Диана Гэблдон - Барабаны осени. О, дерзкий новый мир! Страница 3

Последнее, чего мне хотелось, так это смотреть. Но все же я не могла оставить Джейми одного перед этим зрелищем. Он пришел сюда ради Гэйвина Хайза; я пришла ради него. Я дотронулась до его руки.

— Я останусь.

Джейми выпрямился, расправив плечи. Он сделал шаг вперед, дабы быть уверенным: его видно в толпе. Если Хайз был достаточно трезв для того, чтобы видеть хоть что-либо, то последним, что он увидит в этом мире, будет лицо его друга.

И он увидел; Хайз шарил глазами туда-сюда, пока его поднимали на подводу, вертел головой, отчаянно таращась…

— Гэйвин! — внезапно закричал Джейми.

Глаза Хайза сразу нашли его, и он перестал сопротивляться.

Маленький человек стоял, слегка покачиваясь, пока зачитывали приговор: виновен в краже на сумму шесть фунтов и десять шиллингов. Он был весь покрыт красноватой пылью, и капли пота висели, дрожа, на его седой щетине. Проповедник наклонился к нему, что-то настойчиво шепча на ухо.

Потом снова зазвучали барабаны, рассыпая ровную дробь. Палач накинул петлю на лысеющую голову, опустил на шею, затянул потуже, аккуратно расположив узел точно под ухом. Капитан стражи стоял неподвижно, подняв саблю.

Вдруг приговоренный выпрямился. Глядя на Джейми, он открыл рот, как будто собираясь что-то сказать.

Сабля сверкнула на утреннем солнце, и барабаны замолчали с финальным «банг!»

Я посмотрела на Джейми; он побелел, неподвижные глаза расширились.

Краем глаза я видела натянувшуюся веревку и слабое подергивание висящей мешком одежды. Резкая вонь мочи и фекалий донеслась до нас сквозь густой воздух.

Стоявший с другой стороны от меня Фергус наблюдал за всем с полным бесстрастием.

— Полагаю, он все-таки заметил, — с сожалением пробормотал он.

Тело покачнулось, мертвец слегка вибрировал, как тяжелый отвес на бечевке. По толпе пронесся вздох ужаса и облегчения. В пылающем небе кричали крачки, шум залива слабо просачивались сквозь плотный воздух, но место событий окутывала тишина. Оттуда, где я стояла, были слышны короткие «плюм… плим… плюм…» — это капли падали вниз с болтавшихся в воздухе башмаков трупа.

Я не была знакома с Гэйвином Хайзом, и меня не мучило чувство вины из-за его смерти, но я была рада, что все кончилось быстро. Я украдкой бросила на него взгляд, со странным чувством, будто я вторгаюсь в нечто запретное. Это было предельно публичное совершение предельно интимного процесса, и я испытывала легкое смущение от того, что должна смотреть на это.

Палач знал свое дело; не было ни унизительной борьбы, ни вытаращенных глаз, ни вывалившегося языка. Маленькая круглая голова Гэйвина резко склонилась набок, шея гротескно изогнулась, но явно была сломана.

Это была во всех отношениях чистая работа. Капитан стражников, убедившись, что Хайз мертв, шагнул со своей саблей к следующему мужчине, которого следовало подвести к виселице. Я видела, как его глаза оглядели ряд красных мундиров, а потом вдруг расширились от ярости.

В то же самое мгновение в толпе послышались крики, и волны возбуждения быстро разбежались во все стороны. Головы вертелись, каждый толкал своего соседа, стремясь увидеть что-то, хотя видеть-то было нечего.

— Он удрал!

— Туда, туда побежал!

— Держи его!

Третий приговоренный, высокий молодой человек, использовал момент смерти Гэйвина, чтобы спасти собственную жизнь, и проскользнул мимо стражников, которым следовало бы не спускать с него глаз, но которые оказались не в силах устоять перед притягательной силой виселицы.

Я заметила быстрое движение за одним из торговых лотков, вспышку грязных светлых волос. Кто-то из солдат тоже увидел это и побежал в том направлении, но большинство бросились в разные стороны, и среди возникшей путаницы и суматохи никто никого не нашел.

Капитан стражников кричал во все горло, его лицо налилось кровью, но его голос был едва слышен в поднявшемся шуме. Оставшегося приговоренного, выглядевшего совершенно ошеломленным, схватили и поволокли обратно к казармам, причем красные мундиры пытались второпях построиться должным образом, подгоняемые резким голосом капитана.

Джейми обвил меня рукой за талию и потащил в сторону, с пути катившихся волной людей. Толпа отступала перед приближавшимися взводами солдат, наконец-то обретших правильный порядок и быстро маршировавших в сторону казарм следом за мрачными и взбешенными сержантами.

— Нам бы лучше найти Яна, — сказал Джейми, отпихивая в сторону компанию взволнованных школяров. Он посмотрел на Фергуса и качнул головой в сторону виселицы и ее печального груза. — Потребуем выдать тело, да? Встретимся позже в «Плакучей иве».

— Думаешь, его поймают? — спросила я, когда мы проталкивались сквозь убывающую толпу, держа путь к мощеному переулку, выводившему к товарной пристани.

— Наверное, да. Куда ему бежать? — Джейми говорил рассеянно, между его бровями пролегла заметная морщинка. Ясно было, что его мысли все еще обращены к умершему и что ему пока что не до живых.

— У Хайза были какие-то родные? — спросила я.

Он покачал головой.

— Я спросил его об этом, когда принес ему виски. Он полагал, что один из его братьев вполне может быть еще жив, но понятия не имел, где того искать. Этого брата куда-то отправили сразу после восстания… вроде бы в Виргинию, так думал Хайз, но больше он ничего не знает.

Этому не стоило удивляться: чернорабочие, связанные договором, вряд ли имели возможность как-то связаться с родственниками, оставшимися в Шотландии, разве что поручитель оказался бы настолько добр, что отправил бы письмо за свой счет. Но будь он добр или нет, вряд ли письмо смогло бы отыскать Гэйвина Хайза, который провел десять лет в Ардсмурской тюрьме, прежде чем его доставили к конечному пункту.

— Дункан! — крикнул Джейми, и высокий худощавый мужчина обернулся и приветственно взмахнул рукой. Он ввинтился в толпу, его единственная рука описывала перед ним широкую дугу, отгоняя прохожих.

— Макдаб, — кивнул он, здороваясь с Джейми. — Миссис Клэр… — Его длинное узкое лицо выглядело печальным. Он тоже был когда-то узником в Ардсмуре, вместе с Хайзом и Джейми. Его спасло заражение крови, из-за которого он и лишился руки, — иначе его отправили бы оттуда вместе с другими. Поскольку его нельзя было продать в качестве рабочей силы, ему даровали помилование и свободу умирать с голода — пока Джейми не отыскал его.

— Помилуй Бог беднягу Гэйвина, — сказал Дункан, грустно качая головой.

Джейми в ответ пробормотал что-то на гэльском, но тут же умолк. Потом он выпрямился, с видимым усилием сбрасывая с себя все тяготы этого дня.