Диана Гэблдон - Чужеземец Страница 3

Единственный брат моего отца и мой единственный живой родственник, — я оказалась у него с пяти лет после того, как родители погибли в дорожной катастрофе. Он как раз собирался в экспедицию на Средний Восток и отложил поездку, чтобы организовать похороны, распорядиться наследством моих родителей и отдать меня в частный пансионат, куда я наотрез отказалась ехать.

Столкнувшись с необходимостью насильно отдирать мои пухлые пальчики от дверцы машины и волочь меня по ступеням школы, дядюшка Лэм, ненавидевший любые конфликты, обреченно вздохнул и, наконец, пожал плечами, наплевав на всякий здравый смысл. Он выбросил его в окошко вместе с моей новой соломенной шляпкой.

— Ужасное уродство, — пробормотал он, глядя, как она катится по дороге, едва виднеясь в зеркале заднего вида, когда мы уезжали прочь. — И вообще, женщинам они совершенно не идут. — С этими словами он сердито уставился на меня.

— Вот что я тебе скажу, — продолжил он угрожающим тоном. — Я запрещаю тебе играть с моими персидскими надгробными фигурками. Все что угодно, но только не это. Тебе ясно?

Я с удовлетворенным видом кивнула и отправилась вместе с ним на Средний Восток, затем в Южную Америку и еще в десятки экспедиций по всему миру. Читать и писать я научилась по его дневникам, выучилась копать выгребные ямы, кипятить воду и делать еще многое из того, что считалось совершенно неподходящим для юной леди, — пока наконец не познакомилась с симпатичным темноволосым историком, приехавшим к дядюшке Лэму за консультацией относительно французской философии и ее отношения к египетской религии.

Даже после свадьбы мы с Фрэнком вели прежнюю бродячую жизнь, разрываясь между конференциями на континенте и съемными квартирами в Англии, пока наконец не началась война, и он не стал офицером разведки в MI-6, а я не сделалась медсестрой. Хотя к тому времени мы были женаты уже восемь лет, лишь сейчас в Оксфорде у нас должен был появиться наш первый настоящий дом.

Покрепче зажав сумочку подмышкой, я решительно вошла в лавку и купила все три вазы.

Фрэнка я встретила на углу Хай-стрит и Герсайд-роуд, и дальше мы пошли вместе. При виде моих покупок он поднял брови.

— Вазы? — Он улыбнулся. — Великолепно. Может, хоть теперь ты перестанешь класть цветы в мои книги.

— Это не цветы. Это образцы. И ты сам первым предложил, чтобы я занялась ботаникой. Чтобы было чем заняться, — напомнила я ему.

— Верно, — добродушно кивнул он. — Но я и представить себе не мог, что отныне мне постоянно будет сыпаться на колени какая-то зелень всякий раз, как я открою книгу. Что это за бурая мерзость, которую ты сунула в Бэнкса?

— Это окопник, помогает при геморрое.

— Готовишься к моей скорой старости, да? Какая ты заботливая, Клэр.

Мы обещали зайти к Карсонам, жившим как раз за углом. Смеясь, мы прошли в калитку, и Фрэнк пропустил меня вперед на ступенях крыльца.

Внезапно он схватил меня за руку.

— Осторожно, не наступи.

Взглянув себе под ноги, я обнаружила большое красновато-бурое пятно на верхней ступеньке.

— Как странно, — заметила я. — Миссис Карсон каждое утро скребет лестницу, я ее видела. Что бы это могло быть, как ты думаешь?

Фрэнк нагнулся и принюхался.

— Сходу я предположил бы, что это кровь.

— Кровь! — Я попятилась. — Чья? — Я опасливо заглянула в дом. — Думаешь, у Карсонов что-то случилось, — не могла себе представить, чтобы наши опрятные соседи оставили кровавые отпечатки на крыльце, если бы не случилось какой-то ужасной катастрофы.

На миг я с испугом вообразила, что в прихожей притаился какой-нибудь безумный убийца с топором, готовый в любой момент наброситься на нас с душераздирающим воплем.

Фрэнк покачал головой. Привстав на цыпочки, он заглянул через изгородь в соседний сад.

— Сомневаюсь. Вон точно такое же пятно и у Коллинзов на ступенях.

— Правда? — Я прижалась к Фрэнку, — как ради моральной поддержки, так и чтобы удобнее было заглянуть к соседям. Шотландия едва ли представлялась мне подходящим местом для серийного убийцы, но с другой стороны такие люди вряд ли пользуются привычной логикой, когда выбирают место для своих преступлений. — Все это весьма… странно, — заметила я. В соседнем доме не было никаких признаков жизни. — Как ты думаешь, что тут произошло?

Фрэнк задумался, нахмурив брови, затем хлопнул в ладоши словно в поисках вдохновения.

— Кажется, знаю. Погоди секунду. — И устремился к калитке, а затем трусцой по дорожке, оставив меня одну на ступенях.

Через некоторое время он вернулся, сияя самодовольной улыбкой.

— Ну да, все точно. Во всех домах одно и то же?

— Одно и то же — что? Их также посетил маньяк-убийца? — отозвалась я чуть резковато, чувствуя досаду из-за того, что он оставил меня одну с этим кровавым пятном.

Фрэнк засмеялся.

— Нет, это ритуал. Представляешь?! — И он опустился на четвереньки в траву, с интересом разглядывая пятно.

На мой взгляд, это звучало немногим лучше, чем история с маньяком-убийцей. Я присела рядом, сморщившись от неприятного запаха. Для мух было еще слишком рано, но над пятном уже кружились крохотные прожорливые мошки.

— Какая еще ритуальная жертва? — спросила я. — Миссис Карсон исправно ходит в церковь, как и все ее соседи. Тут нет никакого Холма Друидов или чего-то в этом роде.

Фрэнк поднялся, отряхивая брюки.

— Ничего-то ты не знаешь, детка, — возразил он. — Во всем мире больше нет второго такого места, где бы старые суеверия и магия играли такую большую роль в повседневной жизни, как в горах Шотландии, и церковь тут ни при чем. Миссис Карсон все равно будет верить в Древний Народец, как и все ее соседи. — Он указал на пятно носком начищенного ботинка. — Это кровь черного петуха, — пояснил он с самодовольным видом. — Понимаешь, ведь эти дома все новые, блочные.

Я смерила его ледяным взглядом.

— Если ты полагаешь, что этого объяснения достаточно, то подумай как следует. Какая разница, старые это дома или нет? И куда же, черт побери, подевались все люди?

— Думаю, что они в пабе. Давай пройдемся и посмотрим. — Он взял меня под руку, и, выйдя из калитки, мы двинулись дальше по Герсайд-роуд. — В старые времена, — объяснил он по пути, — и, кстати, не так уж давно, когда строили дом, был обычай убивать какое-нибудь животное и хоронить его под фундаментом, чтобы умилостивить местных земных духов. Ну, что-то вроде: «И сын его, младший или перворожденный, ляжет на фундамент, на коем ворота станут…» Эта вера стара, как сами окрестные холмы.

От такой цитаты меня невольно пробрала дрожь.

— В таком случае, похоже, просвещение здесь достигло невиданных пределов, раз уж они стали убивать кур вместо людей… То есть ты хочешь сказать, что раз дома довольно новые, то под ними никого не хоронили, и теперь местные жители стараются восполнить это упущение?