Элоиза Джеймс - Ночь герцогини Страница 30

Покряхтывая и чертыхаясь от боли, она осторожно вытащила правую ногу из стремени и попыталась соскользнуть на землю.

Кончилось это тем, что она мешком свалилась вниз как раз в тот момент, когда в дверях появился Стрейндж.

Услышав смешок, Гарриет поспешно вскочила на ноги.

– В жизни не видел худшего наездника, – неприязненно объявил Стрейндж.

– Чем издеваться, скажите лучше, как быть с поводьями.

– Просто оставьте их в покое. Все мои лошади прекрасно обучены. Можете сами убедиться – мой жеребец терпеливо ждет, когда я вернусь. Ваша кобыла сделает то же самое.

Гарриет, перебросив поводья через голову кобылы, отошла в сторону. Кобыла, – которая была отнюдь не глупа – мигом сообразила, что в теплом стойле куда уютнее, повернулась и невозмутимо потрусила в сторону конюшни.

Причем довольно резво.

Гарриет переступила порог и окаменела.

Она оказалась в комнате круглой формы – ничем не примечательный пол, зато потолок... он как будто уходил вверх и терялся в темноте. У Гарриет слегка закружилась голова. Она едва не свернула себе шею, прежде чем разглядела высоко наверху место, где потолок переходил в скошенную крышу.

От удивления Гарриет разинула рот.

– Ну что, интересно? – вынырнув из-за ее плеча, спросил Стрейндж. – Я постарался добиться максимального наклона, при котором она способна выдерживать свой вес.

– Я словно оказался в кривой дымовой трубе, – задрав голову, пробормотала Гарриет.

– Если вы учились геометрии, Коуп, то можете убедиться, что мне удалось поставить ее под углом шестьдесят три градуса – и это при пятидесятипроцентном увеличении длины. Что скажете?

– А это не опасно? – поежилась Гарриет.

– Нет, не опасно. При расчетах я учитывал и вес кирпичей.

– Не сомневаюсь. И все-таки это опасно.

– Говорю вам, никакой опасности нет, – нарочито безразличным тоном бросил Стрейндж. По его напряженному тону, она догадалась, что она не первая высказывает свои опасения. – Слуги даже близко к ней не подходят – ну а я особенно и не возражаю. Но ведь это же слуги! А любой образованный человек, понимающий, что такое инженерная наука и архитектура, сразу увидит, что все углы тут тщательно просчитаны.

– Ни одного окна? – удивилась Гарриет.

– Ни одного – окна нарушили бы прочность несущих конструкций.

Убедившись, что она не торопится изъявлять восторг по поводу его инженерного гения, Стрейндж объяснил:

– Летом мы с Юджинией частенько устраиваем тут пикники.

Гарриет с трудом заставила себя отвести взгляд от двух кирпичей, готовых, по ее мнению, вот-вот вывалиться из стены.

– Вам не следует этого делать!

– Делать что?

– Водить дочь в эту башню. Одно дело – рисковать своей жизнью... – «И моей», – мысленно добавила она. – И совсем другое – жизнью собственной дочери. Будь у меня ребенок, я бы близко ее сюда не подпустил!

Он с ухмылкой посмотрел на нее.

– Вилльерс предупреждал меня, что вы всю жизнь просидели под крылышком своей матери. Не хочу показаться грубым, Коуп, но если вы стремитесь повзрослеть, избавьтесь от привычки кудахтать, словно старая наседка, да поскорее! «Ой, сегодня слишком холодно! Ой, это опасно!» – передразнил он ее.

Она одарила Стрейнджа широкой улыбкой.

– Прошу вас, не позволяйте больше дочери ни заходить в эту башню, ни даже приближаться к ней! Вы ведь без памяти ее любите, верно? Зачем же рисковать? Случись с ней несчастье, вы никогда себе этого не простите.

Она пристально смотрела на него – и не отводила глаз, пока не убедилась, что ее слова проникли в его сознание. Потом, повернувшись, вышла из башни.

– И еще одно, последнее... – проговорила она. – Убранство ее комнаты смахивает на бордель. Конечно, я понимаю, что вам нравится подобная атмосфера, коль скоро она постоянно царит в вашем доме, но так ли уж необходимо, чтобы в ней рос ваш собственный ребенок?

Лицо Стрейнджа исказилось от бешенства.

– Никакой это не бордель!

– Скажите, вы сами выбирали обивку стен?

– Нет, я... – Он осекся.

– Позвольте, я угадаю, – ехидным голосом перебила Гарриет. Давно уже она не испытывала такого удовольствия, как сейчас. – Вы обратились в какую-нибудь лондонскую фирму и попросили их заняться этим, верно? Наверняка в одну из тех, в которых куртизанки обычно выбирают обстановку своих будуаров.

Стрейндж ничего не сказал.

– Ну, так как?

– Драпировки и все остальное выбирала мисс Бесси Ла Мотт, – бросил он сквозь зубы. – Но я не согласен с вами – смешно даже сравнивать эту комнату с борделем.

– Держу пари, Бесси просто воспроизвела привычную для себя обстановку, – любезно сказала Гарриет.

Стрейндж широкими шагами направился к своему жеребцу.

– Поскольку ваша кобыла сбежала, вам придется сесть в седло позади меня, – на ходу буркнул он.

Гарриет окинула взглядом его высокую мускулистую фигуру и ощутила невольный трепет, незнакомый мужчинам, зато слишком хорошо знакомый женщинам.

– Я могу пройтись пешком. Ветер стих, и мне уже не так холодно, как раньше.

– Чушь. Юджиния ждет, не дождется следующего урока фехтования. – Судя по тону, каким это было сказано, Стрейнджу не терпелось скрестить с ней шпаги. Подвинувшись в седле, он нетерпеливо оглядел ее сверху. – Надеюсь, хотя бы забраться в седло без посторонней помощи вы сможете?

Казалось, сама мысль о том, чтобы прикоснуться к ней, была ему противна. Обидно... Но Гарриет было не до обид – от холода ее уже била дрожь, поэтому она только покачала головой.

Стрейндж молча протянул ей руку. Подойдя поближе, она уцепилась за нее, потом вопросительно вскинула на него глаза.

– Теперь что?

Но Стрейндж молча уставился на их сцепленные руки. Ее ладонь лежала в его руке.

– Что дальше? – нетерпеливо повторила она. – Может, будете так любезны и вытащите ногу из стремени, чтобы я мог взобраться в седло?

– Кровь Христова! – ошеломленно выдохнул Стрейндж.

И резко дернул ее за руку. Гарриет ахнула – взмыв в воздух, она плюхнулась в седло за спиной Стрейнджа. Пришлось прижаться вплотную к нему, чтобы не свалиться с лошади.

– Оставьте в покое мои плечи! – рявкнул он. – Что вы в них вцепились?!

– А как вы думаете?! Хотите, чтобы ваш жеребец сбросил меня, и я пролетел бы отсюда до соседнего графства?

Гарриет до смерти хотелось дать ему хорошего пинка, однако она, хоть и с трудом, подавила это желание. Жеребец, похоже, даже не заметил ее веса. Он игриво приплясывал, словно спрашивая хозяина, не пора ли вернуться домой.

– Вы оставили лошадь на холоде – и это после долгой скачки! – с упреком бросила она.