Патриция Райс - Любовь навеки Страница 29

– Как и ваш, Тревельян, – сказала леди Ларчмонт и повернулась к Пенелопе, которая, хотя и выглядела несколько взволнованной, все же с достоинством пережила оказанный им с мужем неласковый прием. – Мы с Греем старые приятеля. Поэтому, надеюсь, вы простите нам некоторую фамильярность в общении, леди Тревельян. Я ценю ваши незаурядные способности. Вам удалось выманить льва из его логова. Спасибо за то, что привезли сюда Грэма.

Пенелопа вежливо улыбнулась графине, хотя на душе у нее было неспокойно. События последних дней взбудоражили ее. Леди Ларчмонт хотя и была на двадцать лет моложе престарелого графа, однако и ее молодость осталась далеко позади. В каштановых волосах графини пробивалась первая седина, хотя она тщательно старалась скрыть ее. Мелкие морщинки залегли в уголках глаз, несмотря на все усилия Матильды выглядеть молодой. И все же она оставалась еще очень привлекательной женщиной. Теперь, когда в Пенелопе проснулась чувственность, она догадалась, что у графини и Грэма был когда-то роман. Она, конечно, не знала, как долго длилась их связь, но эта догадка потрясла ее.

– Боюсь, что Грэм не из тех мужчин, которые идут на поводу у женщины, – промолвила Пенелопа.

Графиня одарила ее очаровательной улыбкой:

– Вы недостойны такой жены, Тревельян. Непременно расскажите нам сегодня во всех деталях о том, как она вернула вас к жизни. Надеюсь, вы готовы сделать это?

– Нет, Матильда, я не собираюсь ничего здесь рассказывать, – спокойно ответил Грэм. – Мы уже произвели сенсацию своим появлением на вашем балу. Думаю, на этот вечер достаточно.

И Грэм обратился к графу: – С вашего разрешения, сэр, я поведу вашу даму. Я знаю, что вам не терпится сесть за карточный стол.

– Вы совершенно правы. Но сначала я должен пригласить на танец вашу супругу. Леди Тревельян?

Пенелопа оперлась на сухонькую руку графа, и они двинулись вслед за Грэмом и леди Ларчмонт. Пенелопа знала, что за ней идут Гай и Долли, но чувствовала себя странно одинокой. В этот момент музыканты заиграли кадриль, в круг танцующих стали вступать все новые и новые пары, и все же у Пенелопы было такое чувство, что внимание всех присутствующих сосредоточено на ней и ее муже.

Хромота лишала изящества движения Грэма. И тем не менее, одетый в модный сюртук и белые перчатки, несмотря на свои увечья, он скорее был олицетворением силы и величия, нежели внушал страх. Он подмигнул жене, кружась в танце с графиней, и Пенелопа воспрянула духом. Если муж в хорошем настроении, воспринимает все происходящее с юмором, то ей не о чем беспокоиться.

Вечер шел своим чередом. Вскоре Гай пригласил Пенелопу на танец, а потом последовали приглашения других кавалеров. Пенелопе не грозила перспектива простоять весь вечер у стены, однако она, честно говоря, предпочла бы, чтобы мужчины оказывали ей меньше внимания. Она вежливо слушала их болтовню, не испытывая ни малейшего интереса к тому, что они ей говорили. Кавалеры упоминали малознакомых Пенелопе людей и пытались обсуждать с ней темы, в которых она слабо разбиралась. Так, Пенелопа ничего не понимала в моде и не знала, что такое курорты Бат и Брайтон, о преимуществах и недостатках которых твердили ей собеседники. И когда Грэм пригласил ее на вальс, Пенелопа почувствовала большое облегчение.

– Имею я право пригласить собственную жену хотя бы на один танец? – спросил он, обращаясь к запротестовавшим было кавалерам, дожидавшимся своей очереди!

Грозный взгляд Грэма тут же заставил их замолчать и раствориться в толпе. Пенелопа была благодарна мужу за то, что он избавил ее от назойливых поклонников.

– Спасибо за то, что бросились мне на выручку, но вам нет никакой необходимости pacxoдовать ради меня последние силы, – промолвила она, внимательно глядя на него. – Я была бы очень рада, если бы мы присели где-нибудь и поговорили. Только, ради Бога, не о погоде или гардеробе регента!

Пенелопа заметила, что после кадрили с графиней Грэм больше не танцевал, и хотела избавить его от этого испытания.

Уголки его губ дрогнули, и на лице появилась печальная улыбка.

– Признаюсь, совершенно разучился танцевать, – сказал он. – Помню, когда я еще усердно посещал балы, вальс считался очень трудным! танцем. Но мне все равно хотелось бы пригласить вас, если не возражаете.

Пенелопа бросила взгляд на задрапированную дверь, которая вела на террасу, а затем перевела его на мужа.

– А может быть, нам лучше... Как вы думаете, гости заметят, если мы выйдем на воздух? Я не умею танцевать вальс. Его у нас в доме никогда не танцевали. В Лондоне я училась фигурам с одной из наших горничных, но, боюсь, не сумею повторить это на глазах у всех. Грэм кивнул.

– Если кто-нибудь отважится последовать за нами, я сострою такую мину, что смельчак тут же обратится в бегство, – сказал он и, взяв Пенелопу за руку, увлек за дверь.

На террасе музыка была хорошо слышна. Дыхание теплой майской ночи казалось освежающим после душной залы, где резко пахло духами, пудрой и помадой. Грэм положил ладонь на талию Пенелопы, поднял ее руку, и они закружились в такт музыки.

Вскоре они танцевали уже довольно слаженно, скользя ногами по каменным плитам террасы. Грэм уверенно вел Пенелопу, и она, успокоившись, стала наслаждаться прелестью танца. Крепче обняв жену, Грэм ближе притянул ее к себе, и она почувствовала огорчение, когда музыка неожиданно стихла.

– Теперь я начинаю вспоминать, почему в свое время любил ездить на балы. Держать в объятиях красивую женщину доставляет мне такое огромное наслаждение, что ради него я готов выносить скучную болтовню легкомысленных дам, – заявил Грэм и повел ее к двери, чтобы снова вернуться в залу.

Пенелопа задумчиво посмотрела на ночное небо.

– Я с удовольствием осталась бы здесь, на свежем воздухе, – сказала она. – Может быть, мы съездим хотя бы на некоторое время в деревню? Я уверена, что Александра обрадуется этой поездке!

Грэм бросил на жену насмешливый взгляд:

– Но ведь вы совсем недавно приехали в столицу. Неужели вы уже готовы без сожаления оставить ее?

– О, мне здесь очень нравится, я познакомилась в Лондоне с замечательными людьми, но Я скучаю по дому. Мне хотелось бы снова увидеть Августу, близнецов и других жителей моей родной деревни. Вы, наверное, всю жизнь прожили в столице и не понимаете меня?

Пенелопа внимательно вгляделась в лицо Грэма. Ее слова задели его за живое, и он постарался скрыть от нее охватившие его чувства.

– Возможно, когда я закончу свои дела в городе, мы съездим погостить к моей сестре. Вас это устраивает?

Пенелопа, несколько удивленная отчужденностью, звучавшей в его голосе, кивнула: