Соблазненный граф - Барнс Софи Страница 3

– Вообще-то мне на руку его нежелание приезжать в Крест-Хейвен, – заметила Кэтрин. – Я хочу подольше оставаться в поместье. Тем более что в противном случае мне, возможно, придется переехать к свекрови и жить с ней под одной крышей, пока я не устрою свою судьбу.

Кэтрин не ладила с матерью мужа.

– Не понимаю, почему ты должна это делать, – пробормотал Люсьен. Несмотря на царившую в салоне экипажа темноту, он чувствовал, что Кэтрин сердито посмотрела на него, и решил немного поднять ей настроение. – Мистер Лэнгдон, или теперь уже новый лорд Кросби, не женат, насколько мне известно. А это значит, что ты могла бы с его разрешения продолжать жить в усадьбе.

– Это так, но я не уверена, с кем мне будет лучше жить – с Лионелем или с его матерью. Возможно, я все же предпочла бы виконтессу.

Люсьен не мог удержаться от смеха.

– Никогда не думал, что когда-нибудь буду скучать по светским интригам, но вынужден признаться, что меня забавляет сложившаяся ситуация. Интересно, кому ты в конце концов отдашь предпочтение – вдовствующей виконтессе или безответственному наследнику титула? Кто победит?

– Ах ты мерзавец, – беззлобно сказала Кэтрин.

– Честно говоря, я поставил бы на тебя, – продолжал Люсьен. – Не сомневаюсь, что в этой борьбе победа в любом случае будет за тобой. Ты жестче, чем кажешься.

– Ты плохо меня знаешь, – едва слышно промолвила Кэтрин, а потом заговорила громче: – Вообще-то мне необязательно делать выбор между новым лордом Кросби и свекровью. Моя тетушка давно предлагает мне пожить у нее в качестве компаньонки, так что я не останусь без крыши над головой.

Люсьен нахмурился. Ему необходимо было отговорить Кэтрин от подобного шага, но он не успел ничего сказать. Карета внезапно остановилась. Мгновение спустя лакей открыл дверцу, и Люсьен вышел из экипажа.

Он повернулся, чтобы помочь Кэтрин спуститься с подножки, и оцепенел. Кэтрин вынырнула из темноты салона, и свет факелов, горевших у входа в особняк, осветил ее прекрасное лицо. И хотя капюшон плаща скрывал пышные каштановые волосы, которые наверняка были уложены в одну из причудливых причесок, поражавших воображение мужчин, зрелище, представшее взору Люсьена, казалось неземным.

Выйдя из экипажа, Кэтрин взяла Люсьена под руку, и он, немного придя в себя, повел ее вверх по ступеням парадного крыльца Кингсборо-Холла. Встретившие их лакеи помогли им раздеться. Когда Люсьен увидел свою спутницу без верхней одежды, то замер в изумлении.

Боже милостивый, как она была хороша!

За те годы, что он ее не видел, Кэтрин расцвела и стала еще прекраснее, фигура приобрела приятные женственные формы.

Люсьен невольно залюбовался ею. На Кэтрин было ослепительно-белое шелковое платье, расшитое сверкающим бисером. Ткань казалась такой мягкой, струящейся, что Люсьен едва устоял перед желанием потрогать ее. Кому-то могло показаться странным, что вдова выбрала такой цвет, однако Люсьену он нравился. Белый цвет намекал на… невинность и символизировал начало чего-то нового.

– Позвольте ваш плащ, милорд? – промолвил лакей, возвращая Люсьена к действительности.

Передав верхнюю одежду слуге, Люсьен снова повернулся к Кэтрин и предложил ей руку.

– Ты готова присоединиться к гостям?

Она с легкой усмешкой согласилась, и Люсьен повел ее к длинной шеренге гостей – титулованных дам и джентльменов, которые медленно и важно шествовали в сторону бального зала.

– Ты выглядишь сегодня просто потрясающе, – сделал он Кэтрин комплимент в надежде завоевать ее благосклонность. Впрочем, это было правдой.

Кэтрин на секунду растерялась, и Люсьену показалось, что в ее глазах вспыхнул огонек.

– Я вижу, ты не утратил таланта отвешивать дамам комплименты, – промолвила она смущенно. – Спасибо за приятные слова.

Люсьен нахмурился:

– Я не льщу, Кэтрин, а говорю чистую правду, и ты это знаешь. Я не привык лгать.

– Лгать – нет, но лукавить ты большой мастак, если тебе нужно чего-то добиться. Я вижу, ты решил во что бы то ни стало получить прощение, а для этого все средства хороши.

Кэтрин натянуто улыбнулась, пытаясь скрыть истинные чувства, и отвела взгляд в сторону, туда, где стояла шеренга гостей, ожидавших приема.

– И что в этом плохого? – проговорил Люсьен, пытаясь снова привлечь к себе ее внимание.

Ему хотелось заглянуть Кэтрин в глаза и понять, что она чувствует. Словно прочитав его мыысли, Кэтрин повернула к нему голову. Ее губы слегка разомкнулись, на лице на мгновение отразилось выражение искреннего удивления, но она тут же снова улыбнулась холодной светской улыбкой, пряча свои истинные эмоции. Люсьен понял, что Кэтрин боится выдать свои чувства, и не мог взять в толк почему. Что творится у нее в душе? Напрасно он вглядывался в глубину ее бездонных зеленых глаз. Эти глаза преследовали Люсьена во время скитаний по свету, но теперь он их с трудом узнавал. За время его отсутствия Кэтрин сильно изменилась. Возможно, причиной этого было влияние Кросби.

В детстве она никогда не проявляла к Чарльзу симпатии и избегала встреч с его матерью, когда та приезжала в Крест-Хейвен. Как-то она призналась Люсьену, что при виде Чарльза Кросби у нее холодеет кровь. Подобные слова было странно слышать из уст восьмилетней девочки. Впрочем, Кэтрин сызмальства отличалась проницательностью. Тем удивительнее Люсьену казался тот факт, что она вышла за Чарльза замуж. Кэтрин всегда была романтичной особой, и, должно быть, Кросби удалось ее как-то очаровать.

Очаровать и сломать. Этот вывод напрашивался сам собой. В юности Кэтрин была пылкой натурой, ее уверенность в себе восхищала Люсьена. Но в женщине, которая стояла сейчас рядом с ним, он не видел этих качеств, в ней было мало от прежней Кэтрин.

Девушка, которую он знал когда-то, одарила бы его за комплименты ослепительной улыбкой. Кэтрин была дерзкой и отчаянно смелой, с ней не приходилось скучать. Когда играли в шарады, она самозабвенно выполняла все задания, не заботясь о том, что порой это выглядело смешно и нелепо.

«Я лучше в лепешку расшибусь, чтобы вызвать всеобщий смех, чем соглашусь влачить жалкое существование среди мрачных особ», – часто повторяла Кэтрин.

Но теперь переполнявшая ее когда-то, ликующая жизнерадостность исчезла. Кэтрин держалась скованно и отчужденно. А вот в юности, когда она только начинала выезжать в свет, Кэтрин вела себя царственно. Люсьен это хорошо помнил.

С нынешним поведением Кэтрин, которая, судя по выражению лица, предпочла бы оставаться незамеченной, не вязался ее наряд. Странно, что вдова выбрала белое платье для поездки на бал. Это шло вразрез с общепринятыми нормами.

– Мне нравится твое платье, – сказал Люсьен и прикоснулся к ее рукаву-фонарику.

– Правда? – Она разгладила ладонями шелковую ткань. – Модистка пыталась убедить меня выбрать другой цвет – более яркий, более смелый. Но у меня много таких нарядов, и я нахожу их неуместными в моем положении. Я вдова и не хочу выглядеть так, как будто пытаюсь вызвать к себе нездоровое внимание.

Люсьен не нашелся, что ответить на это, и молча кивнул. Через некоторое время он нарушил возникшую между ними паузу:

– У тебя всегда был изысканный вкус. Мне кажется, что ты его унаследовала от матери. Кстати, как она поживает?

– Очень хорошо, спасибо, – ответила Кэтрин, и они двинулись вперед.

– А как твой отец? – спросил Люсьен.

Кэтрин чуть помедлила, прежде чем ответить:

– Он в добром здравии.

– Рад это слышать.

– Я прекрасно знаю, чего ты добиваешься, Люсьен, – внезапно сказала Кэтрин.

Люсьен нахмурился:

– И чего же я добиваюсь?

Она, несомненно, видела его насквозь и понимала, в какую игру он играет, возможно, не отдавая себе в этом отчет. Кэтрин знала Люсьена лучше, чем он сам, и умела необъяснимым образом точно определять мотивы его поведения, прежде чем он порой успевал их формулировать.

– Ты лукавишь и пытаешься отвлечь меня разговорами, – с усмешкой ответила Кэтрин. – Ты хочешь, чтобы мы поставили крест на былом и делали вид, что у нас все по-старому и ты никуда не уезжал.