Виктория Холт - Убийство в Тауэре Страница 29

Если она будет следовать указаниям, ее заветное желание вскоре исполнится.

Франсис верила доктору Форману, но по мере продвижения на север ее решимость таяла.

Каждая миля все больше отделяла ее от двора, от Роберта Карра. Станет ли он думать о ней, пока ее не будет с ним рядом? Он никогда не любил ее так сильно, как она его. А теперь, когда она далеко, не станут ли другие соблазнять его с помощью приворотного зелья и порошков? Они легко могут это сделать, пока она отсутствует и не может с ними бороться.

Итак, Франсис была печальна и грустила бы еще больше, если бы не мысли о докторе Формане и миссис Тернер, которые, по их заверениям, будут продолжать стараться ради ее блага в Лондоне.

Франсис увидела свой новый дом – замок на возвышенности в плодородной долине. Она с отвращением смотрела на окружающие замок степы, на круглые башни.

Замок Чартли – ее тюрьма.

Глава 6

СМЕРТЬ ПРИНЦА

Роберт Карр с облегчением узнал об отъезде Франсис. Он был увлечен ею, как никакой женщиной до того, и, когда говорил, что, если бы не препятствия, с удовольствием женился бы на ней, это было правдой.

Роберт хотел иметь сына, которому мог бы оставить свое состояние и дать свое имя, а Франсис обладала всеми качествами, которые он искал в жене, – положением, состоянием, влиятельным семейством и физической привлекательностью, куда большей, чем у других знакомых ему женщин.

Но поскольку Франсис имела слишком необузданный характер и уже была замужем за очень благородным джентльменом, Роберт предпочел о ней забыть.

Он все больше и больше погружался в дела короля. Удивительно, какие перемены внес в его жизнь Томас Овербери! Том не только вел его переписку – он умел объяснить трудные дела так, что они становились понятными Роберту, мог дать дельный совет и выдвинуть предложения, которые Роберт доводил до сведения короля к вящему удовольствию Якова.

Несомненно, Том был человеком выдающегося ума и был в своей стихии, работая на заднем плане, зная, что оказывает влияние на события в стране. Как только у Роберта возникали какие-то затруднения, он шел к Тому и получал объяснения. Между молодым людьми возникла крепкая дружеская связь.

Роберт одаривал своего друга подарками. Сначала Том протестовал:

– То, что я делаю для тебя, Роберт, я делаю ради нашей дружбы!

– То, что я даю тебе, Том, я тоже даю ради пашей дружбы, – отвечал Роберт.

Но когда Том увидел, что его предложения принимаются, а вся слава достается Роберту, он стал задаваться вопросом, почему бы ему не получать за это вознаграждение. В конце концов, он зарабатывал все, что получал. Роберту доставались почести и королевские дары, так почему же Том колеблется подобрать крошки с барского стола? Он их заслужил!

Его отношение к Роберту слегка переменилось. Он был предан ему, как прежде, но начал смотреть на него как на творение своих рук – марионетку, которую дергал за веревочки.

Мысль о том, что он, Том Овербери, сын безвестного рыцаря из Бортона-на-Холме в Глостершире, приехавший ко двору без каких бы то ни было родственников, которые могли бы ему помочь завоевать славу и состояние, теперь дает советы королю – потому что это были именно его советы, хотя король и остальные ничего об этом не знали, – опьяняла его.

Да, он рад был помочь хорошему другу и с радостью смотрел, как Роберт поднимается все выше и выше во мнении короля, ибо чем выше парил Роберт, тем выше поднимался вместе с ним и Том Овербери.

Именно Том понял, что человек, который намеренно пытался затруднить восхождение Роберта к высотам, был граф Солсбери.

Роберт Сесил, первый граф Солсбери, был величайшим политиком своего времени. Якову он достался по наследству от Елизаветы, и король понимал, что это человек, который с радостью будет трудиться на благо страны, не заботясь о собственном возвышении.

Солсбери не нравилось влияние на короля его фаворитов, ему хотелось очистить двор от них всех, и тут, возможно, не обошлось без личного пристрастия, поскольку фавориты обладали очарованием, которого сам Солсбери, как ни печально, был лишен. Он был очень невысокого роста, чуть выше пяти футов, страдал искривлением позвоночника, отразившимся на форме шеи, за что и получил прозвище Гном. Елизавета и Яков наградили его собственными прозвищами. Елизавета любовно называла его эльфом. Прозвища же Якова были менее романтичными. Для него он был «пигмеем», и король частенько называл его таксой прямо в глаза.

Снова и снова, когда Яков хотел назначить Роберта Карра на какой-нибудь пост, Солсбери указывал на нецелесообразность этого, и Якову приходилось признавать, что он прав. «Такса» была слишком умна, чтобы на нее не обращать внимания, следовательно, несмотря на то что Роберт Карр все сильнее упрочивал собственное положение при дворе и в особенности во мнении короля, он до сих пор не добился постов и почестей, на которые мог бы рассчитывать.

Овербери был слишком умен, чтобы полагать, будто он и его друг сейчас в состоянии тягаться с «таксой», но он не видел, почему бы Карру со временем, когда он, Овербери, поглубже вникнет в суть дел, не вытеснить соперника с его места. Овербери верил, что со временем высшим государственным деятелем Британии будет не Роберт Сесил, граф Солсбери, а Роберт Карр, виконт Рочестер.

Битва между Солсбери и Карром должна была когда-нибудь начаться, и, похоже, время пришло, когда королю потребовались деньги и он обратился за ними в парламент. В парламенте ему отказали, намекнув, что, если король претерпевает финансовые затруднения, первым шагом к облегчению этого положения могло бы стать удаление от двора его шотландских фаворитов, к которым он слишком щедр. Роберт был обеспокоен, понимая, что это предложение нацелено на него, как на главного фаворита.

Он тотчас же отправился за советом к Овербери, который разделял его беспокойство. Том напомнил ему, что Роберт, будучи фаворитом короля, нажил слишком много высокопоставленных врагов и что первый из них – старый государственный секретарь, лорд Солсбери.

– Тебе нужно действовать осторожно, Роберт, – сказал Том, – иначе Солсбери добьется своего. Если тебя отправят в Шотландию, это конец всему.

– Я боюсь Солсбери.

– А кто не боится? Он – выдающийся политик, и Яков это знает. О, как бы мне хотелось присутствовать при твоем разговоре с королем! Ты должен дать ему понять, что он не должен давать спуска парламенту. Иначе они возьмут верх и нанесут тебе удар.

– Но даже если король распустит парламент, это не даст ему денег, которые ему нужны.

С минуту Овербери помолчал, потом сказал:

– Должен быть способ получить деньги без помощи парламента. Яков верит в божественное право королей, поэтому не откажется сделать попытку им воспользоваться.