Джоанна Линдсей - Заставь меня полюбить тебя Страница 31

Услышав эту новость, Брук почувствовала, что ее немного подташнивает.

— Значит, осталось лишь две недели? Я удивлена, что он не привёз с собой специальное разрешение, чтобы сократить срок.

— Он привёз. Я получил отсрочку только из-за серьезности моей раны, которую он мог ясно видеть, так как мне пришлось принимать его лежа в постели. Его условием было то, что ты останешься здесь в течение всего срока. Если ты уедешь…

— Да-да, мы уже знаем о Ваших чувствах. Они такие же, как мои. Поверьте, я искренне хотела бы, чтобы ничего этого не было. Как я уже сказала Вам, я с нетерпением ждала начало Сезона в Лондоне, но вместо этого была брошена на растерзание волков, то есть одного волка. О, прошу прощения. Я полагаю, Вам не нравится это прозвище.

— Не стоит меня провоцировать, — предупредил он мрачно.

Ее сердце ёкнуло. Когда он так груб, он действительно выглядит устрашающим. Ей пришлось напомнить себе, что она не знала, на что он способен. Опять же, может, ей стоит выяснить это. Поэтому она набралась решимости, чтобы сухо сказать:

— Только Вам позволено провоцировать? Ох, подождите, Ваши слова предполагают, что мне придётся задержаться здесь, чтобы посмотреть, что же произойдёт, если я не прислушаюсь к Вашим советам. А это значит, что Вы не скажите ни слова, чтобы скорее положить всему этому конец, не так ли? Посему, перемирие всё ещё остаётся лучшим выходом для нас обоих.

Она схватила мешочек с травами и направилась в ванную комнату, чтобы смешать очередную порцию мази. Она была удивлена, что он не высказал ей в ответ очередное решительное «нет». Когда она вернулась, то, рискуя разозлить его еще больше, спросила:

— Мы поженимся здесь или в Лондоне?

— Я отказываюсь планировать мероприятия, если не верю, что оно произойдет, — сказал он мрачно.

Он не разозлился сильнее, потому что и так был довольно сильно зол! Она быстро намазала мазь вокруг швов, затем вручила ему свежую повязку, сказав:

— Я вернусь после обеда. Воспряньте духом, я не предлагаю нам вместе завтракать, обедать и ужинать каждый день. Но я вернусь сегодня вечером, чтобы снова поужинать с Вами.

— Не опоздай, чертовка, или я уволю кухарку.

Ее глаза вспыхнули. Она открыла рот, чтобы отругать его за такую угрозу, но передумала. Она не сомневалась, что он сделает это, хотя кухарка и была матерью его друга. Как подло! В ответ она повела носом.

— Вы воняете. Из-за жары Вы очень сильно потеете. Вы не можете принять ванну самостоятельно, но это не значит, что Ваш слуга не может обмыть Вас…

— Ты смеешь…

— Грязное тело может повлиять…

— Если ты не исчезнешь с моих глаз через две секунды, я поделюсь этим грязным телом с тобой!

Она поспешила выйти из комнаты, пытаясь подавить улыбку. Она не оскорбляла его. Он жутко вонял и, наверное, сам знал об этом. Ему просто не понравилось, когда ему об этом сказали.

Глава 20

ВЕРНУВШИСЬ наверх после ленча, Брук поймала Гэбриела, выходившего из комнаты Доминика, и остановила его, чтобы поинтересоваться:

— Могу ли я получить экскурсию по дому?

— Это будет Ваш дом, Вы можете ознакомиться с тем, что сочтёте интересным.

— С чем угодно? Тогда расскажите мне об Элоизе.

Гэбриел моментально насторожился:

— Зачем? Это не очень уместно говорить о…

— Чепуха. Какой она была?

Гэбриел помолчал, затем негромко сказал:

— Она была красивая, замечательная, — он замялся и слегка покраснел. — Я был даже влюблён в неё, но она не знала, конечно, а я никогда не сказал бы ей об этом. Она была настолько сильной духом и такой весёлой. Но также и немного взбалмошной, а временами такой же дикой и безрассудной, как и её брат. Она, совсем как Дом, любила быстрые скачки на лошади, и эти двое постоянно устраивали гонки наперегонки по вересковым пустошам, соревнуясь, кто из них будет первым. У неё даже была парусная шлюпка, такая же как у брата. Её купил Доминик, когда научил Эллу ходить под парусом, и с тех пор они устраивали ещё и морские гонки вниз по побережью. И она постоянно ходила хвостиком за нами с Домом, даже когда приходили его школьные друзья, Арчер и Бентон. Она отказывалась оставаться в стороне от любой забавы, которую мы придумывали.

Его живое описание заставило Брук пожалеть, что она не знала эту девушку лично. Звучало так, будто вокруг Эллы постоянно царило веселье. У Брук сложилось ощущение, что они с Элоизой могли бы стать близкими подругами.

— Расскажите что-нибудь ещё. Может быть, что-то особенное?

— Она всегда имела своё мнение. Относительно одежды, друзей, даже благотворительных организаций. Леди Анна не всегда соглашалась с дочерью, но она не могла постоянно контролировать денежные траты Эллы на то, что её душа пожелает. У Эллы были собственные денежные средства — наследство от одной из её бабушек. Леди Анна является заядлой почитательницей и покровительницей искусства, она призывала Эллу выбрать какую-то достойную область для благотворительной поддержки. И Элла удивила нас всех, когда она выбрала ни одну, а три! — усмехнулся Гэбриел. — Больница в Йорке, приют для подкидышей при церкви недалеко от Лондона и дом для престарелых моряков в Скарборо. Не совсем то, что имела в виду леди Анна, но она не могла отрицать, что это достойные области для пожертвований. И в память о своей дочери, леди Анна продолжает материально поддерживать их по сей день.

Определённо, эта семья очень щедра, по крайней мере, женщины из этой семьи. Элле повезло, что у неё была возможность сделать свой собственный выбор. Брук не могла себе представить, каково это, иметь столько свободы.

— Я признаю, что немного ревновал, когда Элла с матерью вернулись в конце лета из Лондона, и леди Анна объявила, что первый Сезон её дочери закончился успешно.

— Почему?

— Это было очевидно. Несколько очарованных Эллой молодых лордов проследовали за ней в поместье, чтобы продолжить ухаживания, которые они начали в Лондоне. Я подозревал, что предложения о браке не заставят себя ждать, если ей уже не сделали ни одного. Затем Элла с матерью отправилась в Скарборо, до того, как испортилась бы погода, и развезло дорогу. Я никогда не забуду, как сильно меня тронули её слова, которые она сказала мне перед выходом. Она сказала, что всегда любила меня, потому что я был хорошим и верным другом её брату. Дом всегда был ближе с Арчером Гамильтоном и Бентоном Симонсом, лордами, с которым он ходил в школу, но она всё же думала, что я был для него лучшим другом. Это было последнее, что она мне когда-либо сказала. Она не вернулась из Скарборо.