Николь Джордан - Ночные желания Страница 3

— Вам ничего не грозило. Мне нужно было защититься от его приставаний. У барона Эккерби… не совсем благородные намерения в отношении меня.

— Да, я так и понял, — сказал Рейн. — И вы бы его застрелили?

— Думаю, что нет, но лучше быть во всеоружии.

— То есть он предложил вам стать его любовницей, и вы отказались?

Она поморщилась.

— Конечно, я отказалась. Я никогда не буду ничьей любовницей. Особенно того, чья самонадеянность выводит меня из себя. Тщеславие не позволяет ему примириться с моим отказом. Однако я недооценивала его. Вот уж не думала, что он пустится преследовать меня по пути в Лондон.

Девушка с опаской покосилась на дверь.

— Я еще немного здесь побуду, если вы не возражаете.

— Ни в малейшей степени. Но вас, наверное, смущает уединение с незнакомцем.

Она перевела взгляд на Рейна.

— Я рискну, вы производите впечатление джентльмена.

Мнение Рейна о ней было столь же высоким: и внешность, и манеры выдавали в ней истинную леди.

Ему было понятно, почему барон домогался ее. Мадлен не являлась красавицей, более того, внешность ее была простовата, черты лица несколько мужеподобны, а кожа имела желтоватый цвет. Ее неопределенного оттенка серовато-каштановые волосы были стянуты сзади в безыскусную косицу. Но тело девушки… даже сквозь складки мешковатой ночной сорочки угадывались его налитые формы.

Ее цветущая плоть чрезвычайно его притягивала…

— Теперь вы могли бы меня и отпустить, — сказала Мадлен стесненным голосом, прерывая сладострастные размышления Рейна и заставляя вспомнить, что его рука все еще обвивает ее талию.

Пришлось подчиниться, хотя ему этого и не хотелось.

— По крайней мере, назовитесь, — видя ее колебания, он прибавил: — Должен же я знать, кого спасал.

Она ухмыльнулась.

— Так уж и спасали. Полагаю, мои действия тоже не были совсем незначительны.

— Вижу, вы стали неблагодарны, когда опасность миновала.

Ее выразительные серые глаза наполнились возмущением, и Рейн почувствовал себя необъяснимо заинтригованным. К сожалению, два года назад, после окончательного поражения Наполеона при Ватерлоо, все тревоги и опасности для него остались в прошлом вместе с потребностью государства в шпионах для борьбы с французским тираном, претендовавшим на мировое господство. Ему удавалось удерживаться на службе вплоть до Венского конгресса, на котором победители заново разделили Европу, перекроенную перед этим Бони. Но в конце концов Рейн был вынужден вернуться в Англию в прошлом году, когда умер отец, от которого он унаследовал графский титул.

Пресная гражданская жизнь и необходимость поисков невесты наводили на него смертельную скуку. Перед этим, чтобы уважить свою бабушку, вдовствующую графиню, он провел неделю, показавшуюся ему нескончаемо долгой, на загородном приеме в Брайтоне. Он сопровождал леди Хэвиленд туда и намеревался доставить ее назад в Лондон. Но отчаянный призыв его дальнего родственника Фредди Лансфорда послужил удобным поводом сбежать раньше. Сейчас Рейн ожидал прибытия Фредди, и появление этой женщины явилось долгожданным развлечением на фоне бездеятельного образа его теперешней жизни.

Однако у него не было больше повода удерживать ее пистолет. Получив его обратно, девушка с облегчением отступила от Рейна на шаг.

— Благодарю, лорд Хэвиленд, не смею вас более беспокоить.

— Вам не обязательно сейчас уходить, — сказал Рейн, касаясь ее руки. — Такой грубиян, как этот Эккерби, может все еще подкарауливать вас.

— Он уже уехал… я надеюсь, — неуверенно ответила она. Обхватив себя руками, Мадлен дрожала — легкая сорочка плохо согревала.

— Вы замерзли, — заметил он. — Идите поближе к камину.

Его предложение, очевидно, показалось ей разумным, и после недолгих раздумий девушка кивнула.

Поддерживая под руку, Рейн провел ее через гостиную к очагу, по пути взяв с дивана шинель и накинув ее на плечи Мадлен.

— Спасибо, — слабым голосом произнесла она, закутываясь потеплее, а затем протянула руки к огню, отчего шинель соскользнула с ее плеч. Подхватив, Рейн вернул ее на место и попытался запахнуть лацканы на груди Мадлен. Но она взглядом остановила его заботливые ухаживания.

Свет огня придавал золотистое сияние ее коже и играл в волосах янтарными отблесками. Но сильнее всего внимание Рейна притягивали ее губы. Алые и пухлые, они неодолимо влекли к себе.

Он замер, ощущая поднимающиеся из глубин примитивные, животные позывы: жажду обладания, вожделение, похоть. Между ними проскочила искра взаимного влечения.

Она ощутила то же, он был в этом уверен. От него не ускользнуло напряжение, вдруг возникшее в ее теле.

Мадлен опять дрожала, но теперь уже не от холода, как ему показалось. Когда она, глубоко дыша, приоткрыла рот, Рейн не смог более сопротивляться желанию, несмотря на недавнее намерение быть джентльменом.

И он подался навстречу новому поцелую.

Мадлен слегка задохнулась от первого энергичного соприкосновения, его же дыхание участилось от сладкого ощущения ее трепещущих губ… Мягкие, влажные, шелковистые. Но все же, казалось, она была слишком ошеломлена происходящим, чтобы полностью отдаться искушению.

Тогда он плотнее прильнул к ее губам, настойчивыми ласками склоняя ее к капитуляции.

На этот раз натиск увенчался триумфом: ее язык уже охотнее ответил ему. Обхватив ладонью подбородок девушки, Рейн теперь в полную силу впивал ее уста.

Она облегченно вздохнула в то мгновение, когда их языки сплелись в любовном танце. Ее многообещающая податливость пробудила в Рейне сладостное томление. Оно возрастало от осознания наготы ее тела, прикрытой только ночной сорочкой. Чем дольше длился поцелуй, тем более настойчиво Рейном овладевало вожделение. Оно неотвратимо толкало его сорвать тонкое одеяние Мадлен и изучить ее женственное тело досконально.

Едва сдерживая себя, чтобы тут же не накинуться на девушку, Рейн ласкал тонкую кожу ее шеи над высоким воротом рубахи. Под пальцами он ощутил ее учащенный пульс, и когда она тихо простонала, его напряжение невыносимо обострилось. Графа охватило неодолимое желание завладеть ее полными грудями и продолжать разжигать в ней пожар страсти, но пока он не позволял себе продвинуться так далеко, а дал волю лишь своему воображению.

И вот он мысленно обнажает ее пышные перси и пробует на вкус заострившиеся соски. Плавно опускает руки по спине вниз, к округлым ягодицам. Сдвигает вверх край сорочки, скользя пальцами по гладкой коже ее разомкнутых бедер.

Она уже влажная и горячая и ждет его, он знает.