Дженна Питерсен - Скандальная история Страница 30

И вот теперь он носился по всему дому, пытаясь обнаружить Кэтрин. А она явно скрывалась от него. Да-да, скрывалась! Но почему? Чем он мог ее обидеть? И разве не она кричала в порыве страсти каждую ночь? Черт возьми, так в чем же дело?!

Видимо, пора серьезно поговорить с женой. Он должен знать, почему она днем не желает проводить с ним время.

Доминик остановился и сокрушенно покачал головой. Боже, о чем он думает? И что ему надо от жены? Ведь она прекрасно удовлетворяет его в постели, не требуя от него сердечной привязанности. Это же идеальный вариант. На такое он не смел и надеяться! Так почему его так раздражает ее отсутствие?

Возможно, потому, что в те недолгие минуты, которые они проводили вместе, за столом, например, близость ее действовала на него так же возбуждающе, как и ночью, в постели. Кэтрин была очень неглупа и обладала чувством юмора. Правда, смеялась она редко, но когда смеялась, у него сразу теплело на сердце. И она была довольно образованная к тому же. Нередко замечания, которые Кэтрин отпускала по поводу прочитанного в утренней газете, заставляли Доминика всерьез задуматься.

И ему нравилось беседовать с ней. Случалось ли ему раньше получать удовольствие от разговоров со своими возлюбленными? Кажется, нет. Тем сильнее была его досада из-за постоянных исчезновений жены.

Мысленно выругавшись, он развернулся, собравшись уже отправиться туда, куда звал долг, – на чердак. Не станет он больше ее искать. Если она не желает проводить время в его обществе, очень хорошо.

– Ах, Мэтьюз, вот эта просто чудо как хороша!

Он замер при звуках этого голоса, донесшегося из комнаты всего в нескольких шагах от него.

– Неужели такая чудесная ткань действительно лежала в каком-то сундуке, на половине прислуги? – продолжала Кэтрин.

Доминик вдруг заметил, что идет на этот голос, идет, как моряки направляли свои суда на голос сирен. Можно было только надеяться, что жена его не столь опасна, как сирена. Хотя он начинал подозревать, что она много, много опаснее.

Завернув за угол, Доминик заглянул в комнату, дверь которой была приоткрыта. Он и не подозревал о существовании этой комнаты. Впрочем, ничего удивительного. Ведь он не очень-то интересовался той частью дома, которая не была связана с его бесплодными поисками. Да и зачем ему этот дом? Он не собирался жить здесь. Это была обитель лжи.

Кэтрин стояла с ярко-голубой тканью в руках и радостно улыбалась дворецкому. На морщинистом лице Мэтьюза тоже расплылась улыбка – улыбка мальчишки, сумевшего угодить своей хорошенькой наставнице.

Доминик нахмурился. Вся прислуга – особенно мужчины – обожала Кэтрин. Иногда ему казалось, что слуги терпят его, Доминика, присутствие только потому, что он – муж Кэтрин.

– Спасибо большое, Мэтьюз, – продолжала она. – Думаю, вы совершенно правы. Эта ткань просто идеально подходит для кресла в углу. Особенно хорошо она будет смотреться рядом с блекло-голубой, которую я собираюсь выписать для диванчика.

– Прошу прощения, – сказал Доминик, переступив порог гостиной.

Мэтьюз сразу же приосанился и немного покраснел. Кэтрин же, повернувшись к мужу, едва заметно кивнула ему в знак приветствия и вновь принялась рассматривать лежавшие перед ней ткани.

– Доброе утро, – сказала она.

Жена вела себя так, словно его, ее мужа, вовсе не было рядом. Посмотрев на дворецкого, она спросила:

– Нельзя ли попросить Клодию и Айрин продолжить уборку бального зала? Я знаю, что они работали не покладая рук и зал уже почти готов. Я очень ценю…

– Мэтьюз, выйдите-ка отсюда, – проворчал Доминик сам не понимая, почему так злится. Он знал только одно: ему хотелось, чтобы жена обратила на него внимание. А она болтала с прислугой о бальных залах и тканях…

– Прости, дорогой, что ты сказал? Я не расслышала. – Кэтрин наконец-то посмотрела на мужа.

– Я попросил моего дворецкого выйти, чтобы мы с тобой могли поговорить наедине, – заявил Доминик и покосился на Мэтьюза.

Старик тотчас же поклонился и поспешно вышел из комнаты, прикрыв за собой дверь. Кэтрин опустила сверток с тканью на кресло и, скрестив на груди руки, пристально взглянула на мужа:

– Почему ты нагрубил Мэтьюзу? У нас с ним был очень серьезный разговор.

Доминик кивнул на сверток с тканью:

– Неужели это так важно?

– Да, очень важно! И тебе следует знать, что я намерена превратить эту комнату в самую уютную в доме гостиную. – Она повернулась и простерла руку к окну с грязными стеклами. – Здесь самый лучший свет, и здесь будет очень тепло и уютно во второй половине дня.

Доминик усмехнулся. Его раздражение как-то незаметно сошло на нет. Да и как можно сердиться на жену, у которой на очаровательной щечке красовалось грязное пятно?

Шагнув к ней, он стер пятно пальцем.

– Кэт, почему ты сбежала от меня сегодня утром?

Она пожала плечами:

– Не понимаю, о чем ты. Я проснулась, встала и пошла в свои покои, чтобы одеться.

Его раздражение вспыхнуло с новой силой. Ему совсем не нравилось, что жена хочет иметь отдельные комнаты.

– Ах да, твои покои… И скоро закончатся работы по их обустройству?

Она отступила от него на несколько шагов.

– Да, скоро. Через несколько дней, надо думать. И тогда я перестану докучать тебе своим постоянным присутствием.

– Постоянным присутствием? Где именно? В моей постели? – осведомился он с лукавой улыбкой. – Кэт, ты можешь докучать мне своим присутствием в моей постели сколько твоей душе угодно. Хоть прямо сейчас и докучай.

Она покраснела, но усилием воли заставила себя изобразить гнев.

– Вы, сэр, разыскивали меня по всему дому, имея в виду какую-то определенную цель? Или только ради того, чтобы применить на практике свои незаурядные таланты соблазнителя?

Доминик медлил с ответом. Да и что он мог сказать? Что добрый час бродил по всему дому, потому что соскучился по жене? Такой ответ вполне соответствовал бы действительности, но признаваться в этом ему почему-то не хотелось. Наверное, потому, что подобное признание сразу сломало бы те рамки, которыми он сам же и ограничил их отношения.

Кроме того, эти чувства не были подлинными. Желание физической близости заставляло его искать общества жены, а отнюдь не более глубокое чувство. То, что жена начинала ему нравиться как человек, не имело никакого отношения к тому, что он весь изнывал от желания прикоснуться к ней.

– Ты намеренно избегаешь меня, не так ли, Кэт?

Она побледнела. Отступив еще на шаг, резко взмахнула рукой, словно в беспамятстве.

– Нет-нет, я… Может, тебе интересно узнать, что я собираюсь сделать в поместье?

Он тяжко вздохнул. Опять разговоры об обустройстве дома. Каждый раз, когда ей хотелось уйти от какого-нибудь разговора, она заводила все ту же песню. А он был сыт по горло рассуждениями о красках и коврах.