Карин Монк - Сердце воина Страница 30

Девушка знала, что соплеменники едва терпят Макфейна. Они не желали смириться с тем, что ими руководит тот, кто обманул их ожидания. К тому же Маккендрики увидели Макфейна далеко не тем могучим воином, которому предназначалось спасти их от напастей. Однако клан беспрекословно подчинялся ей – хранительнице меча. Мысль, что кто-то покусился на Макфейна, даже с целью напугать и прогнать его, внушала девушке ужас. Сейчас он стал их единственной надеждой: только с его помощью они научатся обороняться в случае нападения Родерика или другого врага. Пока Ариэлла не найдет достойного лэрда и не пожалует ему меч, Маккендрики будут уязвимы. Что выиграет клан, изгнав Макфейна?

Потягивая вино, девушка задумчиво смотрела в огонь и старалась сохранить ясность мысли, однако сон-трава уже делала свое дело. Вдруг кто-то в клане встревожился, как бы она не вручила меч Макфейну? Странное предположение! Как ни хорош он в роли учителя и советчика, увечья, измена родному клану, пьянство и отсутствие у него войска убеждают в том, что Макфейн недостоин чести называться новым Маккендриком. Выбрав его, она обрекла бы свой клан на страдания и гибель. Но ведь соплеменники не знают, что этот изувеченный человек уже не вождь родного клана и его могучее войско возглавляет теперь другой воин. Не ведали Маккендрики и о том, что он каждую ночь заглушает боль вином. Имея столько грехов, нельзя завладеть мечом Маккендрика. А что, если бы она повстречала Макфейна в зените силы и славы? Вдруг меч Маккендрика изменил бы его судьбу?

Ариэлла с горечью поняла, что все это пустые мечты. Макфейн приехал в замок вовсе не потому, что преисполнился благородным рвением помочь ее соплеменникам. Он просто польстился на золото, которое ему посулили. Они порешили так: Ариэлла использует его познания в области ратного искусства и оборонительных сооружений, а как только нужда в Макфейне отпадет, велит ему уехать.

Скрип двери отвлек девушку от размышлений. Она обернулась, удивляясь, что кто-то решился побеспокоить ее в столь поздний час, и увидела Макфейна.

Вскочив, Ариэлла выронила чашу и залила вином ночную рубашку. Макфейн зачарованно взирал на нее. Волосы феи блестели, как изысканное дерево. Необычайно густые, они были такими же волнистыми, как у скульптуры на его столе. А вот их длина удивила Малькольма: они едва доставали ей до плеч. Видимо, волосы опалило огнем. Как жаль! У нее была белая кожа, тонкие черты лица. Как хорошо он изучил это лицо: прямой нос, высокие скулы, нежный и вместе с тем упрямый подбородок! Малькольм запомнил каждую ее черточку, от прихотливого изгиба губ до широко расставленных серых глаз.

Девушка взирала на него в страхе, а ему было невдомек, почему она так его боится. Отблеск огня делал одеяние девушки прозрачным и открывал его взгляду ее стройное тело. Желание пронзило Малькольма как раскаленная стрела. Ужаснувшись столь неподобающей реакции, он отвел взгляд. Но в следующее мгновение заметил алое пятно на ее рубашке. Кровь!

– Прости меня! – глухо пробормотал Малькольм, но в тихой спальне его голос прозвучал как раскат грома. Девушка смотрела на него расширенными глазами, будто не понимая, что происходит.

– Я не знал… – продолжал он, мучаясь от стыда и безнадежности, – не представлял, какая опасность тебе угрожает.

Она не проронила ни слова, но ее молчание было для него хуже приговора.

– Но даже если бы и догадывался, – не унимался он, презирая себя за желание оправдаться, – то все равно ничего не смог бы изменить. Мне некого было вести тебе на выручку. У меня нет ни людей, ни запаса оружия, ни щитов, ни коней. – Указав на себя, он с отвращением закончил: – Да и сам я теперь слишком немощен, чтобы вступить в бой.

Малькольм не мог разгадать выражение ее серых глаз. Девушка смотрела на него не шевелясь. Он понял, что для нее это лишь речи жалкого труса.

– Вы правы, миледи, – пробормотал Малькольм. – Я все равно должен был примчаться на зов.

Он казнил себя так безжалостно, как ни один суд на свете. Осознав свою подлость, Малькольм вздрогнул и зажмурился, чтобы не видеть хотя бы ее крови. Он с радостью умер бы, если бы мог взамен даровать жизнь ей. Этой девушке в отличие от него было ради чего жить: весь клан любил ее и нуждался в ней. Но произошло непоправимое: ее поглотил огонь, а на его совести появилась еще одна смерть.

У него уже не было сил влачить и дальше жалкое существование с вечным чувством вины перед теми, кто погиб из-за него.

– Ариэлла… – вымолвил он еле слышно ее имя, такое сладостное и невыносимо мучительное. – Я виноват перед тобой!

Потрясенная до глубины души Ариэлла никогда еще не видела Макфейна таким. Она часто становилась свидетельницей его страданий, но считала, что ему ведома жалость только к себе. Сейчас перед ней стоял совсем не тот Макфейн, который беспробудно пил и с горечью вопрошал, он ли совершил легендарные подвиги Черного Волка. Этот человек тоже выпил не одну чашу вина, но ничуть не жалел себя. Напротив, его терзала одна-единственная мысль: он считал себя виновным в смерти одной женщины. Он так мучился, что даже не смел смотреть на ее дух, привидевшийся ему в хмельном бреду.

У Ариэллы были все основания презирать его. Он обрек на смерть лэрда Маккендрика и ее саму, он обманул ожидания клана. Однако, видя его таким, девушка не находила в своем сердце ненависти. Страдания Макфейна были так искренни, что потрясли ее.

И тут она поняла: нельзя, чтобы он задержался здесь. Еще немного – и Макфейн задастся вопросом, почему привидение не тает в воздухе. Ариэлла плеснула в чашу вина, щедро сдобренного сон-травой, и протянула ему:

– Пей, Макфейн! Залпом!

Он открыл глаза и посмотрел на нее в упор, пораженный тем, что привидение обрело дар речи. Почти протрезвев от удивления, Малькольм послушно потянулся за чашей и как бы случайно коснулся холодной руки девушки. Не сводя с нее своих голубых глаз, он запрокинул голову, выпил вино, вытер рот ладонью и поставил чашу на стол.

– Не вини себя в моей смерти, – тихо проговорила она. – Сделанного не воротишь.

Малькольм покачал головой. Он не заслужил отпущения грехов.

– Ты погибла из-за меня ужасной смертью. На твоих глазах погиб твой отец, в твоем присутствии разрубали надвое твоих соплеменников, пытавшихся защитить свои жилища. Все это время тебя не покидала надежда, что я прискачу. Господи! – Он внезапно впал в ярость. – Почему ты не подождала еще немного? Ты бы не умерла, если бы обручилась с тем воином; потом позвала бы меня снова – и я нашел бы способ помочь тебе.

– Я не могла обручиться с ним, – ответила Ариэлла, – и сделать его лэрдом клана. Тогда я обрекла бы своих людей на немыслимые страдания.