Джиллиан Хантер - Дневники герцогини Страница 29

Он поймал ее за локоть и прижал к своему сильному влажному торсу.

— Позволь спросить, почему ты бодрствуешь так поздно?

— Я порой засиживаюсь допоздна, чтобы подумать.

— О чем? — Он взял в ладонь ее подбородок. — О чем ты думаешь?

— О дневнике, о последствиях для школы, о кашле младшей мисс Мартаут, о нашей свадьбе, о моих братьях. О том, что нужно поговорить с претендентками на мою должность…

— А Филипп? Его появление в театре заставило тебя беспокоиться?

— Не настолько, как, похоже, тебя. Вы такую шумиху вдвоем подняли.

— Я до сих пор расстроен. — Подушечкой большого пальца Гидеон кружил по ее щеке. — Ты знаешь способ успокоить меня?

Нетерпение закипало в ее крови. Сердце стучало, ожидая и предупреждая. Гидеон коснулся ее, словно она уже принадлежала ему, и ее тело мгновенно ответило. Шарлотта и представить себе не могла, что ей придется бороться с собственными желаниями. Причудливый соблазн, который она описывала в своем дневнике, похоже, подходит к грани реальности.

— Шарлотта, — мягко произнес Гидеон. — Что у тебя надето под халатом?

— Ночная сорочка.

— А под ней?

Она заколебалась, пульс пустился вскачь.

— Ничего.

— Так я и думал.

Он обнял ее за талию и потянул вниз, в круг света на ковре перед камином.

— Гидеон, — прошептала она, округлив глаза. — Ты ведешь себя в высшей степени неприлично.

— Да, разве не так?

— Я удивлена, что ты это признаешь, — вздохнула она.

Он притворно нахмурился:

— Я не намерен забывать о манерах. Позволь мне сделать это пристойным способом.

Она с подозрением посмотрела на него:

— Пристойным?

— Извини, я развяжу твой халат. — Он потянул пояс.

Шарлотта замерла.

— Ты демон. Я не верю в твою смелость.

— Прошу простить, но я развяжу завязки твоей ночной сорочки. — Что он с легкостью и сделал.

Шарлотта ахнула, и вырвавшийся у нее возглас привлек внимание Гидеона к ее губам.

— Ты крайне…

— И прости, что я рассматриваю твои скрытые прелести в свете огня.

Ее глаза открывались все шире, когда его рука скользнула по ее горлу, потом Шарлотта зажмурилась.

— Говоря о манерах, я имела в виду совсем другое, — прошептала она.

— Тогда…

Гидеон потерял нить мысли, отвлеченный нежной плотью, которую лишил покровов. Шарлотта запрокинула голову и лишь тихо застонала, когда он наклонился и поцеловал ее. Его язык двигался вперед и назад в скандальном акте искушения. Он легко приподнял и халат, и ночную сорочку, чтобы открыть взгляду нижнюю часть ее тела.

— Гидеон, — простонала она, пытаясь прикрыться рукой. — Я… это неприлично.

— Нет, милая. — Он перехватил ее запястье, его взгляд был прикован к влекущей впадинке между ее бедрами. — Ты совершенство.

— Но ты…

— Мне нравится смотреть, — сказал он. — Я могу достичь финала, если буду смотреть на тебя достаточно долго.

— Я чувствую себя распущенной. — Шарлотта задрожала, когда его вторая рука прошлась по ее колену и двинулась выше.

— А знаешь, что мне нравится даже больше, чем смотреть?

Открыв глаза, она уставилась на него. Шарлотту била дрожь.

— Нет.

— Это. — Гидеон мягко раскрыл складки ее лона и прижал пальцы к зовущей мягкости. — Еще больше я люблю касаться.

Интимно касаться ее ему нравилось больше всего другого, что он мог припомнить из своей недавней истории. Возможно, за всю жизнь. Ее ответ был таким естественным и непринужденным, что казалось, это она куда более сведуща в искусстве соблазна.

Шарлотта повернула голову, крик застрял в ее горле, когда Гидеон дразнил ее, растягивал до предела, который оба они едва могли выдержать. Он знал, что может потерять контроль над собой в любую минуту. Знал, что, несмотря на требования своего тела, может дать ей лишь относительное облегчение и постараться извлечь из этого собственное удовольствие.

Искушение темным туманом дурманило разум. Уговаривай он Шарлотту чуть дольше, он мог бы лишить ее девственности и утолить собственную страсть в ее прекрасном теле. Он мог уничтожить остатки ее сдержанности губами, руками, пульсирующей плотью. Он мог наполнить ее тугим жаром. Он мог бы двигаться в ней энергично и быстро, вел бы к таким вершинам, что она лишилась бы чувств в лихорадке ощущений.

Его тело ныло, когда она достигла кульминации, орошая его влагой желания. Он обхватил ее ягодицы и смаковал дрожь наслаждения, которую она не могла подавить.

Гидеон сделал медленный вдох, надеясь утихомирить соблазн утолить в ней свой голод. Но мог лишь наблюдать, как Шарлотта медленно приходит в себя. Со вздохом сожаления он одернул ее ночную сорочку и халат, прикрывая плоть, и не мог дождаться, когда наконец овладеет ею.

— Вот. — Он отвел руку. — Надеюсь, ты удовлетворена, что я не нарушил правил приличия.

Шарлотта улыбнулась, ее голубые глаза затуманились.

— Ты получил то, за чем пришел? — тихо спросила она. — Ты всегда бродишь по ночам?

— Ты жалуешься на удовольствие, которое только что испытала, дорогая?

— Вовсе нет. Но это действительно все, чего ты хотел?

Он отвел глаза. Его челюсти сжались в решительном ответе.

— Гидеон, — прошептала Шарлотта с тревогой в голосе. — Только страсть привела тебя сюда?

Даже теперь она выбивала его из колеи нежной заботой, которую не пыталась скрыть. Это заставляло его страдать от желания, чувства вины и других коварных эмоций, которым он не готов противостоять. Но он не дрогнет и больше не откроет свое сердце боли. С него хватит. Шарлотта счастлива носить его имя и делить с ним постель, она не требует от него никаких других обещаний, которые он не намерен давать.

— Отвечая на твой предыдущий вопрос, скажу «да». — Гидеон не смотрел на нее. — Я брожу по ночам, но не в одиночестве.

— Разве это не отговорка?

Гидеон криво улыбнулся:

— Хорошо. Буду честным. Я боялся, что твой прежний воздыхатель создаст серьезные проблемы, посетив тебя ночью.

— Вряд ли мои братья позволили бы это.

— Но я здесь, — заметил Гидеон. — И я не видел у дверей стражи.

Он почувствовал, как ее ладонь легла на его руку. Он тосковал по ее прикосновению.

— Возможно, то, чему они стали свидетелями в театре, — прошептала она, — убедило их, что ты принял свою роль.

Глава 19

Шарлотта прислушивалась к стуку дождя по оконному стеклу. Пульсирующее наслаждение отступало и блекло, сменяясь легкой болью. Она прижалась бы к сильному телу Гидеона, не отстранись он от нее.