Сара Ларк - Под парусом мечты Страница 3

Однако Гвинейра знала истинную причину: Джеймс никогда не чувствовал себя на месте в роскошном салоне Киворд-Стейшн. Его миром всегда было сообщество овцеводов. Только ради Гвин он согласился жить в роскошном особняке и воспитывать здесь сына. Джеймс предпочел бы построить для своей семьи дом из блоков и сидеть перед камином, для которого он сам рубил бы дрова. Впрочем, эта мечта утрачивала свою привлекательность по мере старения. Сейчас он просто наслаждался теплом, которое обеспечивали слуги Гвинейры.

Гвинейра положила руку ему на плечо и тоже посмотрела на Глорию и своего сына.

— Она чудесна, — произнесла она. — Если однажды найдется подходящий муж для нее…

Джеймс закатил глаза.

— Вот только не начинай! — вздохнул он. — Слава богу, она пока еще не бегает за парнями. Как вспомню о Куре и том парне-маори, о твоей головной боли… Сколько лет ей тогда было?

— Просто она скороспелка! — встала на защиту своей внучки Гвинейра. Она всегда любила Куру. — Я знаю, что ты не очень-то жалуешь Куру. Но ее проблема состояла исключительно в том, что здесь она была не на своем месте.

Гвинейра расчесала волосы, прежде чем подобрать их наверх. Они все еще были длинными и волнистыми, хотя седина уже заметно преобладала над рыжиной. В остальном же она выглядела замечательно в свои семьдесят три года, и никто не давал ей ее возраста. Гвинейра МакКензи-Уорден была стройной и худощавой, как в юности. Хотя лицо ее похудело и его избороздили мелкие морщинки, оттого что она никогда не защищала свою кожу от солнца и дождя, Гвинейра сохранила свою женскую привлекательность. Ей не по душе была жизнь дамы из высшего общества, и вопреки всем жизненным опасностям она все еще считала редкой удачей то, что давным-давно, в возрасте семнадцати лет, оставила родительский дом, чтобы пережить рискованное брачное приключение.

— Проблема Куры состояла в том, что она с детства не знала слова «нет», — проворчал Джеймс. Спор по поводу Куры продолжался в течение многих лет, и это была единственная тема, которая когда-либо нарушала размеренное течение семейной жизни Джеймса и Гвинейры.

Гвин неодобрительно покачала головой.

— Опять ты говоришь так, как будто я боялась обидеть или наказать Куру, — недовольно сказала она.

Этот упрек тоже был не нов, хотя впервые его произнес не Джеймс, а подруга Гвин, Хелен О’Киф, и при одной мысли о Хелен, умершей в прошлом году, Гвин стало больно.

Джеймс поднял брови.

— Боялась обидеть Куру? Никогда! — Он принялся поддразнивать жену. — Именно поэтому вот уже три часа ты возишь по столу письмо, которое привез старый Энди. Открывай его уже, Гвин! Между тобой и Курой — восемнадцать тысяч миль. Она тебя не укусит!

Энди Макэран и его жена жили в Холдоне, ближайшем к ферме городке. На тамошний почтамт приходили письма для обитателей Киворд-Стейшн, и Энди любил подрабатывать почтальоном, когда приходила почта из-за океана. В ответ он ждал — как и все болтуны мужского и женского пола в Холдоне — немного сплетен об экзотической наследнице Уорденов. Джеймс и Джек с готовностью делились новейшими известиями о безумной музыкальной жизни Куры, и Гвинейра обычно не спорила. Ведь чаще всего новости были хорошие: Кура и Уильям счастливы, билеты на представления раскупают полностью, одно турне следует за другим. Однако в Холдоне, конечно, все равно сплетничали. Вот уже скоро десять лет, как они с Уильямом воссоединились. Действительно ли он верен Куре? В Киворд-Стейшн их безоблачное счастье продлилось ровно год. И если брак Куры и Уильяма в самом деле такой счастливый, то почему не благословлен другими детьми?

Гвинейре, которая сейчас дрожащими пальцами открывала пришедший из Лондона конверт, все это было безразлично. Ее волновало лишь отношение Куры к Глории. До сих пор родители Глории не проявляли к девочке никакого интереса, и Гвинейра молилась, чтобы так оставалось и дальше.

Однако на этот раз по лицу жены Джеймс понял, что в письме содержатся более будоражащие новости, чем обычные истории относительно успешного турне под названием «Хака и пианино». Впрочем, Джеймс догадался об этом еще раньше, как только увидел на конверте не угловатые буквы, выведенные рукой Куры, а беглый почерк Уильяма Мартина.

— Они хотят забрать Глорию в Англию, — бесцветным голосом произнесла Гвинейра, наконец отложив письмо. — Они… — Гвин искала нужное место в письме Уильяма, — они ценят наш труд, вложенный в воспитание их дочери, но очень переживают по поводу того, достаточно ли развиваются здесь «художественно-творческие» способности Глории! Джеймс, у Глории нет «художественно-творческих» способностей!

— И слава богу, — заметил Джеймс. — И как эти двое собираются ее развивать? Девочке предстоит отправиться в турне вместе с ними? Играть на флейте?

Виртуозная игра на флейте путорино была одним из кульминационных моментов их программы, и, конечно же, у Глории тоже имелся такой инструмент. Однако, к досаде бабушки Марамы, девушке ни разу не удалось извлечь без ошибок хотя бы один из «нормальных голосов», не говоря уже о знаменитом «вайруа», голосе духов.

— Нет, она поедет в интернат. Ты только послушай: «Мы выбрали маленькую, расположенную в очень живописном месте школу в окрестностях Кембриджа, где дают всестороннее женское образование, особенно в художественной и творческой областях…» Женское образование! Что они под этим подразумевают? — раздраженно пробормотала Гвинейра.

Джеймс рассмеялся.

— Готовить, печь, вышивать? — предположил он. — Французский язык? Игра на фортепьяно?

Судя по лицу Гвин, подобная идея не вызывала у нее энтузиазма. Поскольку она была дочерью мелкопоместного дворянина, ей довелось испытать все это на себе, но, к счастью, у Силкхэмов никогда не хватало денег на обучение дочери в интернате. Поэтому самого страшного безобразия Гвин сумела избежать, зато научилась таким полезным вещам, как верховая езда и тренировка пастушьих собак.

Джеймс тяжело поднялся и обнял ее.

— Брось, Гвин, все не может быть настолько плохо. Благодаря пароходам совершить путешествие в Англию стало проще простого. Люди отправляют детей в интернаты. Глории не повредит немного посмотреть мир. И природа вокруг Кембриджа очень живописная, как и здесь. Глория будет общаться с одногодками, играть в хоккей или во что там еще играют… Ну ладно, ей придется смириться с тем, что в Англии ездят в дамском седле. Нет ничего плохого в том, чтобы навести немного лоску, ведь бароны становятся все более и более важными…

Крупные фермы на Кентерберийской равнине, стоявшие здесь вот уже более полувека, приносили хороший доход, причем по большей части без особых усилий. Поэтому некоторые «овечьи бароны» во втором или третьем поколении вели легкую жизнь зажиточных помещиков. Однако были и такие фермы, которые пришлось продать за долги, и теперь они служили прибежищем английским ветеранам войны, имевшим кучу наград.