Элизабет Бикон - Холодное сердце Страница 3

– А она тебя просто обожала с того самого дня, когда взглянула на крикливого ребенка, каким ты была, моя Ив. В то время никто кроме нее не был на это способен, потому что ты орала, как банши, из-за резавшихся зубов, и все остальные не знали, куда деться. А пока ты не выросла настолько, что мы смогли поехать с ней в Брайтон подышать воздухом и походить по магазинам, Виржиния каждое лето проводила по три месяца в Даркмере. Учитывая, насколько ей не нравилось это место, ты должна понимать, как она тебя любила.

– Я знаю, – сказала Ив с таким потерянным взглядом, что Люку захотелось обнять ее и тут же отправить назад в Даркмер. Но он знал, что она права: его дочь была почти взрослой. Он должен позволить ей самой решать за себя, даже если это идет вразрез с его инстинктивным желанием оберегать ее от всего, что может ее ранить. – Почему мы не приезжали сюда, когда я была маленькой, папа? – спросила она. – Ты никогда не оставался в Фарензе-Лодж дольше, чем на несколько дней, хотя, кажется, любишь его не меньше, чем Даркмер.

– Так было проще, – осторожно ответил Люк.

Проще для него, потому что он мог либо остаться здесь и, подливая масла в разгоравшийся между ними огонь до тех пор, пока Хлоя не сдалась бы, сделать ее своей любовницей, либо старательно тушить его, избегая общения с ней. Тогда, много лет назад у этой дамы нашлось много что сказать, когда он предложил ей это. Осада грозила быть долгой, но что-то подсказывало Люку, что она завершилась бы победой.

Так о какой любви могла идти речь? Да он и не любил эту женщину, а она уж точно не любила его. Он подождет год-другой, а когда Ив определится со своим будущим, найдет себе подходящую жену. Ему прекрасно подойдет какая-нибудь миловидная покладистая молодая вдова или приятная особа, незаслуженно засидевшаяся в старых девах, на которой он сможет жениться, чтобы завести наследника. Но даже теперь, когда здравый смысл укрепил его более чем разумный план, в сознание Люка проник образ миссис Хлои Уитен, совсем непохожий на ту женщину с печальными глазами, которую только что видел, и он с трудом сдержал проклятие.

В тот летний день, когда Хлоя впервые ворвалась в его жизнь, она казалась такой живой, такой открытой, такой до смешного юной и поразительно красивой. Та Хлоя Уитен пробудила в его душе нечто такое, для чего в свои двадцать шесть он считал себя уже слишком усталым и циничным. Люк нахмурился, как и тогда, потому что знал, что люди, ощущавшие в себе эту живость, обречены страдать. Ему не хотелось бы узнать, что пылкое юное существо с золотисто-рыжими локонами, выбивавшимися из-под ленты, которой она пыталась их завязать, стало таким же зажатым и разочарованным, как он сам. И все же в женщине, которую он только что видел, не было ничего похожего на ту неотразимо светлую девочку, которую он встретил в тот далекий день.

Ему каким-то образом удалось тогда заставить себя отойти в сторону, и она, помахивая шляпкой, которую несла за ленты, отправилась к себе домой, унося в сердце самые невероятные мечты, которые ему так хотелось бы сделать реальностью. Но нет, он с сожалением подумал, что слишком ожесточен и испорчен для такой наивной юной леди, даже несмотря на то, что, встретившись взглядом с ее удивительными фиалковыми глазами, он едва удержался, чтобы, забыв обо всем на свете, не утонуть в них, словно знал их всегда. Сесть на лошадь и ускакать от нее показалось Люку самым трудным из всего, что он когда-либо делал. Но в этот раз разочарование наступило даже быстрее, чем когда-то растаяли его иллюзии насчет Памелы.

Уже через пару часов он узнал, что эта девочка – новая компаньонка Виржинии и ее будущая экономка – возвращалась домой от няни, где навещала свою маленькую дочку. Что она вдова, и ей двадцать два года, хотя он не дал бы и восемнадцати. Виржиния рассказала, что ей очень хорошо известна печальная история миссис Хлои Уитен. И все же за последнее время ей никогда не было так весело. Как он мог покуситься на эту девушку, когда Виржиния и в самом деле снова была полна жизни, как и до смерти своего любимого Виржила?

Гневный отказ, последовавший десять лет назад в ответ на его предложение вступить с ним в связь, до сих пор звучал у него в ушах. Хлоя назвала его отвратительным надменным ловеласом. Если она до сих пор испытывала то же дьявольское возбуждение, которое ревущей волной накатывало на Люка каждый раз, когда она попадалась ему на глаза, то очень хорошо научилась его скрывать.

Люк тряхнул головой и возблагодарил небеса, что надел длинное пальто, скрывавшее тот факт, насколько рьяно его тело противилось строгим приказам разума в отношении экономки. Оторвав взгляд от опустевших окон, он молча послал очередное проклятие собственной глупости.

Глава 2

– Кто это был, папа? – спросила Ив.

– Кого ты имеешь в виду? – сдавленным голосом, словно мальчишка-школьник, пойманный на вопиющем вранье, переспросил Люк, подумав о том, в какого еще неизвестного зверя превратит его эта проклятая женщина.

– Та леди в окне.

– Наверное, горничная, взбудораженная прибытием скорбящих родственников.

– Скорее она похожа на экономку, хотя, если так, она выглядит очень молодо для такой ответственной роли.

– Так оно и есть, – хмуро отозвался Люк. – Должно быть, она познакомилась с Уитеном прямо в школьном классе.

– Ради бога, кто такой Уитен? Папа, похоже, январский воздух затуманил тебе голову, вместо того чтобы освежить ее, как ты заявлял, когда просил нас считать церковные шпили и серых кобыл, а сам почти всю дорогу сюда проскакал верхом.

– Я думал, у вас достаточно много вопросов по поводу того, кто, что и когда будет делать здесь в течение недели, и вам нужно время, чтобы их обдумать.

– Клевета! Мы совсем не собираемся здесь командовать, правда, Брэн? – Ив бросила внимательный взгляд на свою миниатюрную бывшую няню, ставшую теперь ее горничной.

– Но даже если мы этим занимались, то уже давно успели наговориться, – отозвалась преданная дуэнья, бросив на Люка острый взгляд, говоривший ему о том, что, в отличие от его невинной дочери, она прекрасно поняла дуэль характеров, только что состоявшуюся между ним и Хлоей Уитен.

– Ладно, раз уж мы здесь, то у вас будет скорее слишком много, чем слишком мало собеседников, с которыми придется общаться, – предупредил он, пока они поднимались по невысоким ступеням.

Висевшая над дверью мемориальная табличка с гербом скорбно напомнила им о цели их приезда, и Люк почувствовал, каким странным и неправильным стал этот дом без той женщины, которая так долго жила и любила в нем, всегда с радостью встречая его здесь. Люк вздохнул и сказал себе, что пройдет несколько дней и безжалостная жизнь пойдет дальше, что бы он об этом ни думал.

– С его высочеством приехала мисс Уинтерли, – заметила Хлоя, отвернувшись от окна и желая лишь одного – как можно дольше избегать встречи с хозяином дома.

– Не сомневаюсь, что она долго упрашивала мистера Люка, чтобы он взял ее с собой. Он очень заботлив. Хороший отец и добрый человек, что бы ни говорила о нем его мачеха.

– Полагаю, он вряд ли обращает внимание на то, что она говорит, – рассеянно пробормотала Хлоя.

Испытав на себе оборотную сторону его заботливой натуры, она чувствовала, что недоверие, с которым Люк Уинтерли относился к ней все эти десять лет, ранит ее сильнее, чем должно бы. Можно подумать, его удивляло, что она давным-давно не сбежала отсюда, прихватив драгоценности Виржинии и деньги на хозяйство.

– Эта женщина превратила жизнь бедного мальчика в сущий кошмар. Не понимаю, как мастер Освальд мог жениться на ней. Мистер Окем слышал, как она говорила мистеру Джеймсу, что теперь, когда семья собралась здесь, чтобы «зарыть в могилу старую потаскуху» – так эта отвратительная старая ворона выразилась, – надо сделать все что угодно, лишь бы очернить имя мистера Люка. Если бы леди Виржиния была жива, она не пустила бы ее на порог, но у мистера Люка слишком доброе сердце, и я не сомневаюсь, что он позволит ей остаться.

– Я уверена, что теперь, когда его светлость здесь, миссис Уинтерли будет держать себя в руках, что бы она ни говорила своему сыну. Похоже, лорд Фарензе внушает ей настоящий ужас, к тому же я слышала, что от него зависит размер ее содержания.

– Тогда я надеюсь, что в один прекрасный день он его урежет, потому что она не заслуживает ничего другого.

– С меня довольно проблем и несчастий, так что прошу тебя, Калли, не вздумай подложить ей в суп какую-нибудь гадость. Если она вообразит, что очень больна, то может вообще никогда не убраться отсюда. Ты только представь, как будет ужасно, если она вдруг здесь приживется.

– Я подсыплю ей в кофе слабительное, и она быстренько уберется. Скатертью дорога.

– Нет, уж лучше потерпи неделю, пока все гости не разъедутся и не оставят тебя в покое, – поспешила сказать Хлоя, пытаясь не задаваться вопросом, где к тому времени будет она сама.