Лидия Джойс - Шепот ночи Страница 31

Волынроский одарил ее самой обворожительной улыбкой – но, к тайному удовольствию Думитру, она скорее позабавила Алси, чем увлекла, – и склонился над ее рукой.

– Дорогая графиня фон Северинор, не могу выразить, как я рад знакомству с вами.

– Думаю, что сможете, если очень постараетесь, – съязвила Алси.

Думитру был уверен, что по привычке, поскольку заметил ее смущение, которое она тут же пришла любезной улыбкой.

Волынроский тряхнул головой и, рассмеявшись, отпустил ее руку.

– Думитру крепко поймал вас на крючок. Похоже, у меня нет надежды уговорить вас бежать со мной.

Думитру немного успокоился. Раз Волынроский откровенно заговорил об этом, значит, такая опасность ему не грозит. Не сказать, чтобы Волынроский был чувствителен к женским чарам, но Думитру, когда речь касалась его жены, вероятно, рассуждал не слишком здраво.

– Никакой, – поспешно ответила Алси и перевела взгляд на Думитру.

– Тогда позвольте, по крайней мере, проводить вас к столу, ведь мужу делать это крайне неприлично, – объявил Волынроский, подавая ей руку.

– Конечно, – ответила Алси, с притворной скромностью взяв его под руку.

При каждом ее шаге юбки волнующе шелестели. Думитру машинально опустил взгляд на ее талию. На ее тоненькую талию. Он нахмурился и, подвигая ей кресло, тихо прошептал:

– Кажется, я велел тебе распустить корсет.

– Да, велел, – томно посмотрев на него, тихо проговорила Алси, – но все мои платья сшиты в расчете на талию в сорок сантиметров, и я не смогу исполнить твою просьбу, пока не куплю себе новый гардероб.

Думитру раздраженно заворчал. Его возмутило, что Алси не выполнила его приказ, но он не желал, чтобы она тратила огромную сумму на тряпки. Он был уверен, что новые наряды обойдутся не меньше чем в тысячу фунтов.

Словно прочитав мысли Думитру, Алси самодовольно улыбнулась и повернулась к Волынроскому, поинтересовавшись его путешествием. Думитру так и не понял, чего ему хочется больше: поцеловать ее или хорошенько встряхнуть за упрямство.

Думитру сел, и Волынроский, оставив напускную игривость, принялся развлекать их рассказами о забавных происшествиях, тщательно избегая упоминаний, где именно он был и с какой целью. Его истории длились, пока не было покончено с супом и рыбой. Когда подали жаркое, Петро с тайной иронией взглянул на друга, молчаливо намекая на неожиданную роскошь обычно простого и скромного стола. Думитру не удостоил его вниманием.

Алси ни к чему знать, что до ее приезда в Северинор постоянным блюдом за ужином была жесткая тушеная баранина.

Думитру положил на тарелку большой кусок ягнятины и, поставив перед Алси, откашлялся и спросил:

– Как тебе понравилась лошадь, на которой ты сегодня ездила?

Алси подняла на него глаза. По выражению его лица она не могла понять, какого ответа он ожидает и какие слова хочет услышать.

– Я не разбираюсь в лошадях, но мне понравилось ездить на ней, – неуверенно ответила она, вспомнив черную кобылу. – Она спокойная, умная, чуткая, но большего я не могу сказать.

– Тогда она твоя, – улыбнулся ей Думитру.

Алси не могла удержаться, чтобы не сравнить его с сидящим рядом гостем. Волынроский, златокудрый красавец, определенно обладал шармом, как и ее муж, но она не могла отделаться от мысли, что управляющий несколько простоват. Хотя за его обаянием чувствовался острый ум, но в нем не было ни сложности, ни глубины Думитру. Алси встречала подобных мужчин и хорошо их знала: очаровательные, снисходительные, на свой лад честные, они интересовались только тем, что тешило их самолюбие.

– Здесь мало развлечений, но, имея верховую лошадь, ты, по крайней мере, сможешь ежедневно упражняться, – продолжал Думитру.

– Ты пытаешься обратить внимание на энергичные упражнения и тугую шнуровку? – машинально парировала она.

Волынроский тихо кашлянул. Алси, вспыхнув, проклинала свой длинный язык. Она приготовилась к выговору мужа.

Думитру, однако, повел себя так, будто ничего не случилось.

– Я никогда не посмею убеждать тебя в чем-то, – ответил он торжественно, – только по той причине, что ты придерживаешься других принципов.

Алси улыбнулась:

– Хорошо бы так. Как зовут эту лошадь?

Думитру задумался.

– Честно говоря, не помню, что я записал в племенных книгах. Конюхи дают каждой лошади собственные клички, которыми пользуюсь и я, но если хочешь, можешь назвать ее по-своему.

– Поскольку она теперь моя, то я с удовольствием это сделаю, – сказала Алси.

Она на минуту задумалась. Она не настолько хорошо знала лошадь, чтобы дать ей кличку, связанную с ее особенностями. Самой очевидной характеристикой была ее масть. Ломовых лошадей в таких случаях называли Черныш, а клички скаковых, на вкус Алси, были слишком мелодраматичны и откровенно намекали на горячий нрав, которым, как она уже знала, черная кобыла не обладала.

– Что, если я назову ее Изюминка? – наконец сказала она. Она произнесла кличку по-английски, и Волынроский, нахмурившись, посмотрел на нее.

Думитру фыркнул от смеха, и от этого звука у Алси по спине пробежала дрожь.

– Прекрасно подходит, хотя и совершенно не подобает будущей матери лошадиных аристократов.

– Это звучит как веселая кличка пони, правда? – спросила Алси, довольная собой. – Думаю, имя прекрасное. Лошадь темная, быстрая, чуждая показным действиям.

– Уверен, что такого имени в племенных книгах нет. – Глаза Думитру смеялись, хотя на губах не было и намека на улыбку.

– Не беспокойся, – чопорно сказала она. – Я уверена, что Изюминка не возражает против того, как ты ее назвал.

Наступившую ненадолго тишину прервал Волынроский, задав вопрос Думитру:

– Ты намерен в этом году наблюдать за уборкой урожая из Замка?

Думитру задумчиво посмотрел на Алсиону:

– Да. Думаю, в этом году дела под контролем, хотя весной мне снова нужно будет объехать все деревни.

– Разве земля требует такого внимания? – поколебавшись, спросила Алси, искренне любопытствуя, хоть и побаивалась, что муж сочтет ее вопрос глупым. – Я полагала, что у аристократов есть управляющие, как мистер Волынроский, чтобы следить за таким и делами. Мой отец вряд ли думает об управлении своим новым поместьем.

– Твои отец не пытается коренным образом изменить местные нравы, – сказал Думитру, весело блеснув глазами, отчего у Алси затрепетало сердце. – Мне надо убедить пастухов снова заняться фермерством. Фермеров нужно уверить, что мои новые методы направлены на то, чтобы улучшить их жизнь, а не наоборот. Бояр успокоить, что я не превращу их в торговцев, поскольку они скорее умрут от голода и уморят своих крестьян, чем унизятся до такого позора, чтобы разбираться в эффективности производства и рынках сбыта. Все это довольно трудно, поскольку мой дед в свое время пытался ввести систему севооборота земель и потерпел поражение.