Джоанна Линдсей - Мой мужчина Страница 32

Глава 24

Мэриан сидела на широкой веранде в одном из кресел-качалок и с чувством, близким к благоговению, любовалась закатом — пожалуй, самым прекрасным, какой ей довелось видеть. По дороге на ранчо она привыкла провожать день и каждый раз изумлялась буйству красок, но этот Закат превосходил все прежние. Розовые оттенки уступили Место оранжевым, потом красно-бурым, и, наконец, над западным горизонтом раскинулось сплошное алое полотнище, роскошный фон для солнца, которое казалось в полтора раза больше обычного.

Тетя Кэтлин уже вернулась, и, если вспомнить о первоначальных намерениях, следовало разыскать ее для разговора, но Мэриан медлила, не в силах оторваться от прекрасного зрелища, и обрадовалась, когда за спиной отворилась дверь и послышались шаги, уже немного знакомые.

— Вот ты где!

Рыжая постояла у перил, потом устроилась в соседней качалке.

— Можно, я буду называть тебя «тетя Кэтлин»? — нерешительно осведомилась Мэриан. — «Тетя Рыжая» звучит как-то странно.

— Дорогая, ты можешь называть меня как угодно. Мы здесь не гонимся за формальностями.

— Да, я слышала, — улыбнулась она, — и должна признать, это мне нравится. Я, кажется, припозднилась к столу?

— Нисколько, — ответила Рыжая с тяжким вздохом. — Это ужин сегодня запаздывает.

Она выглядела очень усталой, буквально опустошенной, и все время хмурилась. Завязавшийся было разговор немного встряхнул ее, но упоминание об ужине заставило снова поникнуть. Поскольку Мэриан была в курсе низких планов Аманды, она не сразу осмелилась задать участливый вопрос:

— Что-нибудь случилось, тетя Кэтлин?

— Нет-нет!.. — начала та, но с новым тяжелым вздохом махнула рукой. — Да, случилось. Кухарка проела мне плешь жалобами на твою сестру. Боюсь, она всерьез невзлюбила ее. И она не одинока — служанка наотрез отказалась еще хоть раз переступить порог комнаты Аманды и пригрозила, что возьмет расчет, если ей придется иметь дело с «этой бестией». Пришлось полчаса успокаивать одну и еще столько же уговаривать другую, чтобы послала Риту с подносом наверх. Аманда, видите ли, не расположена ужинать за общим столом. Все это сильно отсрочило ужин.

— Понимаю. — Мэриан поймала себя на том, что вторит вздохам Рыжей. — Обычно я не вмешиваюсь, но раз уж тебе волей-неволей придется взять на себя опекунство, лучше будет, если ты кое-кто узнаешь о своих подопечных. Мы с Амандой терпеть не можем друг друга. Так было всегда, так будет и впредь. Ты, должно быть, уже поняла это по нашей вчерашней ссоре. Аманда только и делает, что портит мне жизнь.

— Она была любимицей Мортимера, ведь так?

— И при каждом удобном случае напоминала мне об этом. А откуда ты?.. — Мэриан оборвала себя, сообразив. — Ну конечно! Ты же какое-то время жила с нами под одной крышей.

— Да, дорогая, и это явилось одной из причин, по которым я сбежала из Хейверхилла. Не хотелось видеть, как ты растешь с чувством горькой ревности, так хорошо мне известной.

— Как, у меня есть еще одна тетя? — удивилась Мэриан.

— Была, — поправила Рыжая. — Она умерла в возрасте четырнадцати лет. Как и вы с Амандой, мы были двойняшки, но Мортимер замечал только ее. Он был двумя годами старше, Однако их роднило качество, мне недоступное, — способность любить кого-то одного из своих близких и только ему отдавать тепло и ласку. Эти двое были неразлучны, делились игрушками, секретами.., а я оставалась в стороне. Более того, им нравилось демонстративно исключать меня из своих игр. Они находили в этом бездну удовольствия. Это были неприятные люди, оба.

— Как жаль!

— Мне тоже жаль, в особенности потому, что история повторилась. Только вместо пары «брат — сестра» возникла новая: «отец — дочь». Что ж, по крайней мере я по собственному опыту знаю, что твоей вины тут не было. Надеюсь, и ты это понимаешь.

— Теперь понимаю, но поначалу не знала, что и думать. Мама сделала все, чтобы возместить мне потерю отцовской любви, вот только она умерла слишком рано. Помню, она говаривала, что бывают сердца огромные, а бывают крохотные и что не каждому дано сердце такого размера, чтобы вместить любовь сразу ко множеству разных людей. Однажды я спросила: «А какое у меня?» — и мама ответила, что мне повезло, что в моем найдется место для многих.

— Я помню ее — чудесная женщина. — Кэтлин покачала головой. — Жаль, что ей пришлось выйти за Мортимера, который ее ни капельки не любил.

— Зачем же он женился?

— Я не спрашивала. Скорее всего по той же причине, по какой женится большинство мужчин: чтобы завести детей, которым можно будет завещать свое имущество. Твоя мать и не ждала многого от этого брака, а если сожалела о чем-то, то не настолько, чтобы из-за этого страдать. На мой взгляд, они с Мортимером неплохо уживались. Быть может, ей с детства внушали, что брак не для любви, а для взаимного уважения или чего-нибудь в этом роде. Большинство женщин верят, что дело мужчины — обеспечивать семью, а остальное не важно.

— А во что веришь ты?

— Я? — Кэтлин усмехнулась. — Дорогая, я была воспитана так, чтобы не ждать вообще ничего ни от брака, ни от чего-то другого. Отец был с головой в работе, и вечера, проведенные им в кругу семьи, можно было перечесть по пальцам. Воспитание детей было целиком в руках матери, и руки эти, увы, оставляли желать много лучшего. Если кто и виноват в том, каким вырос Мортимер, так это наша мать. Она без конца повторяла, что мужчина должен быть независим, должен крепко стоять на ногах и никогда не выказывать слабости, если хочет чего-то добиться от жизни. Только успех можно разделить, и для этого вполне хватит кого-то одного. Думаю, она надеялась, что этим «одним» станет она, так безмерно обожавшая сына. Но Мортимер предпочел мою сестру.

— На мой взгляд, мать учила Мортимера правильным вещам. Он мог бы вырасти настоящим мужчиной.

— Мог бы, будь она последовательной. Но, рассуждая так, мать баловала его сверх всякой меры, потакала любому желанию и внушала ему: как бы он ни поступил, он всегда прав.

— А он потом внушал это Аманде.

— Вот именно.

— Странно, что я никогда не слышала о вашей сестре. Отец ни разу о ней не упомянул, даже вскользь.

— Что же тут странного? Как только она умерла, он выбросил ее из головы. Я надеялась, что после этого он наконец заметит меня, но ошиблась. Я так никогда и не получила места в его жизни. Однажды отвергнутый — всегда отвергнутый, по крайней мере для Мортимера.

— В самом деле, ведь и Аманда забыла об отце сразу после его смерти. Все говорили, что это шок, но мне казалось, что воспоминания о нем просто стерлись у нее из памяти.

— Не печалься об этом.

— Разве у меня печальный вид?