Кейси Майклз - Ожидая тебя Страница 31

— Если бы тебя услышал Алоизиус, — Джек подавил невольный смешок, — тебе пришлось бы писать сочинение уже сегодня вечером. Это называется ягненок, а не барашек, Мери.

— Разве? Не надо меня учить, Джек. Те дни давно прошли, — проворчала она. Он видел, как она старается не дать остыть своему гневу. А она вдруг улыбнулась своей широкой, во весь рот, улыбкой. Она всегда так улыбалась. Даже когда ей было шесть лет и у нее не было передних зубов. — Ах, Джек! Я так по тебе скучала.

— Я тоже по тебе скучал, детка. Очень скучал. — Он предполагал, что она может вскочить, броситься ему на шею, как она обычно делала в давние времена, стоило только намекнуть на то, что он ее любит. Но она осталась сидеть и больше не улыбалась.

— Детка говоришь? Мне двадцать один год, почти двадцать два. И я замужем. Замужем уже пять долгих лет. Замужем за тобой. Я вряд ли ребенок, Джек.

Может, он ошибался. А может, мало выпил. Взяв свой стакан, он подошел к столику и налил себе еще вина. Потом налил в бокал вина и Мери. В конце концов, как она сама говорит, она взрослая женщина. Взрослым женщинам не возбраняется выпить немного вина. Стоя к Мери спиной, он вытащил пробку из хрустального графина с водой и немного разбавил вино в ее бокале.

Мери отпила глоток и, скорчив гримасу, посмотрела на бокал.

— В чем дело? — с невинным видом осведомился он.

— В чем дело? — повторила она. — Ты разбавил водой мое вино — вот в чем дело. Позволь тебе напомнить, Джек, что ты больше не отвечаешь за меня. Ни за то, что я делаю, ни за то, что я пью.

— Наоборот, Мери, — сказал он вкрадчиво, положив ногу на ногу и откинувшись на подушки дивана. — Как ты твердишь, я — твой муж. Так что я полностью за тебя в ответе. Как было, когда ты сопливая, с разбитыми коленками и всклокоченными волосами носилась по поместью.

Мери так крепко сжала ножку бокала, что она сломалась и вино залило ее красивое платье.

— Проклятие! — Она вскочила, а обе части разбитого бокала упали на пол. — Так у нас ничего не выйдет, Джек.

— Не знаю. — Улыбаясь, он смотрел, как она трет носовым платком темное пятно на платье. — Мне все нравится. Глядя на тебя, я вспоминаю много хорошего. Ты помнишь день, когда ты попыталась пройти по верху ограды за конюшней? Кончилось тем, что ты упала и угодила прямо в бочку с дождевой водой.

Люстра над головой Джека задрожала.

Он с любопытством поднял глаза, потом посмотрел на Мери, к которой, несмотря на испорченное платье, вернулось хорошее расположение духа.

— Ну и ну! Достаточно немного повысить голос, и эта штука начинает дрожать, — изумился Джек.

— Нет, глупый. Люстра закреплена надежно. Думаю, что это Клэнси или Клуни, а может, и оба. Они это проделывают, только когда приходит Генри Шерлок и расстраивает меня своими ужасными предсказаниями о том, что скоро я буду разорена и окажусь под забором, а питаться буду исключительно украденной на огородах репой. Я сразу тебе об этом не рассказала, потому что хотела наказать тебя. Но Клэнси и Клуни все еще здесь, Джек, все еще за нами наблюдают. Они и сейчас здесь. Я всегда знаю, когда они рядом, по запаху камфоры на их одежде. Ты его не чувствуешь, Джек?

Единственное, что почувствовал Джек, так это то, что в нем снова закипает ярость. Его настроение, с тех пор как Мери появилась в большой гостиной, менялось чаще, чем у кролика, который мечется из стороны в сторону, пытаясь найти дырку в изгороди.

— Привидения, Мери? Ты, словно какой-нибудь деревенский дурачок, пытаешься уверить меня, что Клэнси и Клуни призраки? Что они сейчас здесь, в этой комнате, сидят верхом на люстре? Или, может, отплясывают там джигу? И после этого ты полагаешь, я могу относиться к тебе серьезно, а не как к ребенку? Что ты взрослая? Что ты моя жена? Господи, я-то думал, что на сегодня выпил достаточно. Да я и половины не выпил того, что следовало бы.

Мери перестала махать подолом платья, пытаясь высушить его, и сделала два шага по направлению к Джеку. Ее взгляд горел, голос стал низким и многозначительным.

— Послушай меня, Джек Колтрейн, и слушай очень внимательно. Никаких усмешек, никаких шуточек, и хватит мрачного настроения. Это мой дом. Мое поместье. Я встретила тебя с ружьем только потому, что хотела сбить с толку с первого же момента, как ты посмел показаться здесь после того, как сбежал. Я сказала, что мы с тобой все еще женаты, потому что знала, что это даст тебе возможность подумать. Все, чего я достигла, — это заставила тебя напиться. Теперь ты опустился до того, что стал унижать меня. Ты отказываешься видеть то, что у тебя под самым носом — что я уже не ребенок и ты не несешь за меня ответственности. Я — миссис Джек Колтрейн. Я — хозяйка поместья, а ты всего-навсего нежеланный гость. Я за все отвечаю, а не ты, Джек. Ты понял?

Люстра снова зазвенела, а за занавесками раздался какой-то звук. Будто кто-то кого-то как следует шлепнул.

— Что это было? — спросил Джек, отвлекшись от соображений, стоит ли указать Мери на несколько неоспоримых фактов или просто перебросить ее через колено и хорошенько отшлепать.

— Не обращай внимания. Это те призраки, в которые ты не веришь. Я спрашиваю тебя, Джек, понял ли ты? Здесь тебе не рады.

— Но я необходим, — ответил он, наконец. До него вдруг дошло, перед какой дилеммой стоит Мери и в чем истинная причина ее гнева. — Необходим, потому что я твой муж. Потому что я вернулся богатым — ты должна меня за это ненавидеть. Я приехал с такими большими деньгами, что могу вернуть Колтрейн-Хаусу его былое величие — не только поместью, по и дому, который мы оба любим. Я нужен тебе как муж еще и потому, что эта собственность не может принадлежать тебе одной. Ты живешь здесь как моя жена с моего молчаливого согласия. Другими словами, я нужен тебе здесь, Мери. Или тебе придется меня убить.

— Тогда я остановлюсь на последнем, Джек. Мне не нужны твои деньги, — резко бросила Мери, но встала так, чтобы по выражению ее глаз он не смог догадаться, что она примется лгать. — Я хотела отпугнуть тебя еще раньше и поэтому сказала, что долгов оказалось больше, чем на самом деле. Есть небольшие должочки, но я их постепенно выплачиваю. Я тружусь и плачу долги. Генри говорит…

— Шерлок, — прервал ее Джек, В его голосе слышалось презрение, которое он не собирался скрывать. Это он писал, что для Мери было бы лучше забыть его, что Джеку не следует писать ей до тех пор, пока не пройдет ее гнев. — Да, как поживает этот добрый человек?

Мери быстро обернулась, и он увидел, что огонь гнева погас в ее огромных голубых глазах.

— Генри говорит, что до конца года, не позже, нам предстоит огромная выплата по закладной. Не то все пойдет с молотка. Я работаю в поте лица, а долги Ужасного Августа никак не кончаются. У тебя действительно достаточно денег, чтобы спасти поместье?