Екатерина Левина - Соловей для черного принца Страница 3

24 декабря было как никогда холодно. Накануне вечером ждали снежной бури, и Мэг радовалась, что на Рождество на улице будет девственно чистый снег. А значит, мы сможем выйти в сад и вылепить настоящую снежную бабу, а не как на прошлое рождество — месиво из грязного, талого снега. Она даже припасла самую лучшую морковь, чтобы снежная баба могла пощеголять большим оранжевым носом.

Помню, в то утро я лежала в холодной постели и смотрела на грязную морось за окном. Никакой бури не было, и чистый снег не выпал. Можно было никуда не торопиться. Но потом я резко соскочила на студеный пол. Мы не держали ковров и обходились небольшими плетеными из обрезков ткани ковриками. Босыми ногами я прошлепала до одного из них и пододвинула его к комоду, чтобы одеваться было хоть немного теплее.

Дело в том, что отец с матерью с утра должны были отправиться в лес за рождественской елью. Обычно отец ходил один и на санях привозил небольшую елку. А потом, когда она оттает, и пряный елочный дух распространится на всю гостиную, мы с отцом устанавливали ее в деревянную кадку, наполненную песком и опилками. А матушка в это время отбирала рождественские игрушки, те, которые, по ее мнению, достойны были украшать в этот праздник елку. Игрушки всегда были разные. Я не помню, чтобы они повторялись. И в этом разнообразии для меня было одно из чудес рождества. А затем начиналось таинство украшения. Ни мать, ни отец не включали меня в этот процесс. Но мне было все равно. Мне больше нравилось сидеть в глубоком потертом кресле, взяв в руки срезанные веточки, и, вдыхая хвойный аромат, наблюдать за родителями. Мать доставала из множества коробочек игрушки: хрустальные звезды или серебряные рожки, золотистые елочки или блестящие шары, разноцветных человечков, в колпачках с бубенцами, гирлянды переливающегося дождя или ватных зайцев с черными бусинками глаз… Все это она бережно подносила отцу. И, прежде чем очередная игрушка занимала свое достойное место на елке, родители полушепотом вспоминали, когда была куплена или сделана та или иная вещичка. Порой они вспоминали и веселились так, что мне казалось, будто передо мной такие же дети, как и я. Это были самые счастливые для меня часы.

В тот момент, когда я наспех одевшись, вбежала в гостиную, чтобы как всегда принять участие в установке ели, я не подозревала, что этот день будет одним из самых кошмарных в моей жизни. Гостиная пустовала. Видимо, родители еще не вернулись. Я не слишком волновалась, но на всякий случай, осмотрела весь дом, и убедилась в отсутствии саней в садовом флигеле.

Какие могут быть страхи накануне рождения Христа, когда все живое на земле ликует? Так и мое сердце пело в преддверии праздника. Я решила заняться упаковкой подарков. Выгрузив из потайного шкафчика в комоде подарки, я разложила их на кровати. Их было немного. У меня не было друзей в Филдморе. Как бы к нам по-доброму не относились, все же нас сторонились, так как мы были чужие и не такие привычные, как жители деревни. Да и родители не горели желанием их в этом переубеждать. Сомневаюсь, что они вообще замечали, что нас сторонятся.

Но меня не только сторонились, но и открыто насмехались надо мной. Нередко, когда я одна шла по улице, мальчишки обзывали меня, а девочки смеялись. Тогда я не понимала почему. Эти смешки сильно задевали меня, так что со временем я вообще редко стала выходить на улицу и гуляла больше в саду или сидела дома на чердаке с очередной книгой.

Потом, конечно, я все поняла. Большинство деревенских детей, видели за свою жизнь всего две или три книги. Да и те — религиозного содержания в воскресной школе, где с детьми занималась немолодая уже мисс Пидл, сестра местного викария. Я же пыталась увлечь их своими рассказами о книгах, приобщить их к этому загадочному и необычному миру. Я рассказывала им о путешествиях Симбада, о сказочнице Шахерезаде, о мифах древней Эллады, полных чудес, о сражениях могучих викингов и о многом другом, что казалось для меня удивительным, и чем хотелось поделиться. Но теперь я понимаю, что все эти рассказы послужили поводом думать, что я сильно "не в себе" и страдаю слабоумием.

Первым из подарков я взяла тот, что был предназначен для мисс Элли. Я тепло улыбнулась, вспоминая ее. Мисс Элли была дряхлой старушкой. Еще до моего рождения ее наняли за небольшую плату убираться в Литтл-Хаусе. Со временем мисс Элли стала неотъемлемой частью нашей маленькой семьи. Сама она не имела ни детей, ни близких, и потому считала за счастье находиться рядом с нами и старалась во всем потакать нам. На рождество я вышила ей шелковые носовые платочки. На белом фоне шла простая надпись голубыми нитками "С любовью, на память от Роб". Я перевязала их ленточкой и отложила в сторону.

Для такой умелицы в кулинарном деле как Мэг я решила подарить необычный нож. Его я увидела у кузнеца Брукса, когда ходила к нему по поручению отца. Нож имел узкое и очень тонкое стальное лезвие с искусно нанесенным на него узором из переплетенных листьев. И что было необычным — нож складывался. Теперь, когда я буду на кухне, мне не придется оглядываться в поисках острых лезвий, чтобы ненароком не напороться на них. С этим подарком у меня было больше всего хлопот. Во-первых, на него ушли почти все мои сбережения. И, если матушка спросит о них, мне придется соврать. А во-вторых, мистер Брукс упорно не хотел продавать нож девочке "не в себе". Пришлось посвящать в это дело мисс Элли.

Легче всего получилось приобрести подарки для матушки и отца. Их я нашла недели три назад на ярмарке подержанных товаров. Это было просто чудом.

В тот день я пошла вместе с Мэг на ярмарку. Мы почти не останавливались, бросая только мимолетные взгляды на товар. Мэг испекла свои фирменные булочки с корицей, и мы несли их к шатру, где разливали чай. И тут я увидела их. Они лежали на вылинявшей скатерти центрального прилавка. Рядом с ними громоздилась чугунная ступка. И я обрадовалась, что хозяевам не пришло в голову использовать их как подставку для тяжелого пестика. Это были книги. Целых две новеньких книги. Их обложки еще сверкали на солнце бархатистым ворсом, а страницы еще хранили непередаваемое книжное шуршание. Как они оказались здесь в этой глуши?! Единственные книги, которые я видела здесь, находились в нашей скромной библиотеке дома. Но они были уже все старые и потрепанные.

Я слишком суматошно повела себя, пытаясь скорее завладеть этим сокровищем, и напугала женщину, стоявшую за прилавком.

— За это надо платить! — выкрикнула она резко.

Я жадно прижала к себе книги, боясь лишиться их, и нервно затеребила мешочек с монетами. Мне хотелось поскорее расплатиться и остаться с моим сокровищем наедине. Помню, я не спросила, сколько должна. А высыпала все, что у меня было на прилавок, и указала женщине рукой на небольшую горку монет. На ее лице откровенно отразилось все то, что она думала в этот момент обо мне и моих умственных способностях. Взяв пару монеток, женщина потеряла ко мне всякий интерес. А я, забыв про Мэг, бросилась домой, чтобы насладиться своим приобретением.