Хизер Гротхаус - Нежная обманщица Страница 3

Ник бессильно опустился на стул, глядя перед собой невидящим взглядом.

— Но… но почему она уехала, если знала, что я уже на пути сюда? Разве мы не были добрыми друзьями?

— Как раз в этом причина такой поспешности, — пояснил Хандаар, вернулся на свое место и налил в кубок вина. — Ты считал свои прежние намеки весьма тонкими, однако Ивлин знала, что ты предложишь ей брак. Ты сам называл подобный поворот событий разумным и желательным.

— Значит… она знала? — Мысли Николаса все еще путались. Он видел, что старый лорд смотрит на него с сочувствием. Должно быть, на лице Ника ясно читались его изумление и разочарование. — И она предпочла мне монастырь?

Хандаар опустил взгляд и покачал головой:

— У нее не было стремления выходить за тебя замуж и рожать детей, которых, как она знала, ты будешь от нее ждать. Ивлин очень серьезно относилась к обету, который я дал Фионе.

Ник скрипнул зубами.

— Она просто глупая и эгоистичная девчонка! С чего она взяла, что ее судьба должна непременно повторить участь Фионы? Ну почему Ивлин должна умереть в родах? Она погубила свою жизнь! И бросила меня.

Хандаар вздохнул.

— В глубине души Ивлин считала, что этим освобождает тебя.

— Освобождает меня? Зачем? Чтобы мне досталась в жены какая-нибудь чужая женщина? — Ник рассмеялся, но в его смехе слышались обида и горечь. — Наш союз основывался бы на дружбе и доверии, а теперь она оставила меня, и это непростительно! Ей никогда не было до меня дела.

— Ник, Ивлин очень любит тебя.

— Нет! — Он резко рубанул воздух ладонью. — Нет. Так влюбленные люди не поступают.

— Я не сказал, что она влюблена в тебя. Я сказал, что она тебя любит. Это разные вещи. — Хандаар выглядел смертельно уставшим, но собственная обида не оставляла в сердце Ника сочувствия к старику.

— «Любит… влюблена…» — отмахнулся Ник. — Какая разница?

— Может, в этом самая суть. Может, поэтому она и уехала. Хотела, чтобы у тебя остался шанс понять, в чем тут на самом деле разница.

Несколько мгновений Ник молча смотрел на старика. Хандаар не отводил взгляда. Ник уже сообщил матери, брату, нескольким вассалам, что собирается взять в жены Ивлин. Даже рассказал начальнику своего отряда. Что они подумают о бароне, если его отвергла женщина, которую он знает всю свою жизнь? Отвергла и предпочла уйти в монастырь!

Никогда в этом доме, который был знаком не хуже, чем его собственный, Николас не испытывал подобного унижения и неловкости. Бремя разочарования камнем давило на плечи. Ник резко распрямился и вскочил на ноги.

— Отлично, лорд Хандаар. Я должен с вами проститься. Спокойной ночи. — Коротко кивнув, он развернулся и направился к дверям зала.

— Николас, сын мой, — раздался слабый голос у него за спиной. — Не уезжай в таком гневе. Переночуй в Обни. Не в моей власти уберечь тебя от боли, я и сам не знаю, как сумею все это пережить.

При этих словах Хандаара Ник замедлил шаг.

— Ник, ну пожалуйста. — В голосе старика зазвучали просительные нотки. — Я ведь теперь совсем один. У меня больше никого не осталось.

Ник обернулся. Сердце его сжалось от сочувствия к прежнему другу, он наконец обратил внимание, как сгорбилась спина старого воина, какие следы оставили на его лице несчастья и годы. Широким шагом Ник подошел к Хандаару и обнял его, чувствуя, как трясутся плечи старика.

— О, Ник, — выдохнул Хандаар. — Я так о ней тоскую. Уже тоскую.

— Прости меня, друг. Прости мою грубость. Я не намерен усиливать твое горе, но я не могу оставаться в этих стенах, где каждый камень напоминает об Ивлин.

Хандаар кивнул, стиснул руку молодого барона, отстранился, заглянул ему в лицо и наконец хрипло проговорил:

— Конечно, я прощаю тебя, мой мальчик, и все же надеюсь, что снова увижу тебя в Обни.

Ник кивнул:

— Я вернусь.

Хандаар выпустил Ника из объятий и медленно опустил руки, словно не желая расставаться со своим гостем.

— Счастливого пути. Удачи.

Ник еще раз стиснул ладонью плечо Хандаара, развернулся и быстро вышел из зала. Хандаар остался один в замке, где витали тени прошлого — призраки его жены и дочери.

Глава 1

Сентябрь 1077 года

Лондон, Англия

Симона дю Рош опустилась на позолоченную козетку в бальном зале королевского замка. Зеленая бархатная юбка мягко легла у ее ног пышными складками. Изящно уложенные черные косы обвивали головной убор, возвышающийся под необычным углом. Кошачьи глаза изумрудного цвета с плохо скрываемой неприязнью смотрели на толпу танцующих гостей.

Шел третий и последний день празднований в честь дня рождения короля Вильгельма. Симона была бесконечно рада, что торжества заканчиваются и она наконец избавится от любопытных взглядов и перешептываний, которыми ее со злобой одаривали эти убогие англичане — местные лорды и леди, наводнившие королевский двор.

Заметив поклонившегося ей величественного старика, Симона растянула губы в вымученной улыбке.

«Он пытается выказать любезность, — думала Симона, — но этот старый болван не знает, что я понимаю каждое слово из тех мерзостей, которые говорит обо мне его партнерша».

— Он слишком толст, сестрица, — прошептал Дидье на родном французском языке. — Будь он твоим мужем, он бы раздавил тебя, как бабочку.

Симона спрятала под вуалью ядовитую улыбку и прошептала в ответ:

— Замолчи, Дидье. Ты слишком маленький, чтобы столько знать об отношениях мужа и жены. — И, почти отвернувшись, добавила: — Ну почему ты не остался в наших покоях? Я просто чувствую, что сегодня ты доставишь мне немало хлопот.

В ответ Дидье лишь пожал хрупкими плечами. Его миниатюрное личико казалось более юной копией сестры — те же зеленые глаза, та же копна черных непослушных волос.

— Терпеть не могу сидеть в одиночестве. Пока меня никто еще не заметил, — возразил он.

— Все равно ты не должен так свободно болтать со мной. Это привлекает внимание. — Симона поправила вуаль и скромно сложила руки на коленях.

Музыка смолкла. Толстый старик, который кланялся Симоне, расстался наконец со своей дамой и направился к ней. Отороченная мехом туника раздувалась на нем как пузырь. «По крайней мере у него доброе лицо», — решила Симона. Дидье фыркнул у нее за спиной:

— А вот и знаки нежелательного внимания. Толстяк плывет прямо к тебе.

Лицо Симоны застыло в маске холодной любезности. Невысокий толстяк поклонился и обратился к ней по-французски:

— Леди дю Рош, даме вашей несравненной красоты не подобает пребывать в одиночестве на столь великолепном празднестве. Ваш отец милостиво позволил пригласить вас на следующий танец.