Ольга Крючкова - Дама сердца Страница 30

Анри тяжело дышал, потому как волновался. Констанция понимала, что он решился, наконец, с ней объясниться. Неужели Анри признается ей в ответных чувствах?

Молодой мужчина без лишних слов заключил камеристку в объятия и страстно поцеловал. Девушка разомлела в его руках и была готова на всё… даже провести ночь в этой каморке, познав восторг любви на простом тюфяке.

Прошла неделя с тех пор, как актёрские повозки достигли Бельфора.

Колетта щеголяла в новом платье, подаренном графом, прислуга же старалась быть по отношению в ней предупредительной. Жосс наслаждался здешней кухней, поглощая огромное количество блюд кряду. Леон и Мария неожиданно для всех сблизились (у Мадлен и Колеты появились подозрения, что они стали любовниками) и наслаждались обществом друг друга, постоянно находя темы для разговоров, прогуливаясь вокруг замка или по галереям, расположенным на крепостной стене, любуясь живописными окрестными пейзажами.

Жан и Клод, оставшись без женщин (Колета постоянно находилась в обществе графа, а Мадлен то и дело бегала к стражнику, воспылав к нему дикой страстью) времени даром не теряли, отхватив себе молоденьких служанок, и при малейшей возможности утопали в их объятиях.

Ригор беспрестанно сочинял стихи, посвящая их прекрасной Сибилле. Та же внимала им с сердечным трепетом, опасаясь, что в один прекрасный момент не выдержит и сама броситься в объятия голиарда.

Словом, жизнь налаживалась. О чём ещё мечтать странствующему актёру?..

Но, увы, сия идиллия продлилась недолго.

В один прекрасный день графиня, совершая свой утренний туалет, пожелала надеть своё любимое серебряное ожерелье из сапфирина[55]. Констанция, а именно она в этот день облачала госпожу, направилась к резному столику, на котором стоял ларец с драгоценностями. Она открыла его, но к своему вящему удивлению, не увидела ожерелья (оно обычно лежало поверх других украшений).

– Но, ваше сиятельство, его здесь нет… – растерянно пролепетала камеристка.

– Как нет? – удивилась Сибилла, рассматривая себя в зеркало из амальгамы. – Смотри внимательнее… Куда оно могло подеваться… – сказала она, любуясь своим новым головным убором.

– Не знаю, моя госпожа… – растерянно произнесла Констанция.

Камеристки, помогавшие ей облачать графиню, многозначительно переглянулись, предчувствуя беду…

Сибилла поднялась со стула с высокой резной спинкой, ещё раз посмотрелась в зеркало, которое держал юный паж, и направилась к шкатулке с фамильными драгоценностями, предвкушая, как устроит нагоняй нерадивой Констанции.

Камеристка, как не старалась, не могла совладать с собой и скрыть охватившее её волнение. Она глазами указала графине на ларец.

– Ваше сиятельство, я не слепая… Ожерелья из сапфирина нет в ларце…

Сибилла уже была готова разъяриться и наброситься на камеристку, которая отчего-то раздражала её в последнее время всё больше. Но графиня слыла женщиной доброй и рассудительной и потому она сделала глубокий вдох, дабы подавить гнев и раздражение, заглянула в открытый ларец. Действительно, ожерелья в нём не было…

Сибилла растерялась и начала выкладывать украшения из ларца на стол. Вскоре он был пуст, но сапфириновое ожерелье так и не нашлось.

– Обыщите комнату! – приказала графиня камеристкам. – Куда оно могло подеваться?.. – недоумевала она, пытаясь вспомнить, когда надевала любимое украшение в последний раз? По всему получалось два дня назад. – Констанция я же помню, как ты положила ожерелье в ларец!

Девушка поклонилась.

– Да, ваше сиятельство…

Камеристки перестали шептаться, решив вступиться за свою товарку, ибо любая из них могла оказаться в столь щекотливой ситуации.

– Да, да, госпожа! Констанция положила ожерелье в ларец… Мы видели… Мы помним… – затараторили они наперебой.

Сибилла строго взглянула на своих камеристок.

– Я не обвиняю Констанцию в воровстве! Я просто хочу найти ожерелье! – произнесла она, теряя терпение.

– Мы найдём его… Мы найдём его… – снова затараторили камеристки.

– И не взболтните лишнего графу! – приказала Сибилла, надеясь всё же, что ожерелье найдётся. Ей не хотелось и думать, что среди её окружения есть вор … ли воровка.

Но, увы, все тщания камеристок были напрасными. Они искали везде, где только возможно, но ожерелья нигде не было. Графиня с ужасом осознала, что её обокрали в собственном же замке. Ей стало дурно…

Констанции пришлось ослабить ей шнуровку платья и принести прохладной фруктовой воды. Но Сибилла была безутешна.

– Боже мой! В замке вор! Как я скажу об этом графу?! – сокрушалась она.

И тут Констанция заметно оживилась.

– Ах, ваше сиятельство, простите, что осмеливаюсь давать вам советы…

– Говори же! – не выдержала графиня её предисловий.

– Думаю, что никто из вашего окружения не способен на подобную подлость… Никому и в голову не придёт украсть из замка хоть самую малость, не говоря уже о фамильных драгоценностях.

Сибилла машинально кивнула, соглашаясь с камеристкой.

– Да, да, госпожа! – подхватили словоохотливые камеристки, которые за столь короткий срок уже успели возненавидеть наглых бесстыжих актрис, которые чувствовали себя в замке Бельфор, словно у себя дома.

– Это могли сделать актрисы! – наконец, высказалась одна из них. – Эти раскрашенные потаскушки не могли удержаться от соблазна! Ожерелье из голубого сапфирина просто прекрасно!

Сибилла округлила глаза… Но была вынуждена задуматься над словами камеристки.

Примерно в полдень графиня вошла в покои своего супруга, застав его весьма некстати в обществе Колетты. Правда, «голубки» выглядели довольно невинно…

Актриса тотчас поклонилась графине, а Его сиятельство, заметив чрезмерную бледность жены, сразу же понял: что-то случилось. Он жестом велел Колете удалиться, что та и не преминула сделать.

– Сибилла, дорогая! Что с тобой! – поспешил осведомиться Ангерран.

Графиня потупила взор.

– Ах, Ангерран… Я право не знаю, как и сказать…

Графа охватило волнение.

– Говори! Что же случилось?!

– У меня пропало сапфириновое ожерелье… – собравшись с силами, выпалила Сибилла.

– То, которое принадлежало твоей матушке?

Графиня кивнула.

– Ты приказала осмотреть свои покои? – на всякий случай уточнил граф.

– Да и не только… Но его нигде нет, Ангерран… – словно оправдываясь, сказала Сибилла.

Кровь прилила к голове графа.

– Я прикажу перевернуть весь замок вверх дном! – прорычал он. – Найду вора и лично отрублю ему руки!

– Или ей… – вставила графиня.

Ангерран осёкся и с удивлением воззрился на жену.