Барбара Картленд - Медальон для невесты Страница 29

Хотя в приюте постоянно говорили о сиротах как о незаконнорожденных, обвиняя их матерей в прегрешении против Бога и против церкви, Тара никогда не задумывалась о том, что же значит подобный грех.

Производя на свет ребенка, незамужняя женщина обрекала его на насмешки и презрение окружающих. Отныне ему предстояло расплачиваться за то, что у него не было отцовской фамилии.

Все это Тара понимала, однако она не имела ни малейшего представления о том, что же приводит к деторождению. И вот теперь это могло случиться с нею самой!

Вокруг этой темы всегда было столько шуму и недоговорок, и Тара чувствовала себя крайне неуверенно: неизвестность пугала ее и настораживала.

— Что же мне делать? — произнесла она вслух, растирая ладонями лоб, словно высвобождая нужную мысль из дремучих зарослей полной неразберихи.

Просторная комната с ее роскошной мебелью показалась ей вдруг ловушкой, выхода из которой не было.

Она взглянула на постель с кружевным пологом, на роскошное бархатное покрывало, на котором была вышита монограмма герцога…

Полуоткинутое одеяло вызывающе открывало льняные простыни. Казалось, будто они приглашают ее поучаствовать в чем-то постыдном. Она опасливо повела плечами и отвернулась, испытывая тягостное волнение.

Прямо перед камином была расстелена толстая овечья шкура. Тара, не в силах справиться с внутренней дрожью, устало опустилась на нее.

Она протянула руки к огню, но так и не почувствовала тепла. Глаза ее неотрывно смотрели на дверь — не на ту, что вела в коридор, а на ту, которая отделяла ее спальню от спальни герцога.

Он был вождем клана Мак-Крейгов, но, что более важно, он был ее мужем. И сейчас ей не оставалось ничего другого, как ждать его прихода.

Герцог, отправив Тару после ужина в спальню, удалился в свои покои вождя. Отдернув с окна занавески, он оглядел раскинувшийся внизу сад.

Чуть дальше лежало большое озеро. Солнце скрылось за горизонтом, оставив после себя полоску золотистого света, а на небе начали проступать первые звезды.

От картины закатного неба веяло покоем и безмятежностью, но гнев в душе герцога все пылал.

Это чувство прочно завладело им с того момента, как он бросился в погоню за своей женой и Нилом Килдонноном.

Пусть он и не был влюблен, когда женился, но, с темными глазами и черными локонами, Маргарет была на редкость привлекательной. А он был нормальный здоровый мужчина с нормальными здоровыми физиологическими рефлексами, которых он и не думал скрывать.

Поскольку эта женитьба должна была пойти на пользу обоим кланам, герцог рассчитывал, что они будут жить как минимум в мире и взаимном согласии, и Маргарет станет покорно исполнять обязанности герцогини.

Когда старик Килдоннон впервые объявил о том, что лучший способ примирить их кланы и прекратить кровавую вражду — это его женитьба на Маргарет, герцог поначалу хотел отказаться.

Однако тут же сказал себе, что это всего лишь предрассудки, что многовековая ненависть к клану Килдоннонов — смешной пережиток, который давно следует предать забвению.

Бракосочетание состоялось практически сразу после помолвки, поскольку это и в самом деле был едва ли не единственный способ остановить бесконечные стычки между членами кланов.

Представителей клана Мак-Крейгов было куда больше, чем Килдоннонов, и с каждым месяцем слабейший из кланов становился все беднее, и потому всё более злобными становились его люди.

В глубине души герцог всегда считал, что снизошел до Маргарет Килдоннон, предложив ей стать его женой — тем более, что ему предстояло деньгами поддерживать ее родичей.

Стоит ли говорить, каким ударом по его самолюбию оказалось то, что в первую же ночь супруга решительно выставила его из спальни.

Маргарет заявила, что скорее умрет, чем обесчестит себя его объятиями; что на людях она готова выполнять обязанности его супруги, но в частной жизни забыть о вражде, которая издавна терзала их кланы, она не сможет и даже не будет пытаться. Вот так.

«Ненавижу вас, — заявила она, яростно глядя на него своими черными антрацитовыми глазами. — Ненавижу вас и прочих Мак-Крейгов. Истинным счастьем для меня станет тот день, когда я увижу вас всех мертвыми!»

Было в ее ярости нечто безумное. Но герцог понимал, что невозможно прожить всю жизнь в состоянии подобной озлобленности. Это пройдет. И он понадеялся, что время изменит чувства и настрой Маргарет, она станет мягче, что-то поймет, и, если все будет складываться соответствующим образом, они заживут нормальной семейной жизнью в богатстве, довольстве и сытости.

Ему было искренне жаль ее, ведь двадцать три года жизни она провела в обветшавшем, полуразрушенном замке, на восстановление которого у Килдоннонов просто не было средств.

В отличие от прочих своих ровесниц, Маргарет не ездила в Эдинбург на балы и прочие увеселения.

Ее семье не хватало средств даже на поездки по Шотландии — что уж тут говорить о красивых нарядах и породистых лошадях!

«Я могу дать ей все это», — решил он про себя в расчете на то, что Маргарет оценит его щедрость и заботу.

Но он просчитался. Какая чудовищная ошибка! Весть о том, что жена его беременна от другого мужчины, стала для него потрясением, по силе похожим на удар кинжала. Маргарет сама написала ему о том, почему она решила покинуть страну.

«Вы больше никогда меня не увидите, — говорилось в ее письме. — Я не прошу у вас прощения, поскольку мне от вас нужно только одно — чтобы вы оставили нас в покое».

Но этого-то он как раз делать не собирался! При всем его гневе, Маргарет была его женой, и мужчина, соблазнивший ее, должен был заплатить за свое преступление.

Впрочем, хотя кровь его вскипала от гнева, а давняя вражда к Килдоннонам лишь подогревала это чувство, он не хотел убивать Нила.

Он намеревался ранить его, может быть, покалечить — чтобы тот уже никогда не мог похвастаться любовными достижениями. Но Нил умер от полученных ран, а Маргарет, будучи истинной фанатичкой, покончила с собой.

У герцога было чувство, будто они вновь обманули его, не дав насладиться законной местью. А потому, собирая у себя Килдоннонов, он хотел причинить им такую же по силе и оскорбительности боль, какую испытал сам.

Маргарет ранила его гордость, и он поспешил отплатить тем же ее семье.

Было истинным наслаждением сознавать, как же Килдонноны преисполнились ненависти, когда он вынудил их присутствовать на своей свадьбе и чествовать новую герцогиню — зачатую в грехе, безродную девчонку-сироту из приюта, которая заняла место строптивой Маргарет.