Тереза Медейрос - Грешная любовь Страница 30

Катриона неловко откашлялась.

— Но мы только пришли. Неужели нужно так торопиться?

Саймон распрямился во весь рост, и внушительная ширина плеч сделала его вид еще более угрожающим, чем в кузнице.

— А почему бы и нет? Я выполнил свою часть работы, теперь настала твоя очередь. Я хочу получить обещанное по нашему договору.

Катриона долго изучала лицо Уэскотта, потом медленно кивнула в знак согласия:

— Очень хорошо. Теперь, когда мы женаты, полагаю, я не вправе тебе отказать.

Трясущимися руками Катриона скинула с себя промокшую накидку и аккуратно повесила на расшатанный стул. Затем она медленно направилась к кровати. Каждый шаг давался ей с таким трудом, словно впереди ждала виселица. Наконец она осторожно присела на тонкий матрас, набитый вереском, откинулась на спину и крепко зажмурила глаза. Если этот человек такой безжалостный и холодный, что готов только получать собственное удовольствие, ничего не давая взамен, тогда для нее будет лучше спрятать чувства, которые она испытывает к нему. Это убережет ее от опасности растаять от ласковых прикосновений, а то и выдать себя, выкрикнув его имя в момент блаженства.

— Черт возьми, это что такое ты делаешь?

Катриона открыла глаза. Саймон склонился над кроватью и смотрел на нее с таким удивлением, словно она не в своем уме.

Катриона ответила не менее недоумевающим взглядом:

— Как что? Готовлюсь исполнять обязанности жены.

— Неужели? А выглядит это так, будто тебя вот-вот поджарят на вертеле.

Уэскотт ухватил Катриону за плечо и вынудил сесть на кровати.

— На твоем месте я бы не торопился сразу укладываться на спину.

Сильно покраснев, она резким движением высвободила руку. Было очень обидно, что ее сочли такой неуклюжей.

— Как ты мог догадаться при нашей первой встрече, у меня нет никакого опыта в искусстве любовных игр. — Расценив смущенное покашливание Саймона как признак согласия, она продолжила более сердитым тоном: — Мне не доводилось выступать в роли профессиональной распутницы. У тебя же, несомненно, было немало возможностей опробовать всякие извращения.

— О да, десятки раз. И каждое новое извращение более извращенное, чем предыдущее, — с готовностью согласился он.

— Я лишь хочу сказать, — процедила Катриона сквозь стиснутые зубы, — что мне может понадобиться твое руководство. У меня нет ни малейшего понятия, какие желания бывают у мужчин вроде тебя.

Саймон опустился на колени перед молодой женой и нежно заключил ее руки в свои ладони. Их взгляды встретились, и в сердце Катрионы шевельнулась робкая надежда. Пожалуй, она все-таки ошибалась в нем.

Неужели Саймон также втайне надеется, что их брак может выйти за рамки формального соглашения?

Уэскотт принялся поглаживать руки Катрионы своими большими пальцами. Это было даже приятнее, чем представлялось в мечтах. В его голосе звучала удивительная нежность:

— Я могу точно описать тебе, какие желания бывают у мужчин вроде меня.

— В самом деле? — Катриону зачарован его хрипловатый шепот, она смотрела то в зовущие бездны его зеленых глаз, то на притягательные изгибы его губ.

Саймон склонился еще ближе, его теплое дыхание ласкало завитки ее волос.

— Главное мое желание, сильнее которого ничего нет на свете, — это…

Катриона вновь закрыла глаза и затаила дыхание. Она приказала себе воспринимать с полным спокойствием любое, даже самое возмутительное требование этого человека.

— … получить денежки, которые мне причитаются. От изумления, вытаращив глаза, Катриона вырвала свои руки из его ладоней и так резко поднялась с кровати, что едва не опрокинула Уэскотта на бок. Саймон удержал равновесие и также поднялся на ноги. Катриона начала нервно ходить взад-вперед перед камином. Какой же дурочкой была она те несколько мгновений, когда позволила себе забыть, с кем имеет дело! Разбойник, наемник! Человек, готовый продать собственную душу, если это ему сулит взамен пригоршню монет, которые можно промотать в борделе или за игорным столом! Однако и она поставила на карту свою добродетель, еще менее думая о последствиях. Получается, не стоит ей так сильно презирать новоиспеченного мужа за его низменную алчность.

Остановившись, Катриона повернулась к Саймону:

— Боюсь, ничего не получится. Лицо его помрачнело.

— Это еще почему?

— Потому что ты еще не закончил работу, на которую я тебя наняла.

— Моя работа состояла в том, чтобы жениться на тебе.

Такое признание, сделанное вслух, оказалось нестерпимо унизительным. Как будто для нее единственным шансом заполучить себе мужа была коммерческая сделка.

— Не только это. Тебя наняли еще и для того, чтобы сопровождать меня в поездке к моему брату в Северное нагорье. Как только эта работа будет выполнена, причем выполнена полностью, ты получишь свое вознаграждение, также полностью. Пока же твоя работа не закончена, я не могу позволить, чтобы нанятый мной работник сбежал под покровом ночи, предоставив мне одной заканчивать намеченное дело.

В полном молчании они смотрели друг на друга. Оба понимали, что после бракосочетания Саймон имеет законное право не только на свою половину приданого, но и на всю собственность жены. По закону все деньги до последнего пенни, все предметы одежды жены, буквально каждый волосок на ее голове перешли в безраздельную частную собственность мужа сразу после того, как новобрачные подписались в книге регистрации. Супруг теперь может проматывать ее имущество, насиловать ее, избивать, и ни в Англии, ни в Шотландии не найдется судьи, который вправе наказать его.

— Я хочу убедиться, что правильно тебя понимаю, — спокойно произнес Саймон, бросив мимолетный взгляд на кровать. — Только что ты была готова отдать мне свое тело, теперь же отказываешься доверить мне деньги, которые принадлежат мне по закону.

Катриона не нашлась что ответить. Ее до сих пор угнетало обидное открытие, что Саймон больше интересуется деньгами, чем ее телом.

— Вы разочаровываете меня, миссис Уэскотт, — продолжил он. — Я знаю, что сам не любитель держать слово, но мне казалось, что вы девушка честная.

Саймон повернулся и направился к двери.

— Куда ты?

— Ухожу, — бросил на ходу Уэскотт, не замедляя шага. Осознав, что Саймон оставляет ее одну, Катриона испытала горькое чувство беспомощности. Даже зная, что их брак не настоящий, она понимала — одна лишь мысль о Саймоне, проводящем их брачную ночь в объятиях другой женщины, для нее казалась невыносимой.

— Нет! Ты не смеешь!

Уэскотт повернулся и насмешливо приподнял бровь: