Кристина Кук - Непокорная жена Страница 31

Она тихо закрыла книгу и положила ее перед собой. Какие красивые романтические стихи! Они никогда не могут наскучить; они всегда вызывали у нее слезы восторга, находя отклик в душе.

Набравшись храбрости, Элинор подняла голову и взглянула на дерево, где молча сидел Фредерик. В течение нескольких минут он просто смотрел на море, и ветер шевелил его волосы. В профиль он казался старше своих двадцати трех лет, и его благородное происхождение становилось очевиднее. Его скулы обрамляли темные бакенбарды, полные губы и нос с трепещущими ноздрями были превосходной формы. Элинор отвернулась, не в силах выдержать уже знакомую волну желания, захлестнувшую ее.

Фредерик наконец заговорил, нарушив напряженное молчание:

– Просто прелестно, Элинор. Возможно, это самое превосходное чтение, какое я когда-либо слышал. И выбранные вами стихи очень соответствуют обстановке. Это Вордсворт?

Элинор откашлялась.

– Да, это он. Вам нравятся его произведения?

– Никогда прежде я не испытывал такого удовольствия. У вас очень красивый голос, и вы читаете стихи с большим чувством. Теперь в моем лице вы обрели преданного поклонника вашего таланта.

Элинор с радостью восприняла этот комплимент.

– Рада слышать это. Хотите, я почитаю еще?

– Конечно. И я буду самым почтительным слушателем. Однако я думаю, мне следует присоединиться к вам, так сказать, на твердой земле, если не возражаете.

Элинор покачала головой, наблюдая, как он улыбается ей.

– Я не возражаю. Неужели, Фредерик, вы не понимаете, как глупо выглядите, забравшись на дерево, словно мальчишка?

– Вы только посмотрите на этот корабль, – сказал он, обращая ее внимание на море. – Он такой огромный. Готов спорить – это не пассажирское судно.

Элинор поднялась на ноги, вглядываясь поверх выступа утеса в морскую синеву.

– Где он?

– Там, – сказал Фредерик, указывая на горизонт. Элинор поднялась на цыпочки и вытянула шею, однако ничего не увидела, кроме открытого моря.

– Я ничего не вижу, – сказала она, качая головой.

– Похоже на американский корабль. – Он прищурился, прикрывая ладонью глаза от солнца. – Взгляните на паруса.

– Какие они? Я ничего не вижу, кроме воды, насколько хватает взора.

– Идите сюда, – сказал он, протягивая руку вниз. – Вы можете забраться на самую нижнюю ветвь? Я помогу вам.

– Вы хотите, чтобы я залезла на дерево? – Голос Элинор возвысился до самых высоких нот. – Вы с ума сошли?!

– Вам ведь тоже хочется залезть сюда, не так ли? – произнес искушающим тоном Фредерик, растягивая слова. – Так не стесняйтесь. Вы увидите, у этого корабля необычные паруса, каких я прежде не видел. Я не могу передать словами их красоту, – добавил он.

Элинор хотела отказаться, но затем передумала. Надо сказать, это было не первое дерево, на какое ей приходилось забираться. В детстве она и Генри проводили много времени, сидя на ветках в Ковингтон-Холле. Элинор никогда не боялась оцарапать колени или упасть. Она больше беспокоилась о своем слабом брате, чем о собственной безопасности. Сама она была достаточно сильной и способной влезть на дерево.

– Ну хорошо, – сказала Элинор и ухватилась за его предложенную руку. Сучковатое дерево позволяло легко находить опору для ног, и вскоре Элинор достигла нижней ветви, на которой сидел Фредерик. Она устроилась рядом с ним, продолжая держаться за его руку.

Элинор сразу увидела корабль вблизи линии горизонта; его великолепные паруса трепетали на ветру. Судно явно направлялось в Плимут.

– Вы правы. Это огромный корабль.

Фредерик взглянул на нее, приподняв одну бровь.

– Вы довольно быстро забрались сюда, – заметил он.

– Не правда ли? – Элинор улыбнулась, довольная собой. – Но вы должны обещать, что не расскажете об этом Селине. Моя подруга умрет от досады, узнав о моем крайне неприличном поведении.

– Я помню, в юном возрасте вы были очень разбитной, когда носились по лугам и плескались на речной отмели. Помните, как мы мчались по полю верхом на лошадях?

– Я уже забыла об этом, – сказала Элинор. Она давно изгнала из памяти эти воспоминания, после того как услышала его насмешки над ней в разговоре с друзьями и поняла, что их дружба была фальшивой. – Это было очень давно. Тогда я была всего лишь девчонкой. Став взрослой, я никогда не позволяла себе ничего подобного.

– Значит, вы всегда стараетесь соблюдать правила приличия?

– Конечно. Этого требует от меня общество. Ведь я дочь маркиза, если вы забыли.

– Я не забыл. Однако вы не всегда были такой… – Фредерик замолк и покачал головой. Элинор права – когда он впервые встретил ее, она была совсем юной девчонкой, которую теперь нельзя сравнивать с нынешней взрослой женщиной. – Впрочем, не важно. Расскажите мне лучше о вашем отце, – попросил он. – Что собой представляет лорд Мэндвилл?

Элинор опустила глаза, задумавшись над вопросом.

– Он очень эмоциональный человек, – сказала она наконец. – Философ в душе. Он очень заботится о тех, кого любит, и открыт для людей. Те, кто хорошо знает его, могут сказать, что он добрый, щедрый и великодушный.

– Говорят, он нечасто заседает в парламенте, но, когда выступает, его речи производят большое впечатление.

Элинор кивнула:

– Мой отец, несомненно, владеет словом. Думаю, он мог бы стать поэтом.

Фредерик отломил маленькую веточку и повертел ее в руке.

– А какова леди Мэндвилл?

У Элинор возникло неприятное ощущение внутри.

– Что вы хотите узнать?

– Какая она женщина на самом деле? Помимо слухов, которые часто основываются на полуправде и лжи.

Если бы только в этом было дело, подумала Элинор с раздражением. Она тяжело вздохнула, обратив свой взор на море.

– Мама очень надменная женщина, – тихо сказала она. – И не всегда ведет себя благоразумно. Боюсь, многое из того, что вы слышали о ней, является правдой, хотя мне больно признавать это. Ее поведение не является образцом для меня, можете быть уверены. Но все же она моя мать, и поэтому я должна любить ее.

– Только потому, что вы с ней одной крови? И это единственное обстоятельство заставляет вас любить ее?

Элинор кивнула:

– Да, конечно.

– Хм-м, вы гораздо милосерднее, чем я.

– Но не слишком великодушная. Есть обиды, которые я никогда не забываю и не прощаю, хотя это не по-христиански. – «Ее жестокое обращение с Генри», – мысленно уточнила она. – Ну, теперь вы знаете мой самый большой недостаток.

Фредерик запрокинул голову и рассмеялся:

– Моя дорогая, если это ваш самый большой недостаток, то вы просто святая.

– Святая, сидящая на дереве? – Элинор не могла удержаться от улыбки, болтая ногами и чувствуя, как ветер треплет ее юбки. – Разумеется, я не святая. – Она окинула взглядом море, ища большой корабль, но он уже исчез из виду. – А знаете, вы правы. Отсюда видно гораздо дальше.