Тина Габриэлл - Возлюбленные-соперники Страница 30

Заметив вроде бы искренний интерес в глазах собеседника, Белла обрела уверенность и продолжила:

— Моя статья указывает на то, что нет почти никакой разницы между этим актом и фабричным актом 1802 года. Дети вынуждены очень много работать. Не имея возможности ходить в школу, дети никогда не получат повышения и фактически останутся рабами владельцев фабрик. И самое главное, без правительственных инспекций и внутреннего контроля, призванных обеспечить исполнение закона, его никто и не будет исполнять, и у парламента нет никаких оснований этого ожидать.

— Потрясающе, — пробормотал герцог, — совершенно потрясающе.

Белла осторожно подняла глаза на собеседника.

— Правда заключается в том, что меня еще никогда не печатали.

— Ну и что?

— Вы разве не считаете, что женщине не подобает заниматься написанием политических обзоров?

— Наоборот! Я уверен, что это в высшей степени достойное занятие! — воскликнул герцог. — Более того, я считаю, что ваша смелость достойна восхищения. Далеко не все авторы рискнут отправить свои работы сразу в «Таймс». Многие вообще никуда их не посылают, опасаясь критики или отказа. Но скажите, вашу статью согласились напечатать?

Белла обрадовалась, услышав неподдельный восторг в голосе герцога. Нежелание читать письмо в его присутствии исчезло, и она достала из кармана конверт.

— Я только сегодня получила ответ, но пока не прочитала.

— Так чего же вы ждете?

— Я надеялась прочитать его в одиночестве.

— Хорошо, тогда я немедленно ухожу.

— Нет, останьтесь. Если это отказ, мне надо будет с кем-нибудь выпить.

Голос герцога был спокойным, взгляд — напряженным.

— Я верю в вас.

Белла разорвала конверт и прочитала вслух:

«Уважаемый мистер Адамс!

Прочитав направленную вами в наш адрес статью, мы решили ее напечатать в разделе мнений. К настоящему письму прилагаю чек на десять шиллингов — наш стандартный гонорар за первую статью. Мы заинтересованы в публикации ваших дальнейших работ. Насколько я понял, здоровье не позволяет вам приехать лично в наш лондонский офис. Поэтому убедительно прошу сообщить письменно, готовы ли вы обсудить условия долгосрочного сотрудничества с нашей газетой. С уважением, Ладлоу Харпер, главный редактор».

Получилось! Белла порывисто обняла герцога и поцеловала в щеку. Но когда собралась отойти, сильные руки взяли ее за талию и прижали к широкой мускулистой груди. Она едва не задохнулась — таким сильным было его объятие.

Но он быстро отпустил ее и насмешливо заглянул в глаза.

— Меня удивляет лишь одно, — сообщил он, — ваш псевдоним. Как-то это скучно — мистер Адамс. Как профессиональный писатель, вы бы могли придумать что-нибудь более интересное.

— Например?

— Ну, скажем, мистер Раундботтом, мистер Бизуокс или мистер Лонгтус[2].

Белла хихикнула.

— Как насчет тоста за нового писателя? — спросил герцог.

— Звучит заманчиво.

Джеймс подошел к буфету в углу комнаты и налил в два стакана янтарной жидкости.

На нем не было сюртука, и тонкая рубашка обрисовывала рельефные мышцы спины. Его движения были одновременно грациозными и мужественными. В этом человеке было прекрасно все — даже руки, сильные, с длинными пальцами. Белла припомнила, как эти руки обнимали ее, ласкали грудь…

Джеймс обернулся и передал ей стакан.

— Тост! — объявил он. — За первую из многих публикаций.

Белла осторожно поднесла стакан к губам.

— Что это?

— Виски. Попробуйте.

Она сделала маленький глоточек. Жидкость обожгла горло и пищевод. Белла задохнулась и начала кашлять.

Герцог засмеялся.

— Извините, я не привез с собой из Лондона шампанское.

— Не важно. У меня праздник.

Белле было тепло и весело: то ли от виски, то ли от успеха, — она не могла этого сказать. Она только знала, что счастлива, довольна и празднует радостный момент своей жизни с очень красивым мужчиной, удивившим ее своей искренней поддержкой.

— Ваш муж знал, что вы писательница?

— Да, но не одобрял этого занятия.

— Тогда он был просто глуп.

У Беллы радостно забилось сердце. Она никак не ожидала, что мужчина, тем более герцог, может одобрить и поддержать ее.

— Пока у вас хорошее настроение, я бы хотел обсудить еще один вопрос, — сказал он.

— Только, прошу, не надо все портить возвращением к спору о собственности.

Герцог поморщился.

— Что вы, я бы не осмелился. Дело в том, что старый герцог каждый год на первой неделе июня устраивал ярмарку для жителей Уиндмура и слуг. Это был для них единственный праздник, кроме Рождества.

Пусть слуги новые, но они хорошо работали, да и мне бы хотелось сохранить эту традицию.

— Какие слуги, ваши или мои?

— И те и другие, дорогая. Кроме того, мои коллеги и чета Хардинг должны вернуться в Лондон. Все они успешные барристеры и имеют обязательства перед клиентами. Их короткий визит подходит к концу, и я бы хотел устроить ярмарку в конце недели перед их отъездом.

Белла подняла глаза на герцога.

— А вас тоже в Лондоне ждут дела? Из ваших слов я поняла, что титул свалился на вас неожиданно.

— Энтони, Брент и Джек согласились взять мои дела на себя и разделить между собой моих клиентов. Но истина в том, что я тоже планировал к этому времени уже вернуться в Лондон.

Если бы не она. Эти слова остались невысказанными.

Не дождавшись ответа, он добавил:

— Ну же, Белла, нет ничего плохого в дне, посвященном играм и развлечениям на свежем воздухе.

— Думаю, вы правы, ваша светлость. Слуги хорошо поработали.

— Значит ли это, что вы согласны на временное перемирие?

— Да.

— Ты должен был это слышать! Белла поставила под сомнение мужские качества Джеймса! Она даже упомянула о его преклонном возрасте, повлиявшем на них, — сказал Энтони.

Брент довольно хохотнул.

— Жаль, что я не муха и не сидел во время этого разговора на стене.

— Я ведь тоже был в бильярдной с Энтони, — сказал Джек. — Почему меня не позвали?

Джеймс молча разглядывал своих старых товарищей. Этим вечером, встретившись с ними в «Двух баранах», он сразу понял, что насмешек не избежать.

Возле Брента крутилась девушка-подавальщица. Она строила ему глазки и при каждом удобном случае терлась большой грудью о его руки или плечи. Но Брент, едва глянув на нее, процедил сквозь зубы:

— Четыре большие кружки вашего лучшего эля.

Много лет Джеймс думал, что внимание женщин к Бренту — пустая трата времени. Их времени. Но потом заметил, что Брент скорее хочет казаться безразличным. Стиснутые зубы, быстрый взгляд в сторону назойливой девчонки — нужно было иметь острый глаз Джеймса, чтобы понять, что Брент Стоун скрывает какую-то тайну. Опасное подводное течение, которое он тщательно прятал под маской трудяги барристера, специалиста по патентам. Если кто-нибудь спрашивал о его прошлом, Брент моментально замыкался в себе. Джеймс ничего не имел против. Он тоже не любил вспоминать о своем прошлом.