Шерри Томас - Ночные откровения Страница 3

Карета, которую выслала за ним леди Кингсли, быстро катила по зеленой, холмистой сельской местности. Спать маркиз больше не мог, а свое следующее задание обдумывать не хотел. Отшельнический образ жизни Эдмунда Дугласа, конечно, заставил их поломать голову при разработке плана, но само расследование было просто очередным делом в его карьере, изобиловавшей необычными случаями, с которыми не могла справиться местная полиция, а зачастую и не подозревала о них.

Вир невидяще уставился в окно кареты. Вместо пастбищ и лугов, влажных от дождя и сверкающих под лучами выглянувшего вечернего солнца, ему виделся абсолютно иной пейзаж: грохочущие волны, высокие скалы, лиловые от цветущего вереска пустоши. По склону перед ним вилась тропинка, и теплая, надежная рука держала его за руку.

Маркиз узнавал эту тропинку. Он узнавал эти скалы, море, пустоши – побережья в Сомерсете, Северном Девоне и Корнуолле были невероятно красивы, и Вир посещал их так часто, как только получалось. Однако державшая Вира за руку женщина существовала исключительно в его воображении.

Но маркизу была известна ее легкая, упругая поступь. Он узнавал ее плотную шерстяную юбку: при ходьбе она тихонько шелестела, но этот звук можно было слышать только на самом верху тропинки – в тиши, вдали от беснующихся волн. Он знал очертания ее шеи под широкополой шляпой, защищавшей кожу от солнца: ведь много раз, когда ее собственный жакет оказывался плохой защитой от прохладной и изменчивой погоды, Вир набрасывал ей на плечи свое пальто.

Она была неутомимой спутницей, верным другом, а по ночам – нежной и податливой любовницей.

Фантазии подобны узникам: менее склонны к неповиновению, если предоставить им некоторую свободу действий в разумных рамках. Поэтому Вир часто грезил о своей подруге: когда не мог уснуть, когда слишком уставал, чтобы думать о чем-либо еще, когда страшился возвращения домой после долгих недель предвкушения тишины и покоя. Ей достаточно было положить на его руку свою ладонь – тепло, понимающе, заботливо. И Виру становилось хорошо: цинизм смягчался, одиночество отступало, ночные кошмары забывались.

У маркиза хватило здравого смысла не давать этой женщине имени и не воображать ее физический облик до последних мелочей. Благодаря этому он мог тешить себя надеждой, что когда-нибудь в укромном уголке переполненного и ярко освещенного бального зала встретится с ней. Но он был слишком слаб, чтобы не представлять ее улыбку – такую очаровательную и искреннюю, что невозможно не быть счастливым в ее сиянии. Эта женщина улыбалась нечасто, поскольку маркиз был не способен часто чувствовать себя счастливым, пусть даже в мечтах. Но когда она все же улыбалась, душа Вира воспаряла, словно он опять становился шестилетним мальчишкой, впервые в жизни бросающимся в океан.

Сегодня ему хотелось не эмоций, но спокойного дружеского общения. Поэтому они пошли вместе по тропинке, по которой в реальной жизни Вир зашагал бы в одиночестве. К тому времени, как карета подъехала к воротам арендованной леди Кингсли усадьбы Вудли-мэнор, маркиз стоял рядом со своей спутницей у руин замка короля Артура[4] и, обняв ее за талию, смотрел на гребни волн, пенящиеся далеко внизу.

Там Вир мог оставаться еще долго – он умел здороваться и прощаться, пребывая в собственных грезах – если бы не вид родного брата, приветственно машущего ему рукой у дома.

Встреча грубо выдернула его в действительность.

Зацепившись за собственную трость, маркиз вывалился из кареты.

– Осторожнее, Пенни, – подхватил его Фредди.

С самого первого вдоха Вира называли виконтом Белгрейвом. В шестнадцать, после смерти отца, он стал маркизом Виром. Кроме его покойной матери, нескольких старинных друзей да еще Фредди, никто не звал его ласковым прозвищем от имени, данного ему при крещении – Спенсер.

– А ты что тут делаешь, старик? – обнял он брата.

Вир редко задумывался о том, что подвергается опасности. Его расследования не требовали применения оружия, а созданный для публики образ защищал от ненужных подозрений. Но все равно было совсем не желательно, чтобы Фредди обретался поблизости.

Фредди был единственной правильной частью жизни Вира. Пугливый мальчик, за которого Вир некогда так волновался, вырос в замечательного двадцативосьмилетнего юношу, самого лучшего из всех знакомых маркиза. «Самого лучшего вообще из всех», – с гордостью подумал Вир.

За две недели, проведенные в деревне, белая кожа Фредди слегка подрумянилась, а рыжеватые кудри стали еще светлее. Он поднял оброненную маркизом трость и ненавязчиво поправил Виру галстук, съехавший, как обычно, градусов на тридцать.

– Кингсли спросил, не желаю ли я съездить к его тетушке. Как только он сказал, что ты приглашен, я тоже согласился. 

– Я и не знал, что Кингсли гостил у Ренвортов.

– Мы встретились не у Ренвортов. Я уехал от них в прошлый четверг и отправился к Бошамам.

Там брату следовало и остаться. Хотя ни малейшего риска заработать телесные повреждения в его работе не имелось, Вир был бы рад, если б Фредди не приезжал.

– Мне казалось, у Ренвортов тебе нравится. Почему же на этот раз ты покинул их так быстро?

– Даже не знаю, – Фредди  расправил брату рукава, которые тот частенько закатывал. – У меня возникла охота к перемене мест.

Объяснение заставило Вира призадуматься. Непоседливость не была присуща Фредди – разве только он был чем-то обеспокоен. 

Внезапно пасторальную тишину потряс крик брошенной на съедение дракону девственницы.

– Боже милостивый, что там такое? – воскликнул Вир, подпустив в голос правдоподобное изумление.

Ответом на вопрос явились дальнейшие крики.  Мисс Кингсли, племянница леди Кингсли, выскочила из дому, визжа что есть мочи. И налетела прямо на маркиза – у Вира был удивительный дар оказываться у людей на пути.

– В чем дело, мисс Кингсли? – поймал он девушку.

Мисс Кингсли забарахталась в его объятиях. Она на мгновение прекратила визжать, но только для того, чтобы набрать в легкие побольше воздуха. А затем, разинув рот, издала такой дьявольский вопль, какого Виру до сих пор не доводилось слышать.

– Шлепни ее по щеке, – попросил он Фредди.

– Я не могу ударить женщину! – ужаснулся тот.

Пришлось действовать самому. Мисс Кингсли прекратила вопить и обмякла. Тяжело дыша и моргая, она уставилась на Вира невидящим взглядом.

– Мисс Кингсли, с вами все в порядке? – поинтересовался Фредди.

– Я… я… Господи Боже, крысы… эти крысы…, – разразилась рыданиями девушка.