Элизабет Чедвик - Любовники поневоле Страница 29

– По-моему, обои красивые, – с удовлетворением проговорила Мейв.

– Разве могло быть иначе, если выбирали их мы, люди с исключительным художественным вкусом, – отозвался Джеймс.

– О, Господь с вами. У меня? Художественный вкус?

Кэт в изумлении смотрела на мать. Казалось, в этом хрупком теле поселилась совсем другая душа; но едва у Кэт появилась подобная мысль, как Мейв заметила парня из бакалейной лавки и с подозрением спросила:

– Кто это? Он католик?

– Джилли утверждает, что да, – ответила Кэт.

– А кто за ними присматривает? Джеймс разразился смехом.

– А кто за нами присматривал, Мейв?

Мейв взглянула на него с величайшим удивлением.

– За мной не нужно присматривать, – последовал ответ, полный достоинства. – Я сама присматриваю за другими. У меня в Чикаго под присмотром находится двадцать три девушки, которые могут подтвердить это.

Вечеринка Кэт прошла с большим успехом. Пришли не только приглашенные, но и дюжина тех, кого не пригласили. Некоторые из них заявили, что являются правоверными католиками, другие предполагали, что их с удовольствием примут в доме Коннора. Мейв быстро оправилась от шока, вызванного необходимостью развлекать и угощать протестантов. Она была так занята, ублажая отца Эузебиуса и сестер-бенедиктинок напитками во время их непродолжительного пребывания в доме, а также отдавая приказы насчет утепления проходной комнаты, представляя троих своих подопечных каждому подходящему католику, усаживая Ингрид за пианино, а позднее, танцуя с Джеймсом и прочими обожателями, что у нее просто не было времени пожаловаться на присутствие некатоликов.

Отделка проходной комнаты превратилась в соревнование. Все гости принесли с собой жестяные консервные банки для утепления стен и газеты. Парни забавлялись, расплющивая каблуками жестянки; мужчины соревновались, кто прибьет больше банок и заложит больше газет. Утепляющий слой оказался таким толстым, что в комнате можно было находиться без верхней одежды. Кэт уже предвкушала совместное времяпрепровождение двух семей именно здесь, потому что это, несомненно, стало теперь самым теплым помещением Брекенриджа. Затем, пока женщины судачили в гостиной Коннора, мужчины наклеили обои и вкатили в проходную комнату пианино Ингрид, после чего дамы вернулись, чтобы восхититься работой и прекрасным вкусом Джеймса. Они спросили Кэт, что за плотник у них работал, и восторженно отозвались о резных карнизах у входа.

Женщины принесли столько еды, что заставили тарелками весь большой стол в гостиной Коннора. Кэт была тронута их участием и благодарна за помощь. Может быть, ее гостьи знали, сколько человек явилось без приглашения, и большинство из них – мужчины. Сама Кэт так много танцевала, что у нее совсем не оставалось времени позаботиться об угощении и приглядеть за Ингрид. Подопечные Мейв тоже пользовались успехом, хотя Колин в ответ на внимание со стороны мужчин спасалась бегством, словно у них были рога, хвосты и раздвоенные копыта. Хортенс оттаяла настолько, что принимала приглашения на танец, но слышать не хотела о предложениях руки и сердца. Темноволосая Джилли танцевала по крайней мере дважды с каждым мужчиной моложе тридцати лет, непрерывно хохоча и расточая улыбки. Кэт застала ее у мойки целующейся и обнимающейся с каким-то парнем.

– Думаю, Джилли, мама ничего не упустит из виду.

Та испугалась до смерти.

Молодой человек, усыпанный веснушками, промямлил:

– У меня самые честные намерения, мэм.

– Охотно верю, – сурово ответила Кэт, сама получившая немало предложений в этот вечер. – Но вы и Джилли должны поговорить с моей матерью. – Но я не сказала «да», – запротестовала Джилли. – Тогда не целуйся с ним, – упрекнула ее Кэт. Боже, как она ненавидела эти свои обязанности дуэньи.

Каким замечательным был бы этот вечер, если бы приехал Коннор. Честно говоря, Кэт и надела свое новое серо-голубое платье с агатовыми пуговицами и изящно ниспадающими складками, только чтобы понравиться ему. Кроме того, она надеялась, что приглушенный цвет умиротворит Мейв, считавшую, будто Кэт до сих пор должна носить траур по Мики, который умер четыре года назад. Кэт терпеть не могла черный цвет. Ей нравились яркие, веселые тона; хотелось бы показаться Коннору в ярко-зеленом или… Но почему она думает о нем? Ведь Коннор даже не соизволил прийти на ее праздник, поэтому он не заслуживает внимания.

К концу вечеру Кэт перестала танцевать, так как обнаружила, что все ее партнеры по танцам не идут ни в какое сравнение с Коннором; они не так умны, с ними не так интересно говорить, они не так привлекательны… Кэт не могла отрицать, что считает Коннора красивым, хотя ее мать придерживалась другого мнения. Мейв заявила, что Джеймс куда красивее, однако Кэт так не казалось. У Коннора такие замечательные волосы… Боже, почему она весь вечер думает о Конноре, который проигнорировал ее вечеринку? Кэт опустила в горячую воду еще одну стопку тарелок, когда на кухне появилась Мейв.

– Где Ингрид? – спросила она.

– Не знаю, мама. Разве она не играет на пианино?

– Она исчезла, пока я прощалась с Макнафтами.

– Джимми расстроится из-за того, что их малышка ушла домой.

– Не расстроюсь. – Джимми проскользнул в кухню, чтобы стащить кусок торта, который еще не подали к столу. – Хотя я и танцевал с нею, это не значит, что она мне нравится.

– Конечно, Джимми, – согласилась Кэт. Он танцевал с этой девочкой весь вечер. – Твоя сестра хорошо провела время?

– Само собой. Трое парней из Брэддока не отходили от нее ни на шаг.

– Из Брэддока? – Кэт и не знала, что среди ее гостей был кто-то из Брэддока. Днем раньше она купила много выдержанного пива у Дейва Брэддока и теперь ощущала некоторое беспокойство по этому поводу. В самом начале вечера мужчины жаловались на отсутствие крепких напитков, но за последние несколько часов их возмущенные возгласы поутихли. Кэт с облегчением подумала, что мужчинам вовсе не обязательно употреблять алкоголь в огромных количествах, чтобы как следует повеселиться. Ей ужасно хотелось указать им на это, но она решила воздержаться от подобных замечаний. Кроме того, Мейв была недовольна запретом на крепкие напитки; ей казалось, что приверженность Кэт к распространению идей трезвого образа жизни – предательство памяти Лайама Фицпатрика, который любил выпить.

К полуночи вечеринка закончилась и не потому, что гости захотели уйти, а потому, что Мейв выпроводила их. Кэт отправила домочадцев спать и принялась за уборку. Она не чувствовала усталости, но была не в настроении. Пока не ушел последний гость, Кэт еще надеялась, что Коннор успеет захватить хоть часть вечера, но надежды оказались тщетными. Кэт замела мусор в угол – пусть кто-нибудь другой уберет его, вытерла тарелки и направилась в проходную комнату, чтобы погасить все лампы, кроме одной. Потом она втащила туда свое кресло-качалку и устроилась рядом с печкой, решив немного повязать перед сном.