Джулия Лэндон - Прекрасный незнакомец Страница 30

Если у него был приличный шанс справиться с Томасом, вряд ли с Большим Ангусом его ожидал успех. Ему доводилось управлять экипажами, которые не уступали в размерах этому человеку.

Артур вздохнул, еще раз окинул взглядом комнату, рассматривая обстановку. Дом был намного меньше тех, к каким он привык, но больше, чем казался снаружи, и гораздо больше, чем коттеджи, разбросанные по долине. Пожалуй, несколько обветшал по углам, но как бы то ни было, дом, как и сама долина, представлял собой весьма приятное зрелище.

Сразу становилось ясно, даже без экскурсии по дому, которую позже устроила для него Керри, что здесь царит женщина.

В гостиной два потертых, но хорошо набитых кресла и кушетка с подушками, на которых искусно вышиты изображения сельских сцен. Здесь и там были разбросаны книги — о выращивании скота, популярные романы, книги по истории и даже очень большой атлас. В маленькой нише в конце холла, служившей конторой, счетные книги лежали открытыми — каждый при желании мог в них заглянуть.

Понадобилось четверть часа, прежде чем Артур сообразил, чего здесь не хватает — признаков присутствия мужчины. В маленькой гардеробной у входа, например, не было ни сапог для верховой езды, ни кнута, ни шляп. В столовой не было ящичка с табаком, в комнате с тазом для умывания не оказалось ни бритвы, ни ремня для ее правки, ни мужской одежды.

Единственное, по чему можно было предположить, что здесь принимают мужчин, был небольшой буфет в гостиной, на котором стоял графин с виски.

Один графин.

Артур обнаружил, к своему удивлению, что это производит очень бодрящее впечатление, когда женщина, не связанная общественными условностями, живет именно так, как ей хочется, и никто из ее близких — в том числе и этот сварливый тип — ничего не имеет против.

Подумав о ее близких, Артур снова перевел взгляд на Томаса. Томас Маккиннон был воплощением невыносимого шотландца.

— Итак, — проговорил Артур дружелюбно, надеясь, что застывшее лицо Томаса несколько смягчится от вежливого разговора, — мне объяснили, что вы разводите крупный рогатый скот.

Томас Маккиннон и глазом не моргнул.

Артур продолжал весело:

— Разводить коров — это, должно быть, требует очень больших усилий. Полагаю, для выпаса требуется много земли.

— Что вы здесь делаете, а? — спросил Томас.

Вот вам и вежливый разговор. Очевидно, допрос еще не закончен.

— Кажется, я вам уже говорил. Я приехал в Данди по делам моего старого друга.

— Ну и что это за дела?

Как будто он обязан что-то объяснять этому человеку.

— Личного характера.

— Личного, — повторил Томас, слегка сузив голубые глаза. — Ваши личные дела не имеют никакого отношения к нашей миссис Маккиннон, верно ведь?

О Господи!

— Прошу прощения, сэр, но я не могу объяснить подробней, чем уже объяснил. Как сказала вам сама миссис Маккиннон, она выстрелила мне в руку, а потом настойчиво устремилась в лес, не имея никакого оружия для самозащиты. Как джентльмен, я был обязан позаботиться, чтобы с ней ничего не случилось, и хотя она и вернулась домой вся в грязи, уверяю вас, что результаты ее странствий были бы куда плачевней, если бы я оставил ее одну и ей пришлось бы полагаться только на самое себя. Я уверен, что вы заметили еще до этого случая, что миссис Маккиннон несколько упряма, верно? Могу сказать, что это совершенно очевидно, и что у меня нет на нее никаких видов, и что я не был с ней знаком за день или за два до того, и, разумеется, не намерен пользоваться ее гостеприимством ни минуты дольше, чем необходимо, учитывая всю эту злосчастную цепь событий. Томас помрачнел еще больше.

— Значит, вы не будете возражать, если мы положим вас спать в сарае?

— Ах, Томас, не смеши меня! Он будет спать в комнате в конце коридора!

Позади двух стражей Артура возникла Керри. Она протиснулась между их локтями с такой силой, что даже споткнулась, после чего появилась в комнате во всем своем великолепии. Щеки у нее порозовели после ванны; волосы были заплетены в одну длинную косу, мелкие черные завитки обрамляли лицо. Слава Богу, она оставила свой черный бомбазин и надела платье мягкого серого цвета с узким лифом и с пуговицами до выреза, открывающего плечи. Она улыбнулась так широко, что на щеках появились ямочки.

Томас хрюкнул; Артур не сумел сдержать усмешки, растянувшей его губы.

— Я кое-что нашла из старой одежды Маккиннона, можете переодеться, — предложила она, не обращая внимания на Томаса.

— Весьма признателен.

— Большой Ангус приготовит вам горячую ванну… — Она оглянулась через плечо. — Ведь так, Большой Ангус? — И, удовлетворенная его кивком, снова обратилась к Артуру: — Мы ужинаем в девять часов, если это вас устроит.

Он подумал, что его устроит что угодно, пока она вот так ему улыбается.

— Благодарю вас, вы очень гостеприимны. С нетерпением буду ждать настоящей еды, — ехидно высказался он и, оттолкнувшись от стены, пошел к ней. Подойдя, он остановился и дружески улыбнулся. — Довольно впечатляющее улучшение, — произнес он, подмигивая и, фыркнув в ответ на зловещий взгляд Томаса, вышел из гостиной вслед за Большим Ангусом.

Керри очень старалась доходчиво объяснить Томасу, что Артур спас ей жизнь, несмотря на то, что она в него выстрелила. Тем не менее, Томас по-прежнему относился к Артуру с упорной подозрительностью. Большой Ангус помалкивал, но торжественно кивал в знак согласия на все, что говорил Томас. Только Мэй, казалось, ничто не тревожило; готовя ужин, она несколько раз пробормотала, что, дескать, Артур — прекрасный образец мужчины.

Но никакие слова и никакие поступки не могли испортить настроение Керри. Вымывшись и переодевшись в чистое, она ощутила себя новым человеком. Она была в восторге. Во-первых, потому, что пережила самое главное приключение в жизни и доказала себе, что может выжить, даже уже почти умерев. А во-вторых, потому… ну просто потому, что он здесь.

Он здесь. В ее доме, в конце коридора, отдыхает в горячей воде… обнаженный.

Как она и предполагала, Томас страшно рассердился на мистера Эбернети и на Шотландский банк. Свое негодование он выразил в довольно долгой брани по адресу банков, правительств и владельцев овец — этих он присовокупил просто для полноты меры. Он так увлекся своей речью, что, к счастью, на время забыл об Артуре. Он не замолчал, даже когда Керри сунула ему в руки стопку тарелок и велела расставить их на длинном деревянном столе, занимавшем большую часть кухни. Замолчал он только тогда, когда в дверях кухни появился Артур, вымытый и одетый в тяжелые штаны из оленьей кожи и накрахмаленную льняную рубашку.

Тогда замолчали все.