Джуд Деверо - Золотые дни Страница 29

— Богатое воображение. — Она доела вишни. — Мм... Как вкусно!

Ангус двинулся было за ней, но остановился. Он сел на стул и серьезно посмотрел на нее.

— Я так счастлива, что мне удалось сбежать от всего этого, я чувствую себя так, словно... словно могу взлететь. — Она раскинула руки и закружилась по каюте. — Я не вышла замуж ни за одного из этих ужасных женихов и плыву в Новый Свет.

Остановившись, она посмотрела на Ангуса и увидела, что он хмурится.

— Нет, — сказал он. — Так не пойдет.

Она села на стул напротив него.

— Что значит «так не пойдет»?

— Все, — тихо пояснил он. — Эти шутки, этот смех, эти игры и схватки, эти прикосновения.

— Вам это не нравится? — спросила Эдилин, улыбаясь и кокетливо поглядывая на него сквозь завесу ресниц.

— Мне это очень нравится.

— Ну, тогда в чем дело?

— Прекрати!

— Что прекратить? — невинно захлопала глазами Эдилин.

— Я не один из твоих денди, с кем ты можешь флиртовать и кого ты можешь дразнить, сколько твоей душе угодно. Пусть ты и заставила меня надеть этот наряд, в котором я похож на попугая, я все еще тот самый Ангус Мактерн — шотландец, который провел в горах больше времени, чем в четырех стенах. И я никогда не жил в тех шикарных домах, в которых жила ты.

— Значит, теперь вы еще и в снобизме меня обвиняете? — сказала она. — Вам не кажется, что список того, что вам во мне не нравится, уже и так слишком длинный? По- вашему, я ничего не умею делать, не имею никаких талантов, которые могли бы кому-нибудь принести пользу, а теперь вы еще и обвиняете меня в том, что я считаю вас ниже себя?

— Пожалуйста, не делай вид, что ты меня не понимаешь, — попросил он, наклонившись к ней. Лицо его было серьезным. — Это ты придумала, что я должен поехать с тобой как твой муж, и я согласился, потому что не было времени придумать ничего лучшего.

— И вам тоже надо было уехать из Шотландии, — сказала она.

— Да, и мне надо было уехать из Шотландии, но если бы я сам сел на корабль, то я плыл бы в кубрике с матросами, а не здесь, в этой роскошной каюте.

Эдилин со вздохом откинулась на спинку стула.

— И что ты пытаешься мне сказать?

— Что я не из твоего мира и что я не умею играть в игры, в которые играют такие, как ты. Я не...

— Что это значит?! «Такие, как ты...» Чем я отличаюсь от тебя?

Он ответил ей не сразу:

— Я останусь с тобой в этой каюте лишь при условии, что ты не станешь разыгрывать из себя гурию.

— Кого разыгрывать? — переспросила она, чувствуя себя оскорбленной.

— Гурию. Соблазнительницу, женщину, которая искушает мужчину, заставляя его делать то, что ему делать не следует. Еву с ее яблоком в протянутой руке, виновницу грехопадения.

— Почему ты... — Она оборвала себя на полуслове и сложила руки на груди. — Я искренне прошу прощения за то, что пыталась заставить вас согрешить. Скажите, мистер Мактерн, что мне сделать, чтобы сохранить вас безгрешным и непорочным?

— Это я тебя пытаюсь сохранить непорочной, — тихо сказал он. — Ты — красивая молодая женщина, и одного взгляда на тебя достаточно, чтобы свести мужчину с ума. Я не знаю, как буду жить в этой каюте день за днем и не... не посмею лишить тебя невинности. Словом, если я должен жить с тобой в одной каюте, то ты должна обращаться со мной так, будто я... твой брат. И я должен думать о тебе, как о своей сестре, хотя это почти невыполнимо. Я ясно выразился?

— Я... — Эдилин так и не придумала, что ему сказать.

Флирт был ее коньком, флирт — это то, чего в избытке хватало в домах ее подруг. Она даже часто давала уроки флирта своим менее удачливым подругам. Эдилин не сердилась на него за то, что он сказал, потому что он говорил правду. Она действительно флиртовала с ним. И кроме того, как можно обижаться на мужчину, который говорит, что она так красива, что он едва сдерживает себя.

— Если ты не сделаешь того, о чем я прошу, я отправлюсь вниз, к матросам, и буду спать в кубрике. Ты поняла?

— Да, — кивнула она.

Если бы на его месте был любой другой мужчина, она бы захлопала ресницами и спросила его, не означает ли этот ультиматум, что они даже ни разу не поцелуются. Но, посмотрев в красивое лицо Ангуса, она не посмела это сказать. Сейчас она имела дело с мужчиной, тогда как все прочие были всего лишь мальчиками.

— Я изо всех сил постараюсь облегчить тебе жизнь, — сказала она. — Я буду примерной. Ни смеха, ни насмешек, ни потасовок. Ты этого от меня хотел?

— Я хочу, чтобы ты... — Он смотрел на нее через стол. Ангусу стало совестно, что его слова испортили ей настроение и лишили желания взлететь. — Прошу прощения за мою грубую шотландскую прямоту, детка, но я мужчина, и я не могу вынести такую близость с тобой.

— Я понимаю, — кивнула она и опустила взгляд на руки, затем снова посмотрела на него: — Но что, если мы полюбим друг друга?

На мгновение лицо Ангуса исказилось, глаза удивленно расширились, но он быстро овладел собой и покровительственно улыбнулся:

— Ты не любила меня, когда я носил то, что ты назвала юбкой. И совсем недавно ты говорила, что ненавидишь меня. Ты знаешь, каково мне было слезать с той крыши после того, как ты заперла меня там?

— Нет, — хмыкнула она. — Я была слишком занята тем, чтобы высушить мокрую одежду после того, как ты швырнул меня в чан с холодной водой.

— Этим поступком я не горжусь, — сказал он. — Но, детка, ты должна прислушаться к тому, что я говорю. Теперь я одет в эти нарядные одежды, волосы завязаны лентой, лицо выбрито, и ты смеешься, и флиртуешь со мной, и говоришь о любви. Если ты и любишь что-то, то это одежду, а не того, кто в ней. Под этим шелком я все тот же бедный шотландец, и тебе будет стыдно за меня перед своими знатными друзьями.

— Я думаю, ты мой...

— Спаситель, — кивнул Ангус. — Ты считаешь меня героем, рыцарем, избавившим тебя от страшной участи. Да, я знаю это, детка, но я ничего такого не делал. Все, что я собирался сделать, — это напоить священника и, возможно, выиграть для тебя одну ночь. Я совершенно случайно сел в ту повозку и обнаружил тебя в гробу.

— Отвратительная, грязная штуковина, — пробормотала Эдилин. — Там было полно стружки, я залезла в этот гроб и чуть не задохнулась от древесной пыли. Но когда я приняла эту мерзкую настойку, которую мне дал Джеймс, у меня едва хватило сил закрыть крышку. Я сама не помню, как заснула.

— Как же ты нас напугала, когда села в том гробу! — признался Ангус. — Готов поклясться, что у меня сердце остановилось.

— Ты знал, кто я такая, и сразу понял, что я не мертвая.

— Я подумал, может, твой дядя тебя прикончил, чтобы завладеть приданым.

— Так ты подумал, что я — привидение?