Диана Хэгер - Рубин Рафаэля Страница 30

Рафаэль остановился на неброской тунике из серой парчи, красной шелковой рубахе и красных же штанах. Он легко смешался с толпой приглашенных и проследовал за слугой на свое место. Во главе стола, уставленного серебряной посудой, на большом резном троне, драпированном пурпуром, восседал папа Лев. Рядом с ним сидели его кузен, кардинал Джулио деи Медичи, и его брат, герцог Джулиано. Вокруг них порхали, трепеща, как листья на ветру, испанские прелаты. Рафаэль вежливо поговорил с фавориткой герцога, возле которой его усадили, но мысли мастера ни на секунду не оставляли мастерской и Маргариты Луги.

Девушка из простой семьи, она оставалась безразличной к его роскошной жизни, искусству и не считала позирование для него честью, как другие натурщицы, даже сама Мария Биббиена, которую он однажды писал, а только работой. Она согласилась лишь для того, чтобы заработать денег на пекарню отца.

Неужели его зацепило именно это ее равнодушие?

Впрочем, убеждал он себя, даже если бы она возбуждала в нем земную, чувственную, плотскую тягу, близость между ними исключалась. Даже того немногого, что Рафаэль знал о Маргарите, хватило, чтобы понять: она не ляжет с ним в постель. Более того, он сам обещан другой женщине.

Будто подслушав его мысли о другой женщине, Мария Биббиена повернула к нему голову, изящно посаженную на тонкий стебель аристократической шеи, и робко улыбнулась. Потом встала и направилась к нему под руку со своим могущественным дядей, кардиналом Биббиеной, облаченным в красную мантию и пилеолус. Мария показалась Рафаэлю еще тоньше, чем в их прошлую встречу. Юное лицо еще больше осунулось и постарело от болезней и беспокойства. Она была слишком хрупкой, и круглые совиные глаза ее приобрели еще более неуверенное выражение.

Вопреки своему желанию два года назад он написал с Марии одну из своих Мадонн. Но с тех пор все ее просьбы снова оказать ей эту честь и провести с ней еще немного времени оставались без ответа. Взглянув на нее, угадав надежду в ее глазах, Рафаэль почувствовал, как подпрыгнуло, а потом оборвалось его сердце. Так было всегда.

Она подплыла к нему, одетая в нежно-голубое платье из расшитой жемчугом парчи, с длинными белыми раструбами рукавов. Он вежливо встал, поцеловал ее в щеку и обнял. Потом отвесил поклон кардиналу. Несмотря на то что шевелюра прелата была темнее, чем у его племянницы, между ними существовало определенное фамильное сходство: те же неспокойные совиные глаза, тот же длинный крючковатый нос, те же впалые щеки.

– Ваше преосвященство, как всегда, прекрасно выглядит, – солгал Рафаэль.

– А ты выглядишь как никогда успешным. Расскажи-ка нам, чем и где все это время занимался, – потребовал кардинал.

Все то время, которое ты провел вдали от моей племянницы, звучало между слов.

– Я получаю все больше и больше заказов, ваше преосвященство, и даже с помощью всех моих искусных помощников с трудом успеваю заниматься ими всеми. Надеюсь, вы уже слышали, что меня избрали главным архитектором собора Святого Петра и комиссаром древностей?

– Да, я об этом слышал. Но все в жизни, Рафаэлло мио, требует усердного труда и упорства. Все, не только работа. Умный человек не позволит одному встать на пути всего остального.

Мария смотрела прямо на Рафаэля. Вместо гнева или обиды на его равнодушие ее лицо светилось надеждой, и это только раздосадовало художника. Бедная девушка явно обожала его, в то время как сам он чувствовал к ней только жалость и нежность.

– Советы вашего преосвященства всегда дают мне богатую пищу для размышлений.

– Вот и подумай, хорошенько подумай, мальчик мой. – Кардинал опустил взгляд. – Особенно о том, что имеет отношение к дому Биббиена.

Рафаэль вежливо поклонился. С этим могущественным человеком, к словам которого прислушивался Папа и который властен был лишить художника почти всех его заказов, следовало вести себя крайне осторожно.

– Благодарю за мудрый совет, ваше преосвященство. Биббиена сухо улыбнулся.

– Вот и хорошо. А теперь погуляй со своей суженой, перед тем как сесть за стол с остальными гостями. Спроси у нее, как она поживает.

Это был уже приказ, а не просьба, и Рафаэль повел Марию в длинную залу со сводчатым потолком, который ему предстояло расписать. Сквозь раскрытые окна дул легкий ветерок с берегов Тибра.

Мария взяла его под руку своей сухонькой ручкой, и, даже не глядя на нее, он чувствовал, что она улыбается. Рафаэль никак не мог придумать способа расторгнуть помолвку, не лишившись работы или даже самой жизни. Никто не смел перейти дорогу кардиналу Биббиене.

– Я скучала без вас, – мягко произнесла она с нежностью в голосе.

– Вы должны уже понимать, что мое время мне не принадлежит.

– Да, я понимаю. И пока мне не приходится уступать ваше время другой женщине, я готова ждать столько, сколько потребуется.

Они остановились возле окна с расписным проемом и каменной скамьей. Рафаэль жестом предложил Марии сесть и лишь потом опустился рядом и взял ее руки в свои.

– Так не должно быть. Вы замечательная женщина и достойны мужчины, который бы жил только ради вас.

Она провела пальцем по его скуле и улыбнулась.

– Довольно и того, что я живу ради вас, любовь моя.

– Но разве это возможно? – выпалил он.

– Когда мы наконец поженимся, все жертвы будут оправданы.

Он почувствовал, как в нем поднимается волна раздражения.

– Но я не готов к женитьбе и не знаю, когда буду к ней готов! Я не раз говорил вам, что искусство ревниво. Оно всегда требовало и будет требовать впредь меня всего, без остатка!

Племянница кардинала накрыла его руку своими холодными пальцами, сплошь унизанными перстнями. Большей близости их отношения еще не позволяли, а Рафаэлю этот жест лишь напомнил, как неприятно тонко и хрупко ее тело.

– Пусть искусство будет вашей единственной страстью. Главное, чтобы я оставалась единственной вашей избранницей и женой. Мой дядюшка и Его Святейшество рассчитывают на это.

Ему нужно было выпить вина. Нет, вина всего мира было бы недостаточно, чтобы…

Рафаэль поднялся и устало посмотрел на девушку. Она же продолжала спокойно сидеть, лаская его взглядом бесцветных глаз. Подол тяжелого платья расплескался у ног Марии, как лужа на весеннем лугу.

– Вы так и ответили на мой вопрос. Тот, который я задала вам в этом самом месте, когда мы последний раз были здесь вдвоем.

Она тогда спросила, когда он снова будет писать ее в образе Мадонны. Рафаэль вздохнул, предвидя неизбежное объяснение, и помог Марии встать. На какой-то миг он почувствовал сострадание к этой молодой женщине, готовой бросить всю свою жизнь к ногам мужчины, который никогда не сможет ее полюбить.