Джуд Деверо - Приглашение Страница 30

После завтрака Вильям мыл посуду, а Джеки, изображая великое страдание от боли, которой не было, вытирала. Когда посуда была чистая, они пошли в столовую, где Вильям предложил читать ей комиксы из газеты. Совершенно естественно, что она должна была сидеть в кольце его рук, чтобы можно было разглядывать картинки, а как еще сидеть? Вот она и ела яблоко, откусывая с ним по очереди — раз она, раз он. В общем, сцена из рая.

Звук рожка и шуршание гравия приближающейся машины вызвали на лице Джеки выражение ужаса.

— Это Терри, — сказала она в страхе, как будто это самое ужасное, что могло случиться. В следующую секунду она отбросила руку Вильяма и встала, в суматохе пытаясь прибрать комнату. Казалось, всюду бросаются в глаза признаки совместного проживания с Вильямом, и она судорожно пыталась уничтожить все следы.

— Что с тобой произошло? — спросил он, не двигаясь с кушетки.

— Это Терри, — повторила она снова, как будто эти слова все объясняют. У большого кресла стояли домашние туфли Вильяма. Его рубашка с оторванным карманом свисала из ее корзины для шитья: она обещала ее зашить, когда заживет рука. Его плащ висел на вешалке у двери.

В суматохе она пыталась все это собрать, но ее руки уже были заняты — она искала место, куда все это можно спрятать. Что, если у Терри появится причина заглянуть в кладовку? Джеки двинулась в спальню, потом остановилась. Это было последнее место, где можно прятать вещи Вильяма.

Неслышно перед ней появился Вильям и взял вещи из рук.

— Я уберу их, — сказал он спокойно.

В его тоне было что-то такое, что ей не хотелось бы слышать. Без сомнения, она задела его чувства, но сейчас она об этом не могла думать. Об объяснении с ним она должна беспокоиться позже.

— Терри не должна видеть, что со мной здесь живет мужчина, — сказала она, пытаясь прикрыть ложью свои действия. Но один-единственный взгляд в глаза Вильяма сказал ей, что он ей не поверил. Он понял, что она смущена присутствием мужских вещей в ее столовой только потому, что это вещи «неподходящего» мужчины, молодого человека. Более того — не такого мужчины, которого она с гордостью представила бы своим друзьям.

Пока Джеки искала еще какие-нибудь следы присутствия Вильяма, она старалась не думать, что делает. Позже она убеждала себя (и Вильяма), что она только старалась защитить свою репутацию.

Она взглянула на него, нагруженного вещами:

— Может быть, ты… — начала она.

— Конечно, — ответил он, повернулся и пошел по лестнице наверх.

Она хотела его позвать, но остановилась, услышав громкий стук в дверь. Она повернулась и пошла открывать.

— Чем, в самом деле, ты занимаешься? — спросила Терри, — я стучала четыре раза. Только сегодня утром я услышала о несчастном случае с тобой. Почему ты не позвонила? Может, я смогла бы приехать ухаживать за тобой.

— Как мило, что ты предлагаешь помощь, но я уже здорова. В самом деле…

— А мне сказали, что это не так.

Терри вошла после Джеки и осмотрела комнату. На взгляд Джеки, улик пребывания другого человека не было, но комната неуловимо изменилась: меньше беспорядка и больше аккуратности.

— Что-то происходит, — сказала Терри, повернувшись и пристально вглядываясь в подругу. — Что происходит?

— Ничего, — ответила Джеки, но должна была прочистить горло в середине слова: даже на собственный слух прозвучал так, как будто она лжет.

— Мм… — протянула Терри, совершенно неудовлетворенная. Так что ты делала эту неделю?

Как будто обессилев (что было на самом деле), Терри прямо упала в большое низкое кресло. Ее муж на этой неделе потерял еще одну работу, и у них было сражение. «Работа — это же не связка ключей, — кричала она на него, — ты не мог ее потерять без причины. Что ты натворил?» Что потом случилось, лучше не вспоминать. Только несчастный случай с Джеки дал возможность Терри уехать из дома сегодня.

Но ей не хотелось говорить о своей жизни, она ни думать, ни говорить о ней не хотела. У Джеки захватывающая жизнь, у Джеки есть все, что может быть хорошего в жизни, все, что должен иметь человек.

Усаживаясь поудобнее, Терри засунула руку под подушку кресла и — как малышка Джек Хорнер — вытянула лакомство в виде мужского носка.

С носком в руке она выглядела озадаченной. Затем, увидев, как покраснела Джеки, и как Джеки вырвала носок у нее из руки, Терри рассмеялась.

— У тебя есть мужчина, — смеясь, констатировала она. — Так вот почему ты так долго не открывала дверь. Ну, признайся, кто же он?

Видимо, даже неудачное замужество не может излечить женщину от мечты о любовной связи. Хотя собственный муж оказался не так хорош, Терри продолжала свято верить, что где-нибудь именно ее ждет не дождется рыцарь и настоящая любовь.

При виде смущения Джеки Терри начала настаивать:

— Кто он? Не могу поверить — что-то происходит, а ты ничего мне не рассказываешь. Я не могу прислушиваться ко всем шептаниям в городе, так что ты облегчишь мое положение, если сама скажешь мне, кто он.

— Никто, — твердо ответила Джеки. — Хочешь чаю?

— Конечно, но информации я хочу больше.

То, что происходит в моей жизни, не касается Терри, огрызнулась мысленно Джеки. Но Терри здесь была ни причем, так что Джеки силилась не терять терпения, невзирая на множество неуклюжих, наводящих и смущающих вопросов, которые задавала Терри.

— Какого чая тебе заварить? — наконец, спросила Джеки, так вцепившись рукой в банку с чаем, что побелели костяшки пальцев.

— Тот, что ему завариваешь, — самодовольно сказала Терри, сделав Джеки гримасу.

— Ищете что-нибудь? — спросил Вильям у сына Терри. На первый взгляд, «мальчик», кажется, не делал никаких пакостей, только бродил около самолета, припаркованного в ангаре, но Вильям знал всех в Чендлере. Мужчины семьи Пелмен были никчемны, ленивы, тупы и враждебны. Вильям не доверял бы этому переростку даже в церкви.

— А ты что тут делаешь? — спросило большое дитя, сердито вздернув густые черные брови. Он был красив грубой красотой — толстогубый, с глубоко посаженными глазами, и полон того духа борьбы, который людям часто придают тупость и пренебрежение к другим. Хотел он этого или нет, но, казалось, он бросал вызов всякому, кто вступал с ним в контакт; всякому, кто мог намекнуть, что он не такой сообразительный, как все остальные.

Внезапно выражение его лица прояснилось: он обрадовался своей догадливости, точно обезьяна, когда она сообразит вдруг, как решить задачу, поставленную перед ней ученым.

— Да ты при ней, что ли?

— Простите? — с каменным лицом спросил Вильям. Он не был уверен, но, кажется, этому Пелмену было около восемнадцати и звали его Лэри.