Эрин Найтли - Знакомый незнакомец Страница 3

Когда он уведомит родителей, что уезжает на несколько лет в Европу, чтобы ознакомиться с тамошними достопримечательностями, они глазом не моргнут. А скорее возрадуются при мысли о том, что еще несколько лет не увидят своего ничтожного второго сына.

Но как только он напишет письмо Эви, в котором изложит отточенную за эти годы ложь, та, вне сомнения, сразу ее разгадает. И хотя все будет к лучшему, он не способен врать единственному человеку, перед которым фактически обнажил душу.

Он ударил кулаком по столу, с наслаждением ощутив боль. Почему сейчас? Почему приказ должно выполнить в четверг, а не двумя днями позже, когда он наконец смог бы увидеться с Эви?! Все пять лет он пытался представить, какая она: сначала противная девчонка, потом — забавный подросток, и наконец… Что же, он не знает, когда все это случилось, но последнее время его преследовали видения голубоглазой красавицы блондинки с лукавой улыбкой.

Если быть честным с собой, есть еще одна причина, по которой он должен отказаться от Эви. Она будет слишком его отвлекать, а он не может позволить себе ничего подобного. Избранная им дорога будет и без того достаточно опасна, чтобы обременять себя женщиной. Ничего не поделать. Его письмо должно быть написано таким образом, чтобы она не захотела иметь с ним ничего общего.

Бенедикт зажмурился. При одной мысли о том, чтобы ранить и, следовательно, потерять Эви, тоска перехватывала горло, а сердце словно обжигало болью.

Он решительно открыл глаза и потянулся к перу. Все к лучшему. Кроме того, как бы много она ни значила для него, он навсегда останется маленькой, безликой частью ее детства. У нее много родных, много друзей, которым она небезразлична. Через несколько месяцев она забудет о нем и займется другими делами.

Он принялся за работу. Перо летало по бумаге, с каждым жестоким словом более и более неотвратимо разрывая все, что их связывало. И, зная, что Эви ничего не заметит, он тщательно составил письмо так, что во фразах, которые невозможно простить, все же содержалось нечто, дававшее надежду, если только правильно понять смысл.

Подписавшись, он отложил перо и перечитал написанное.

Все абсолютно правильно и одновременно ужасно неверно.

Глава 1

«Очень легко объявлять о непревзойденном умении всадницы, если при этом вы запретили мне приезжать в Хартфорд-Холл. Интересно, будете ли вы столь же храбры, если мне придет в голову неожиданно явиться и предложить устроить скачку?»

Эйлсбери, Англия, 1816

Она сделала это! Действительно сделала это! Оставалось не взорваться от радости, прежде чем она сумеет с достоинством удалиться.

Закрыв дверь, Эви немедленно исполнила короткий победный танец прямо в коридоре, у отцовского кабинета.

Она в одном шаге от достижения заветной цели! Теперь остается только найти способ…

— Мама никогда этого не допустит.

Эви удивленно взвизгнула и прижала руку к заколотившемуся сердцу. Черт бы все побрал, откуда взялась ее сестрица?

— Господи милостивый, ты вознамерилась меня убить? Беатрис, когда ты усвоишь, что нельзя так подкрадываться к людям!

— Я к тебе не подкрадывалась. Ты просто меня не заметила. И, как я уже сказала…

— Я слышала, что ты сказала, — нахмурилась Эви. — Поверить невозможно, что ты высказываешься о деле, суть которого тебе неизвестна! А даже если бы что-то и знала, тебя это никак не касается.

Следовало бы помнить, что в доме, по которому шныряют три ее сестрицы, никакая беседа с папой с глазу на глаз долго секретом не пробудет. Хорошо еще, что здесь топталась только Беатрис, а не близнецы. Эви очень любила всех троих, но достаточно хорошо знала Джоселин и Каролин, чтобы сознавать: если они подслушали ее беседу с папой, к вечеру весь дом будет посвящен в подробности.

Беатрис скрестила руки на маленький груди и ответила столь же мрачным взглядом.

— Ты — моя сестра: конечно, твои дела меня касаются. И в любом случае мама никогда не согласится на твое предложение, тем более что оно абсолютно абсурдно.

Нужно отдать Беа должное: она мгновенно уловила причину беспокойства Эви. Работая рядом с отцом почти семь лет, Эви была почти уверена, что получит его согласие. Так оно и вышло. Но только с условием, что мать тоже одобрит. А вот это уже казалось куда более серьезным препятствием.

Эви украдкой покосилась на дверь отцовского кабинета и, не слишком нежно сжав тощий локоток Беатрис, потащила сестру по коридору. Лучше не рисковать: вдруг папа или кто-то еще их подслушает!

Втолкнув сестру в розовый салон, Эви с мягким щелчком закрыла дверь и повернулась к маленькой шпионке:

— Во-первых, мое предложение не было абсурдным, и с твоей стороны нехорошо так говорить! Во-вторых, папа абсолютно согласен с моей идеей, и, в-третьих, в шестнадцать лет уже немного не по возрасту подслушивать у замочных скважин, не считаешь?

На щеках сестры проступили светлые розовые пятна, отчего синие глаза потемнели еще больше.

— Я только проходила мимо, когда папа не слишком одобрительно и не очень тихо отозвался о твоей идее. Тебе следует признать, что столь редкое явление невольно побудило бы любого задержаться у дверей.

Тут сестра права. Не то чтобы Эви осуждала папу. Какой реакции можно ждать от любящего отца, когда дочь объявляет, что после пяти тошнотворно скучных лондонских сезонов собирается уйти с брачного рынка?

Переждав протестующие вопли и вопросы о ее возможном безумии, Эви все-таки сумела убедить его вескими и продуманными аргументами. В конце концов, нельзя начинать сражение, не подготовившись к битве.

Вздохнув, Эви подошла к стоявшему перед окнами большому дивану с цветастой обивкой, откуда открывался вид на мокрый, насквозь отсыревший сад. Унылое серое небо, такой же неяркий свет, проникавший в комнату, в которой царит полумрак, хотя шторы раздвинуты.

— Он немного удивился, только и всего. Но в конце концов узрел логику в моих рассуждениях.

— Эви, — покачала головой Беатрис, садясь рядом. — Если ты до сих пор не нашла человека, за которого хочешь выйти замуж, это еще не значит, что вообще его не найдешь. Нельзя сразу сдаваться.

Она старательно расправила светло-желтые юбки: одна из сотен мелочей, которые напоминали Эви, что младшие сестры превращаются в истинных молодых леди. Ну… скажем, таких, которые иногда шпионят за близкими.

Эви положила на колени подушку, отделанную золотой тесьмой, и оглядела сестру. Ей не хотелось немедленно заканчивать разговор. После частичной победы над папой она хотела сразу пойти к маме и начать кампанию. Но без поддержки, а главное, согласия Беатрис хранить тайну у Эви почти не оставалось надежд на понимание.