Роберта Джеллис - Сладкая месть Страница 31

– Не могу сказать, что я высокого мнения о знаниях лекарей, – заметила Сибель, рассматривая синяк, который открыла. Она разрезала еще несколько ниток и скинула рубаху, разглядывая остальные ссадины на теле Уолтера, и покачала головой. – Здесь что-то не так, – пробормотала она скорее себе, чем ему. – Другие ссадины сливаются в желто-зеленые тона, и здесь нет опухоли.

Она осторожно прощупала раны, бессознательно подвинувшись ближе. Уолтер в ту же секунду резко отвернул голову в сторону.

– Простите, – сказала Сибель. – Я причинила вам боль? Здесь болит больше всего?

– Нет, – ответил Уолтер сдавленным голосом.

– Сейчас не время для героизма! – резко выпалила Сибель. – Я буду гораздо больше вам благодарна, если вы накричите и позволите мне выяснить, в чем дело.

– Я и не строю из себя героя. Уверяю вас, там, где вы касаетесь меня своей рукой, мне не больнее, чем в любой другой части моего тела.

– Тогда почему же вы отворачиваетесь? – спросила Сибель, ибо голова Уолтера все еще была повернута.

– Потому, что, если я поверну голову и, открыв рот, начну говорить, все кончится тем, что я превращусь в младенца, берущего грудь матери.

Сибель открыла от изумления рот и резко отпрянула, сообразив, что ее хорошо сформированная грудь находилась как раз напротив того места, где был бы рот Уолтера, смотри он прямо перед собой.

– Почему же вы мне ничего не сказали об этом? – недовольно спросила она.

Конечно, она злилась не на Уолтера, а на себя. После первого неловкого диалога насчет того, что Уолтеру необходима жена, она твердо решила следить за своей речью и действиями, помнить, что он ей не отец, не брат и не дядя, но снова забылась. Безопасности ради она подошла к нему из-за спины, откуда могла видеть не хуже и не создавать проблем.

Наступила короткая пауза. Уолтер понимал, что Сибель не ожидала, да и не хотела ответа на свой вопрос. Понимал он также, что, по всей вероятности, ему не следует отвечать, по это желание было непреодолимым.

– Зачем мне жаловаться на то, что доставляет удовольствие? – спросил он.

– Какая грубость! – рассердилась Сибель, но испортила строгость сдавленным смешком.

Ей не удавалось, с печалью думала Сибель, следовать сонету матери и держать Уолтера в постоянной неуверенности, но он был таким забавным, что подобная задача оказалась тяжелой. С первым замечанием насчет жены она, бесспорно ошиблась, и после этого разговор как-то не вязался. Если бы он сказал нечто о любви, она бы постаралась сохранять сдержанность и строгость. Но как можно злиться на такие замечания, какие делал он? Она снова улыбнулась, вспомнив, что «штуковиной, мешавшей ему сидеть на стуле», явился вопрос, который он хотел задать ее отцу.

Ее пальцы продолжали исследовать его синяки, и иногда Уолтер вдруг вздрагивал и говорил:

– Здесь.

Сибель тотчас же отнимала руку, уводила ее и осторожно прикасалась к нему в другом месте.

– Лучше? Хуже?

– Не знаю, – отвечал он, стиснув зубы.

Она прощупала выпуклость плеча, верх, заднюю и переднюю стороны, но не стала ничего спрашивать, ибо почувствовала, как слегка расслабилось тело Уолтера.

– Все не так уж и плохо, – удовлетворенно сказала она. – Вы сломали ключицу рядышком с плечевым суставом. Кость срастется легко. Я опасалась, что вы повредили сустав, что было бы очень скверно, ибо даже когда он заживает, то порой костенеет и причиняет постоянную боль. Лекарь, смотревший вас, – неуч.

– Скорее всего, у него хватало забот о тяжело раненных, – возразил Уолтер.

– Скорее всего, – согласилась Сибель.

Она немного колебалась, как поступить с раной, которую обнаружила. Вправить кость ей не составляло труда, но она сомневалась, правильно ли она это сделала. Лучше спросить совета. Ей также понадобятся мази для порезов: они заживали неважно. Будет гораздо проще, если Уолтер примет баню, тогда можно будет промыть все сразу. Единственной другой серьезной раной была травма левой ноги, из-за которой он и хромал. Сибель подошла к нему спереди и сказала отрывисто:

– Встаньте и снимите чауссы[8].

Уолтер слегка подпрыгнул. Открытие Сибель одновременно порадовало и раздосадовало его. Он тоже боялся, что поврежден сустав, ибо такая рана могла оставить его калекой на всю жизнь. Сломанная ключица была гораздо лучше, но досада заключалась в том, что на некоторое время он стал небоеспособным. Он как раз размышлял, как ему с этим поступить, поэтому приказ Сибель застал его врасплох.

– Нет! – воскликнул он.

Сибель уставилась на него изумленным взглядом.

– Но я должна взглянуть на вашу ногу, – сказала она, – Я не могу осмотреть рану через ткань.

– Вы увидите не только мое разбитое колено, но и нечто другое, – сдержанно возразил Уолтер.

Сибель озадаченно нахмурила брови.

– Я знаю, что мужчины сложены иначе, чем женщины. Вы будете не первым голым мужчиной, которого я видела.

– В подобном состоянии – первым, – отрезал Уолтер. – Ради милосердной Марии, Сибель, найдите мне, чем прикрыться. И позвольте мне просить у вашего отца вашей руки. Когда вы будете моей, то можете делать со мной все, что вам будет угодно.

8

На самом деле Уолтеру не удалось поговорить с лордом Джеффри до прихода следующего дня. Столкнувшись с такой решительностью, Сибель убежала, чтобы заодно и получить авторитетное мнение, и встретила свою матушку, уже направлявшуюся к ней. Поскольку за графом Пемброком ухаживали Рианнон и Элинор, Джоанна была свободна и сочла нужным проверить, чем занята дочь. Более того, она решила, что Сибель и Уолтер оставались наедине уже слишком долго. Джоанну несколько раздосадовал озорной каприз матушки столкнуть молодых людей вместе, ибо она чувствовала, что состояние Уолтера может побудить Сибель на чрезмерную заботливость.

В связи с этим Джоанна отправила Сибель присмотреть Уолтеру для ночлега более уединенное местечко, чем большой зал, и такое, где, по крайней мере, имелась хотя бы койка. В переполненном замке Билта такая задача была не из легких. В конечном счете, Сибель пришлось выгнать своего брата Вильяма с койки и, уложив его на соломенный тюфяк рядом с маленьким Иэном, предоставить его место в прихожей апартаментов ее родителей Уолтеру. Прихожая представляла собой переполненную комнатушку, в которой хватало места ровно настолько, чтобы ступать, тщательно выверяя каждый свой шаг.

Уолтер был доволен. Такое размещение вроде бы делало его уже членом семьи, к которой он так жаждал присоединиться, и являлось еще одним молчаливым доказательством, что его просьбу взять в жены Сибель ждали и приветствовали. Полученное от этого душевное спокойствие позволило Уолтеру без лишних споров уступить Джоанне, когда та решительно сказала, что он отправится спать тотчас же, как его помоют, смажут мазями и вправят ему кость.