Демет Алтынйелеклиоглу - Хюррем, наложница из Московии Страница 30

Разглядывая девушку, Мерзука сморщилась.

– Что случилось? – Руслана боялась, что что-то может пойти не так.

– Хоть бы у нее руки отсохли, машаллах. У тебя на лице следы от ногтей этой паршивой негодницы.

Руслана выхватила зеркало. Лицо ее было все еще красным, то ли от не умерившегося еще гнева, то ли от горячей воды. Увидев царапины – одну на виске, другую на щеке, она решила, что все кончено. Как выходить с таким лицом к Валиде Султан? Это невозможно. «Никуда я не пойду, не пойду, Сетарет-калфа», – причитала она, молотя кулачком по седиру. А Сетарет-калфа ответила: «Молчи, безумная девчонка. Я что-нибудь придумаю. Никто не заметит».

Женщина выполнила обещание. Она нанесла Руслане на лицо немного пудры, румян и еще какого-то загадочного зелья, и царапины исчезли. Затем одела ей на голову маленькую шелковую тюбетейку. Сверху набросила нежную прозрачную ткань, расшитую по краям. Расправила локоны, чтобы они получше скрыли царапины. А затем отступила на шаг, словно художник, который хочет полюбоваться только что созданной картиной: «Ну вот, все готово. От царапин ничего не осталось».

Руслана не успела посмотреть на себя в зеркало, как дверь открылась и ворвался Сюмбюль-ага: «Давайте, поторапливайтесь. Матушка нашего повелителя не обязана весь день ждать эту сопливую девчонку». Он осекся на полуслове: «О Аллах! Разве мог кто-нибудь сейчас узнать эту дикарку, которая вечно скандалила и кричала?» Сюмбюль-ага не верил своим глазам. Эта девушка сведет с ума не только его. Дай Аллах, и повелитель потеряет голову, едва ее увидит. Он хорошо знал вкусы повелителя. Хорошо знал, что тот ищет в женщине, что тому нравится, что того притягивает. Конечно, он должен обо всем этом знать, ведь это его работа. И вдруг сомнение закралось в голову Сюмбюль-аге: а вдруг эта девушка похитит сердце повелителя? Тогда ведь его жизнь перевернется. Если она расскажет падишаху о том, что произошло в маленькой каморке под лестницей, то не сносить ему головы, а если сохранит их общую тайну, то к набитым золотом мешкам Сюмбюля добавятся новые. Ему нужно выбрать. Он или помешает повелителю увидеть московитскую наложницу, или, напротив, в самое короткое время найдет способ представить ее падишаху. И опытный главный евнух принял решение.

Они шагали по дворцовым коридорам к покоям Хафзы Султан – впереди Сюмбюль-ага, следом за ним Руслана, старавшаяся изо всех сил не поскользнуться и не потерять туфли, а за ней Мерзука, Сетарет, Гюльбеяз и несколько других служанок, черных и белых, имен которых Руслана не знала. Внезапно Сюмбюль-ага спросил по-русски: «Так что же все-таки там произошло?»

Руслана тут же прошептала: «Она сказала, что видела нас под лестницей».

В тот миг главный евнух поблагодарил небеса за то, что у него черная кожа. Потому что иначе бы все увидели, как в лицо ему ударила кровь. «Ай Аллах! – подумал он. – Зачем она это сделала?» Ну и что такого, что он поддался страсти и затащил московитку под лестницу? Теперь не время рассуждать. Нужно завершить дело, начатое Русланой.

– Что теперь будет? – в шепоте Русланы слышалось волнение. Ведь все мечты и планы могли рухнуть.

Постучав в изящную дверь с вырезанными на ней розами, Сюмбюль-ага прошептал: «Она больше не заговорит».

Перебирая в голове возможные пугающие варианты и стараясь не думать о произошедшем, Руслана приготовилась к неизведанному. Сейчас нужно было сосредоточиться только на том, чтобы произвести впечатление на пожилую женщину в центре комнаты. С этой женщиной связано все – ее жизнь, ее будущее, ее мечты. Она должна понравиться.

Той же ночью две больших тени, осторожно спустившиеся от дворца к берегу, бросили в воды Босфора какой-то мешок. Мешок дергался и извивался, но волны и течение тут же поглотили его. Заговорить Деспина больше не могла.

XVI

Руслана так волновалась, что ей казалось – все слышат, как колотится ее сердце. Вот и наступил ее судьбоносный час.

Она все время думала только об одном: «Я должна понравиться». Вдруг ей стало жарко: «А если Валиде Султан слышала драку? Если она решит не пускать к своему сыну эту московитскую кошку, которая вечно со всеми дерется и всех царапает?» Но ведь Руслана была приемной дочерью крымского хана! Так что ее наверняка не выгонят на улицу, а просто оставят во дворце. Или же отдадут замуж. А ведь пожилая женщина никогда никому не обещала, что примет чью-то чужую приемную дочь. Руслана с ужасом представила себе, как много лет она будет сохнуть и чахнуть в этом дворце, а затем, став седовласой старухой, умрет, так и оставшись наложницей. «Лучше смерть», – подумала она.

– Повторяй за мной все, что я буду делать. Смотри не вздумай глядеть в лицо Хафзе Султан, пока тебе не позволят. Пока не разрешат, рта не раскрывай. Не вздумай говорить громко, – шептал главный евнух.

Руслана внутренне собралась, вспоминая прежние указания Сюмбюля-аги. «Я все знаю», – сказала она самой себе. Вот уже несколько дней подряд, сидя вместе с чернокожими калфами, она твердила вслух: «Пока мне не разрешат, смотреть в лицо повелителю нельзя. Пока не разрешат, нельзя разговаривать. Говорить громко можно, только если он позволит». Иногда эти слова ей даже снились.

– Возьми себя в руки, – тихонько сказала ей стоявшая рядом Мерзука. – У тебя такой вид, как будто ты идешь к покойнику. Ты бледная, как полотно.

Руслана немедленно ущипнула себя за руку. Затем вопросительно посмотрела на Мерзуку, и та в ответ лишь утвердительно кинула.

Пока ее терзали все новые и новые страхи, дверь отворилась. Сюмбюль-ага, шепнув Руслане: «Шагай», приготовился вступить в покои госпожи с таким величественным видом, будто он являлся повелителем мира. Сложив руки на груди крестом, он на какое-то время замер в дверях, затем шагнул внутрь.

Руслана дрожала. От страха она не смогла скрестить руки на груди, как Сюмбюль-ага. Руки так тряслись, что ей никак не удавалось их поднять, – удалось только обхватить себя за живот, перешагивая порог. Она сделала несколько шагов. Поклонилась ли она? Черт побери, неужели забыла? Но где же эта женщина? Ведь поднять голову и посмотреть мне нельзя. А если я иду не в ту сторону? Она услышала, как дверь за ними тихонько закрылась. Значит, остальные остались за порогом. Куда пропал Сюмбюль-ага? Он все еще рядом? Он справа от меня или слева? Мне уже так хочется поднять голову и посмотреть!

Она не знала, сколько уже стоит, опустив голову и уставившись в пол. Тем временем раздался женский голос. Голос был невысоким, но в нем чувствовались повелительные интонации. Он не был тонким, но был по-женски обволакивающим.

– Сюмбюль, – произнесла Валиде Султан. – Сегодня что-то произошло в покоях для новеньких?