Сьюзен Виггз - Страж ночи Страница 32

Гритти почесал себе переносицу. Внезапно глаза его расширились, он заморгал.

— Вспомнил! Даниэле рекомендовал мне его, говорил, это талантливый певец. Я вначале колебался, не хотелось, вопреки традиции, допускать на борт правительственной галеры простолюдина, но потом все же согласился, а может, и нет… совсем запутался.

— Как насчет других имен? Никто больше не вызывает подозрения?

— Кажется, нет. Прекрасно напечатано, ты не находишь?

Сандро едва сумел сдержаться.

— Мой господин, просмотрите, пожалуйста, внимательно список. В ночь убийства черновики были у Моро, как же рукопись оказалась у наборщика и попала в работу? Моро мертв, наборщик тоже. Нужно проверить, не изменилось ли что в документах.

Андреа вновь вздохнул, ссутулился в своем кресле и поиграл цепью — знаком верховной власти.

— Я не мастер интриг и подтасовок, — с гримасой отвращения сказал он. — Вот мой отец был самым настоящим интриганом. Бог ему судья. Вечно он оказывался замешан в самых коварных заговорах.

— Просмотрите еще раз список, Ваша светлость, — напомнил Кавалли, подавляя раздражение.

— Хорошо, хорошо.

Дож вновь взглянул на список и поводил по листу пальцем с огромным перстнем.

— Никто не пропущен… Отранто, Урбино, Мантуя… испанский посол… Боже, да как они все поместятся на галере? Не попадают ли за борт?

Гритти нахмурился.

— А это кто?

Сандро наклонился к дожу.

— Кто же?

— Джорджоне делла Брента! Да, вот имя, которого давненько я не слышал.

— Вы не включали его в список?

— Не думаю… но опять же, может, и вписывал. Видишь ли, Сандро, память в последнее время иногда меня подводит.

— Кто этот человек?

— Он был главным конюхом моего отца. Лет двадцать назад мой родитель назначил его смотреть за лошадьми, возможно, вознаградив таким образом за выполнение какого-нибудь гнусного поручения.

«Интересно! — подумал Сандро. — Это уже кое-что!»

— А у Джорджоне могут быть какие-либо причины устраивать заговор против вас?

— Насколько я знаю, нет.

«В любом случае, — решил Кавалли, — Джорджоне следует допросить.»

— А… вот еще один… — сказал дож. — И еще…

Всего Гритти обнаружил девять имен, относительно которых сомневался, вносил ли он их в список: У всех девятерых было кое-что общее: Гритти не встречал этих людей, по меньшей мере, два десятка лет. Все они когда-то были связаны с отцом Гритти, грозным и безжалостным тираном.

В голове Сандро возникли мрачные подозрения. Не выказал ли дож Венеции пренебрежения к людям своего отца? Не собираются ли они воплотить свои тайные замыслы на борту «Буцентавра»?

— Не думаю, чтобы я мог оскорбить кого-нибудь из них, — сказал дож. — Мы с отцом не ладили, человеком он был жестоким, но с его людьми я не ссорился. Почему Даниэле включил их в список?

— Возможно, это не Даниэле Моро изменил список!

— Мой господин! — в комнату ворвался стражник.

Сандро показалось, что все это он уже однажды видел: несколько дней назад именно в этот зал и именно этот стражник столь же стремительно вбежал с криком «Мой господин!»…

— Мой господин! Совершенно еще одно нападение с использованием отравленного стилета. Преступник отправлен в Габбию.

Золотисто-мраморные стены слились для него в одно яркое пятно — так поспешно Сандро покинул Дворец. Габбия была тюрьмой и для знати, и для простого люда — преступников разного происхождения уравнивали совершенные злодеяния. Сандро не терпелось поскорее взглянуть хотя бы краешком глаза на убийцу и, кто бы ни был этот человек, он с радостью передаст его в руки правосудия.

Войдя, Страж Ночи ненадолго задержался. Сидевший охранник вскочил и поклонился. Сандро бросил на стол берет и пригладил волосы.

— Какая камера?

— Первая справа, мой господин. Но я думаю…

— Вам платят не за то, чтобы вы думали!

Сандро рывком распахнул дверь. Перед ним открылся длинный и мрачный коридор, ведущий в глубину Габбии. К затхлому запаху сырости и плесени примешивался дым сосновых факелов.

— Свет! — бросил через плечо Кавалли.

Ему подали масляную лампу.

— Мой господин, я хотел бы кое-что пояснить, прежде чем…

— Помолчи! — приказал Сандро, отодвигая железный засов и с трудом открывая тяжелую кованую дверь.

Пригнувшись, чтобы не задеть притолоку, он шагнул в камеру, высоко подняв лампу.

На соломенном тюфяке, поджав колени к груди и обхватив их руками, съежившись, сидел человек в плаще с накинутым на голову капюшоном.

— Ну что, поговорим? — спросил Сандро.

Человек поднял голову и капюшон упал на плечи. Свет лампы осветил широко раскрытые испуганные глаза на милом и хорошо знакомом ему лице.

— Лаура… — прошептал Страж Ночи, не веря своим глазам.

Она вскочила и подбежала. Не успел он опомниться, как девушка бросилась к нему в объятия, переполнив Сандро ощущением счастья, совершенно не вяжущимся с мрачной обстановкой тюремной камеры.

— Славу Богу, вы пришли, мой господин, — всхлипнула Лаура. — Эти люди считают меня убийцей!

Сандро отступил. Мысли вихрем проносились в голове, и первыми пришли слова «нет, конечно, нет! Лаура не может быть убийцей!», но в конце концов, поразмыслив более трезво, он вынужден был предположить, что именно это нежное и хрупкое создание совершило жестокое преступление.

— А это не так? — вопрос прозвучал холодно.

От изумления девушка открыла рот, в глазах мелькнуло отчаяние.

— Не могу поверить, что вы спрашиваете меня об этом! — прошептала она.

Как ни тяжело это было для Сандро, но обстоятельства складывались таким образом, что обвиняющий перст судьбы указывал на Лауру.

— Вы живете в доме, где в последний раз видели живым Даниэле Моро, — начал он перечисления.

— Да, — тихонько ответила узница, — но…

— Именно вы обнаружили мертвое тело наборщика.

— К великому моему прискорбию.

— И вы только что напали на мужчину, ранив его отравленным стилетом янтарного цвета!

— Я защищалась, — заплакала девушка.

— Это еще нужно доказать! Где вы взяли этот проклятый стилет?

Лаура отвела взгляд.

— В… в одной лавке на мосту Риальто. Правда, мой господин…

Перед мысленным взором Сандро предстала картина, повергшая его в ужас: Лаура убивает отравленным стилетом жертву, а потом уродует труп… Возможно ли, чтобы веселая жизнерадостная и обольстительная внешность девушки скрывала жестокую ненависть к мужчинам?

Сердце его сжалось. Лаура олицетворяла для Сандро надежду, юность, красоту. Прежде он всегда гордился своим умением отстраняться от гнусной лжи преступников, не веря их оправданиям, сколь бы правдивыми они ему не казались. Но сейчас все было иначе. Сандро безумно хотелось поверить: Лаура невиновна! Однако стражники видели, как она ударила стилетом молодого человека, и то, что она сделала, вдребезги разбило незапятнанный образ, оставшийся в чистоте, даже когда он узнал, какое заведение считает своим домом девушка.