывели работников в поле как обычно.

— Ты мог бы сообщить мне.

— И потерять ее след? Я выследил ее до того места, где пристала лодка. Кто-то приехал за ней. Я послал за помощниками шерифа, и мы перевезли лошадей и собак на их лодке. Собаки взяли ее след на пристани Святого Иоанна. Не было времени скакать в город.

— Ты должен был посоветоваться со мной, прежде чем отправляться в Беллемонт. Ты просчитался, Пикенз. Ты не только превысил свою власть, но и поступил чертовски глупо, ударив надсмотрщика Арчеров.

Пикенз возмутился:

— Мы выследили ее до старого дома Арчеров. Я знаю, что она пряталась там, но остатки еды заглушили ее запах и отвлекли собак. Мы не смогли найти ее, но она была там, клянусь.

— Ты поставил меня в трудное положение, Пикенз. Мне пришлось извиняться перед друзьями за твою жестокость.

— Ваши друзья нечисты на руку, — возразил надсмотрщик с кислой гримасой. — Мистер Алекс заявил, что гулял там с женой и оставил еду для белок. Вы можете этому поверить? Кто-то действительно устраивал там пикник, но только не мистер Алекс и его жена. Я видел красивого окторона на дороге у заболоченного рукава залива около того старого дома.

— Ты думаешь, что беглянка встречалась там с любовником?

— Кто-то встречался. У Арчера незамужняя дочь, не так ли? Этот окторон очень красив.

Арист не смог сдержать вспышку гнева. Он потянулся через стол и схватил своими длинными руками воротник рубашки Пикенза, сдавив ему шею.

— Придержи свой грязный язык, Пикенз! Предупреждаю, если я еще раз услышу что-нибудь подобное, я уволю тебя. Ясно?

Он яростно встряхнул надсмотрщика и отпустил его.

Безобразное лицо Пикенза стало багровым, он стиснул зубы.

— Хорошо, вы считаете, что я перестарался, — сказал он угрюмо. — Но давайте проясним все до конца. Вы приказываете мне прекратить поиски Мартина и девушки? Возможно, они вместе. Кто еще мог приехать за ней или знать, что она собирается бежать?

— Мне кажется, у тебя сильный личный интерес к этой рабыне, Пикенз. Ты знаешь, почему она сбежала?

Пикенз покраснел еще гуще:

— Я думаю, что тот северный ублюдок, инженер, убедил бежать Мартина. И он же хотел купить шлюху. Он, очевидно, и подобрал их обоих.

Значит, Пикенз знал о предложении немца? Обо всем на плантации становится известно.

Арист холодно сказал:

— Я хочу, чтобы ты оставил беглецов мне, слышишь? Твое дело — следить, чтобы не останавливалась работа на тростниковых полях.

— Конечно, мистер Бруно, — язвительно согласился Пикенз.

— Тогда все. — Арист вернулся к бумагам, накопившимся на его столе, и Пикенз ушел, не позаботившись даже закрыть дверь.

Проходя мимо стола бухгалтера во внешнем кабинете, он пробормотал:

— Я был надсмотрщиком в Бельфлере двенадцать лет, и восемь из них этот юнец распутничал в Париже. Теперь он думает, что знает, как управлять плантацией.

Арист скрежетал зубами, стараясь не обращать внимания. Как ни жаль, возможно, придется избавиться от отцовского надсмотрщика несмотря на его хорошее знание Бельфлера.