Дафна дю Морье - Дом на берегу Страница 29

Я встал и попытался определить среди всех этих колдобин, где же находился зал, в котором вчера сидела Изольда, обвиняя Роджера в попустительстве преступлению. Но у меня ничего не вышло. Природа поработала на совесть — и здесь, на склоне холма, и внизу, в долине, где когда-то сверкали воды морского залива. Море отступило и обнажило землю, стены поросли травой, мужчины и женщины, которые ступали по этой земле, глядя вниз на голубые воды, давно обратились в прах.

Я пошел прочь тем же путем, через поле. Настроение было унылое, рассудок говорил, что приключение подошло к концу. Но чувства не желали мириться с разумом, они не позволяли душе обрести покой и, к счастью или к несчастью, но я понимал, что меня здорово затянуло. Я не мог забыть, что стоит мне только повернуть ключ в дверях лаборатории, как все свершится снова. Вот оно, извечное искушение рода человеческого — вновь и вновь стоять перед выбором: вкусить ли запретный плод с древа познания. Я сел в машину и отправился в Килмарт.

Несколько часов я составлял Магнусу подробный отчет о том, что случилось со мной вчера, а заодно упомянул о приезде Виты в Лондон. Затем я поехал в Фауи, чтобы отправить письмо и договориться насчет проката парусной лодки на следующую неделю, когда Вита с мальчиками уже будут здесь. Конечно, это не залив у Лонг-Айленда, всегда спокойный и гладкий, как зеркало, и яхта не такая роскошная, как та, что нанял ее братец Джо, но она все же должна оценить мои усилия, да и мальчики, я думаю, будут довольны.

В этот вечер я никому не звонил, и мне тоже никто не звонил, и вот результат: спал я отвратительно, все время просыпался и вслушивался в тишину. Роджер Килмерт не выходил у меня из головы — я так живо представлял его в спальне над кухней в старом доме, и, кроме того, мне было интересно, удалось ли его брату шестьсот сорок лет назад надежно припрятать посуду. Наверное, удалось, если они хотели, чтобы Генри Шампернун лежал спокойно в своей могиле в монастырской часовне, пока сама часовня тоже не обратится в прах.

На следующее утро у меня не было никакого настроения завтракать в постели — я слишком нервничал. Я пил кофе, сидя на террасе у входа в библиотеку, когда позвонил телефон. Это был Магнус.

— Как себя чувствуешь? — первым делом спросил он.

— Отвратительно. Я плохо спал.

— Это ничего, еще успеешь выспаться. Можешь прилечь днем на свежем воздухе в патио. В кладовке есть надувные матрасы, так что я просто тебе завидую. Мы тут в Лондоне все умираем от жары.

— А мы в Корнуолле нет, — ответил я. — К тому же в этом твоем патио я страдаю от клаустрофобии. Ты получил мое письмо?

— Да, — сказал он. — Поэтому и звоню. Поздравляю с третьим «путешествием». Что касается твоего самочувствия, так ничего страшного в этом нет. В конце концов сам виноват.

— Да, возможно, если говорить о тошноте и головокружении, — ответил я, — но как ты объяснишь путаницу во времени?

— Ты прав, — согласился он. — Для меня самого это неожиданность. И разрыв во времени тоже. Шесть месяцев или даже больше между вторым и третьим «путешествием». Знаешь что? У меня есть идея: я постараюсь через недельку освободиться и приехать к тебе, и мы отправимся вместе.

Сначала я пришел от этой идеи просто в восторг. Но очень быстро вернулся на землю.

— Исключено. К этому времени здесь уже будет Вита с мальчиками.

— Мы как-нибудь избавимся от них. Отправим куда-нибудь на Лендс-Энд или на острова Силли[5] на весь день, пусть лопают там бананы. За это время мы все успеем.

— Боюсь, ничего не получится, — сказал я, — уж поверь мне. — (Он просто плохо знает Виту. Представляю ее реакцию.)

— Ну, это пока не горит, — сказал он, — хотя было бы забавно. Ко всему прочему мне хотелось бы взглянуть на Изольду Карминоу.

Его шутливый тон несколько успокоил мои издерганные нервы. Я даже улыбнулся.

— Она девушка Бодругана, так что нам с тобой ничего не светит.

— Кто знает? — возразил он. — В те времена часто меняли любовников. Правда, я до сих пор не совсем понимаю, кто она и как она связана с остальными.

— Она и Уильям Феррерс вроде бы приходятся кузенами Шампернунам, — пояснил я.

— А муж Изольды, Оливер Карминоу, которого не было вчера у смертного одра, — брат Матильды и сэра Джона?

— Видимо.

— Я должен это записать и попросить своего ассистента все как следует проверить. Ну что? Я оказался прав: это Джоанна — порядочная сучка, — сказал он и затем уже совсем другим тоном добавил: — Итак, ты теперь убедился, что все это — действие препарата и никакого отношения к галлюцинациям не имеет.

— Ну, почти, — ответил я осторожно.

— Почти? Тебя что — и документы не убеждают?

— Документы, конечно, помогают мне в это поверить, — признал я, — но не забывай, что ты познакомился с ними раньше, чем я. Поэтому все равно остается вероятность того, что ты мог оказать на меня какое-то телепатическое воздействие. А кстати, как поживает обезьяна?

— Обезьяна-то? — он немного помолчал. — Обезьяна умерла.

— Спасибо тебе большое, — сказал я.

— Да ты не беспокойся, препарат тут ни при чем. Я специально усыпил ее. Мне нужно сделать анализ ее мозговых клеток. Это потребует некоторого времени, потерпи чуть-чуть.

— Я и так терплю, — ответил я, — только, знаешь, мне как-то не по себе — по-моему, ты решил рискнуть моими собственными мозгами, а?

— Твой мозг совсем другое дело, — сказал он. — Он может выдержать и не такую нагрузку. И потом, сам подумай, как же ты без Изольды? Такое замечательное противоядие против Виты. Как знать, может ты еще…

Я оборвал его, прекрасно понимая, что он собирается сказать:

— Оставь мою личную жизнь в покое. Тебя она не касается.

— Я только хотел заметить, что путешествия между мирами очень стимулируют. Это, по сути, то же самое, что происходит сплошь и рядом и без всякого препарата — за углом любовница, дома жена… Кстати, твоя главная находка — это карьер над Тризмиллской долиной. Когда мы с тобой завершим наш эксперимент, я попрошу своих друзей археологов покопать там.

Слушая его, я подумал, как по-разному мы подходим к эксперименту. Его отношение было чисто научным, лишенным какой-либо эмоциональной окраски: ему было все равно, что произойдет с теми, кто участвует в его опыте, главное — успешно завершить эксперимент и доказать правильность своей гипотезы, в то время как меня полностью захватила история; люди, к которым он относился, как к старым куклам, для меня были живыми. Я представил вдруг, что этот давно разрушенный дом реконструирован из цементных, блоков, входная плата — два шиллинга, в Нижней часовне стоянка автомашин…