Розалинда Лейкер - Позолоченное великолепие Страница 30

— Свадьба состоится в Ностелле, — сказала она Августе, мысленно представляя, как любимый ею старый дом украшают цветами, а вся дорога от маленькой приходской церкви до входа усеяна лепестками.

Вне себя от чувства благодарности, Августа воздела руки к небу.

— Как вы добры! Моя дорогая леди Уин, какой вы хороший друг!

Настало следующее утро после приезда Натаниела в Ностелл. Он поднялся рано, чтобы сообщить Августе о своих желаниях, так как вчера вечером говорить об этом в присутствии семейства Уинов было неуместно. Она встретила его, лежа в постели, как это было принято среди знатных светских дам, в часы утреннего приема. Видя, что Августа к его приходу разоделась и завила волосы, он подивился про себя, как она успела так густо накраситься в столь ранний час. Они обменялись приветствиями, он сел на стул, уже поставленный для него, который тревожно заскрипел под тяжестью его тела. Жених был коренастым мужчиной с бычьей шеей, тучной фигурой и в последние годы для его камзолов требовалось в три раза больше материала, нежели тогда, когда он был еще молодым человеком. У него было красное лицо, что в некоторой степени объяснялось тем, что он много времени проводил под открытым небом, а главным образом тем, что он отличался неуемным аппетитом и пристрастием к хорошему вину. Под светло-карими глазами красовались мешки, а над ними рыжеватые густые брови, по которым можно было догадаться о натуральном цвете волос, поскольку он носил белый парик, который завязывался сзади. На нем была простая, ладно скроенная одежда из хорошего материала, камзол застегивался на серебристые пуговицы.

— Я хочу, чтобы свадьба состоялась как можно скорее, — недолго раздумывая, заявил он Августе, не придавая значения тому обстоятельству, что ему еще следует просить руки Сары, ибо считал ее согласие решенным делом. Натаниел говорил резким тоном. Поскольку он заключал что-то вроде торговой сделки, то не церемонился. — Я могу ждать не более трех недель. Вы меня поняли?

— Да, да. Как скажете. — Августа блаженно закатила глаза и опустила голову, облаченную в кружевной чепчик, на гору подушек. Из-за тщеславия она не хотела вести разговор в таком же духе, как это делал он. — Любви все возрасты покорны, а ваше романтическое нетерпение произведет неизгладимое впечатление.

Его грубое лицо хранило серьезное выражение. В жизни Натаниела не было ничего романтического. Эта алчная женщина продавала ему собственную дочь и набивала свои карманы его золотом, в какие бы слова она ни пыталась облечь сделку. Натаниел презирал будущую тещу за двуличие и решил не пускать ее на порог своего дома после того, как женится на Саре.

— Подготовьте дочь к формальному предложению, которое я сделаю ей сегодня вечером, — продолжил он тем же деловым тоном. — Как вам известно, по счастливому совпадению завтра вечером в Ностелле устраивается бал. Я попрошу сэра Роуленда сделать официальное объявление о помолвке после ужина, а также огласить дату свадьбы.

Сказав это, он вышел, взял шляпу и трость и перед завтраком отправился на прогулку, желая взглянуть на то, как строится новый особняк. Натаниел стоял, выгнув спину, широко расставив ноги, будто пытаясь найти точку равновесия своему огромному животу, и критическим и оценивающим взглядом уставился на красивый фасад дома. Он гостил во многих новых загородных особняках и в не меньшем количестве других домов, перестроенных в модном сейчас афинском стиле, но у него не появилось ни малейшего желания хоть как-то перестраивать свое нынешнее жилище, ибо в домашних делах его больше всего заботило успешное ведение хозяйства. Если Саре не удастся вести дела лучше, чем его первой жене, то на это можно махнуть рукой, ключами сможет распоряжаться экономка. Натаниел лишь хотел, чтобы Сара украшала его жизнь, угождала и оставалась верной ему, причем третья добродетель была самой важной, ибо муж не должен сомневаться в том, что родившиеся сыновья, особенно наследник, являются его плотью и кровью. Он не рассчитывал на то, что Сара полюбит его. Насколько ему было известно, он сумел пробудить любовь лишь в своей кормилице, которая осталась в имении Тренчей ухаживать за ним, когда через шесть дней после его рождения скончалась мать. Сейчас Натаниел помнил лишь мягкий голос и нежное прикосновение рук кормилицы. Ее отослали, когда ему исполнилось пять лет, поскольку отец считал, что она делает из него сентиментального мальчишку, ибо он все еще плакал, если ранил колено или падал с пони, преодолевая препятствие, которое установили слишком высоко. Что же до его личных чувств к Саре, то в них не было ни малейшей сентиментальности. Натаниел был достаточно опытен, чтобы догадаться, что точно такие же чувства испытывают пресыщенные жизнью пожилые мужчины, которых влечет к молодым и красивым девственницам.

Впервые он увидел Сару, когда той было тринадцать лет, уже тогда она поражала черными волосами, молочного цвета кожей и изумрудными глазами. Испуганный тем впечатлением, какое она произвела на него, он тут же обратился к ее отцу, чтобы первым предложить ей руку, когда подойдет время. Но получил резкий отказ от Генри Вудли, что его глубоко уязвило, поскольку отец Сары по положение в обществе стоял ниже, несмотря на то что пожинал лавры политической славы. Августа Вудли, хотя и происходила из лучшей семьи, славившейся когда-то богатством, но спустившей все состояние, причем последним это сделал ее отец, который потерял все, что еще осталось после скандала, именуемого мыльным пузырем Южных морей[2]. Все эти подробности стали ему известны по ходу дела. Когда со смертью Генри Вудли исчез последний непреодолимый барьер, Натаниел обнаружил, что Августа весьма благосклонно смотрит на то, чтобы он стал женихом младшей дочери, и очень скоро выяснил, что ее финансовое положение ухудшается. Натаниелу везло в жизни, он мог купить почти все, что желал, и, хотя этот брак был чреват чрезмерными финансовыми затратами он понимал, что других это не остановит. К тому же, он считал, что в целом платит недорого за то, чтобы приобщиться к молодости и снова воспылать мужской страстью, вступив в союз с пленительной Сарой.

Натаниел считал большой тратой времени и денег то обстоятельство, что невозможно сразу купить место в Палате общин. Это избавило бы его от множества хлопот и усилий, ведь сейчас приходилось добиваться покровительства самых влиятельных вигов в Йоркшире, но даже король не мог нарушать законы страны, а люди рангом ниже обязаны соблюдать их. Через каждые семь лет в парламент направляли двух представителей от всех графств, а виги и тори по старому обычаю на выборах сражались за каждое место, но влиятельные виги, также владевшие обширными имениями и огромными богатствами, преобладали в парламенте. А это означало, что тори, хотя и владели средствами и имуществом, теряют свои позиции. Поскольку из карманов членов парламента приходилось платить все расходы, достигавшие огромных сумм, особенно во время выборов, не было ничего удивительного, что те, кто не обладал крупными состояниями, влезали в крупные долги. А Генри Вудли оказался одним из тех, чьи активы сильно поубавились. Однако быть должником в глазах представителей собственного класса не считалось зазорным, если джентльмен успевал рассчитываться с карточными и другими долгами чести. Натаниел считал достойным сожаления то обстоятельство, что обычные лавочники не придерживались тех же принципов и без лишней скромности не требовали от высших по положению уплаты долгов. Он гордился тем, что срочно приводил в порядок свои финансовые дела в последний день декабря, что среди богачей считалось устоявшимся и благородным обычаем. Если лавочник имел дерзость присылать счет больше одного раза в течение года, Натаниел следил за тем, чтобы тот оплачивался лишь в декабре следующего года, причем такая задержка повторялась из года в год, пока нарушитель традиций не усваивал урок.