Наталия Орбенина - Сказочник Страница 32

«И как вам пришло в голову подобное?»

«А что вы чувствовали, когда писали то-то и то-то?»

К тому же она смущалась и боялась показаться малообразованной, чего-то не знающей. Ей, учительнице, подобное подозрение было смерти подобно. И она продолжала читать и впитывать в себя этот мир, волшебный, чудесный мир, в котором жил Он, ее принц. Она жаждала познать этот таинственный мир, чтобы приблизиться к Нему, понять Его. Погружаясь в сказочные дебри, Софья в какой-то миг вообще перестала отличать реальность от вымысла, Нелидов стал казаться ей действительно неземным существом, волшебником, магом, который околдовал ее, сразил своими чарами.

И окружающий мир, разумеется, ему под стать. Конечно, волшебник должен жить в безлюдном месте, его старый дом должен находиться в глухом лесу, полном чудищ. Софья невольно стала оглядываться по сторонам, присматриваться к неосвещенным углам, вдруг да появится гном или тролль. Что там за странная лягушка скачет, что у нее на голове? Господи, неужели корона? Ах нет, просто прилип скрученный листок. Как густо растет шиповник у ограды, просто на глазах! Еще немного, и дом скроется за непроходимой колючей зарослью, которую может преодолеть только волшебное заклинание.

И даже собственный кот стал казаться ей необычным в повадках. Его взгляд изменился, Софье стало мерещиться, что животное хочет ей поведать нечто необычное. Ведь он по ночам прогуливается в волшебном лесу, ходит к таинственному пруду. Он слышит голоса и звуки, ей недоступные, он вхож в иные миры! Ведь недаром Нелидов был первым его воспитателем, и он не случайно, совершенно не случайно отдал Зебадию Софье!

Ох, так можно додуматься невесть до чего! Бог знает, что лезет в голову. Нельзя, нельзя так много читать на ночь. Душно, наверное собирается гроза, надо пройтись. Который час? Скоро полночь? Уже все спят. Будить Матрену? Или идти одной? Страшновато. Да чего бояться-то? Глупости!

И Софья решительно накинула шаль на плечи. Когда она вышла из дома, смелости поубавилось. Действительно собиралась гроза, нечем было дышать от духоты. Шаль оказалась лишней, и она повесила ее на ветку сирени около дома. Ничего страшного, можно немного пройтись по парку, чуть-чуть. До пруда и обратно. Софья двинулась вперед. Луна еще не полностью скрылась за тучами, и ее бледный свет освещал девушке путь. Вот и знакомая русалка, сидит бедняжка в одиночестве! Софья погладила прохладную поверхность статуи. Ей показалось, что как будто толчок крови прошелся по русалке от головы до конца хвоста, как будто тепло разлилось мгновенно по ее изогнутому телу. Девушка двинулась дальше и, уходя, краем глаза заметила, или ей почудилось, что русалка повернула голову ей вслед. Софья приблизилась к пруду и отчетливо услышала, как сзади раздался шлепок о воду и всплеск. Софья замерла. Неподвижная вода отражала в себе темноту неба, стремительно убегающую луну. Поверхность воды чернела на глазах. Вдруг что-то изменилось, вода дрогнула. Софье послышался колокольный звон. Откуда, если до ближайшей церкви полсотни верст? Софья с недоумением подошла поближе. Звук, глубокий и полный, исходил, как ей показалось, из глубины пруда, из самой толщи воды. Она отпрянула. Этого не может быть, на дне только ил да лягушки, Филиппыч говорил! Но звон, протяжный и завораживающий, нарастал. Софья, не в силах двигаться от изумления, присела на лежачее сухое дерево. И тут прямо ниоткуда на поверхности воды возник корабль. Тогда Софья поняла, что удивляться нечего. Ведь она в мире волшебства!

Золотой корабль с алмазными мачтами и шелковыми парусами медленно двинулся по глади пруда. Луна освещала его, он сверкал, и девушка могла разглядеть неописуемую красоту. Откуда он взялся, мог ли он вообще тут оказаться, как он движется без команды на борту, паруса неподвижны? Эти мысли мелькнули, но как-то вяло, и растаяли. Корабль вроде как двигался, но и не приближался. Потемнело. Софья с трудом оторвала глаза от невиданного зрелища, взглянула на небо и поразилась еще больше. Черная туча страшной огромной рукой, высунувшейся из тьмы посреди неба, натянула арбалет и выстрелила молнией вниз, прямо в пруд. Раздался грохот, корабль исчез, как не бывало. Пруд вздрогнул всей гладью и ответил протяжным звоном подводного колокола. Софья встала, ужас и восторг одновременно обуревали ее, сердце рвалось, глаза, казалось, выпадут из орбит, рот открылся. Она издала стон и упала на траву. Загрохотал гром, словно дикий хохот, и хлынул дождь.

Матрена всегда ночью вставала поглядеть барышню, – привычка няньки, как спит ненаглядное дите. А дитя-то и нет в постели! Встревоженная Матрена обошла весь дом и выглянула наружу. Тут-то ей и попалась на глаза шаль, висевшая на ветке. Через несколько минут весь дом уже был на ногах. Искали барышню. Нелидов, белый как мел, с фонарем в руках, метался по парку. Первым, кто прибежал к пруду и нашел пропавшую, оказался Филипп Филиппович. Девушку перенесли в дом и уложили в постель. Матрена была сама не своя от ужаса. Наконец Софья открыла глаза и улыбнулась.

– Что, что случилось с тобой, милая моя? – в страхе спросила Ангелина Петровна. – Кто тебя напугал?

– Гром, меня напугала гроза. Так загрохотало, что я испугалась и упала.

– Да с чего бы ты стала бояться грозы, дитя мое? – изумилась Матрена. – Отродясь такого не было! И понесло же тебя ночью-то на пруд! Да в грозу! Господи помилуй! Спаси и сохрани! – И она обняла свою барышню.

Нелидов внимательно выслушал слова девушки и пристально посмотрел ей в глаза, но ничего не сказал. Тайна, между ними родилась тайна! И Софья поняла это в тот же миг, и счастье снова забилось у нее в груди.

– Как ты нашел-то ее? – спросила Матрена мужа, когда уже все страхи оказались позади.

– Так это не я нашел, а кот, – пожал плечами Филипп Филиппович.

– Не плети мне тут ерунды! – осерчала Матрена. – У меня и так голова кругом.

– А ты не шуми, – как всегда спокойно возразил муж. – Я по тропе бегу. В темноте, ничего не видать, дождь в лицо. Глядь, Зебадия передо мной. Вот, думаю, диво дивное, чтобы такая нежная животина из дому в дождь выскочила! А он смотрит на меня и мяучит, вроде как зовет за собой, и так бежит, бежит впереди. Манит, словом. Я снова подивился, иду следом за ним и смотрю, батюшки, лежит, родимая! Глаза закрыты, руки раскинула! Вот, стало быть, он ее и отыскал!

– Господи Иисусе! Чудеса в решете! – Матрена с изумлением выслушала мужа и перекрестилась. – Дурное место! Нечистое! Нехорошее! Скорее надо возвращаться домой!

С этими словами она легла в кровать и вскорости, несмотря на все переживания, захрапела.

Глава двадцатая

Ни на следующий день, ни потом Софья никому не рассказала о том странном и таинственном видении, которое она лицезрела ночью. Наутро, проснувшись в своей постели и перебирая детали увиденного, она скорее была склонна признать свое временное умопомешательство, вызванное избыточным чтением. По счастью, она не простыла, только небольшой насморк напоминал о летнем дожде и сырой траве. За завтраком все старались не говорить о прошедшей ночи. Соне было неприятно, что она доставила беспокойство, всем прочим не хотелось ее смущать расспросами. И только к вечеру состоялся разговор между нею и Нелидовым. Феликс первым заговорил, и заговорил о том, о чем она мечтала услышать: о своем творчестве, об истоках этого творчества, о сказках. Он долго и увлеченно посвящал своих собеседниц в тонкости немецких сказочных сюжетов, в их отличия от английских, объяснял им, какие бывают сказки, какие можно выделить общие сюжетные линии, образы, что за всем этим кроется.